Все напоминает о тебе

Около трех мне позвонили с неизвестного номера. Сняв трубку, я услышала мужской голос:

– Вы Алиса?

– Да, - ответила настороженно, черт знает, почему, но голос мне не понравился.

– Я насчет машины. Хочу посмотреть.

– Давайте. Я могу сегодня вечером.

– Отлично. Где встретимся?

– Где вам удобно?

– Мне все равно.

– Давайте тогда в центре? На стоянке возле парка часов в восемь?

– Договорились, - он повесил трубку, а я еще некоторое время прислушивалась к себе, вспоминая разговор. Голос мужчины мне был незнаком, но нотки не понравились, но стоит ли думать о нотках, когда у меня появился покупатель.

Без десяти восемь я припарковалась на стоянке и стала ждать, стоя у машины. Через пять минут в двух метрах от меня остановился темно-синий "БМВ", из него вылез мужчина лет тридцати и направился в мою сторону. Я выпрямилась, разглядывая его. Он мне не понравился. То есть, внешне он был привлекательным: высокий, фигура хорошая, лицо с правильными чертами, но не смазливое, а мужественное. Одет неброско: джинсы и легкий пуловер, темные волосы коротко пострижены. А вот что мне не понравилось, так это его глаза: взгляд наглый и самоуверенный, словно ему сам черт не брат. А за этой наглостью чувствуется не только сила, но и жестокость. От подобных типов лучше держаться подальше, только жизнь себе испортишь. Тем не менее, я постаралась дружелюбно улыбнуться, не уверена, что вышло правдоподобно. Парень усмехнулся, продолжая рассматривать меня весьма бесцеремонно: я почувствовала себя выставочной лошадью.

– Вы Алиса?
– задал вопрос.

– Точно, а машина сзади меня, и рассматривать надо ее, а не меня.

Мужчина хмыкнул, еще раз окинув меня взглядом, перешел к машине. Заглянул под капот, что-то там высматривая, и спросил, захлопнув крышку:

– Прокатиться можно?

Я передала ему ключи. Он сел за руль, я рядом. Мы немного проехались по центру.

– Почему продаешь?
– задал мужчина логичный вопрос.

– Деньги нужны.

– Понятно.

– А вы зачем покупаете, у вас машина получше будет.

Он усмехнулся.

– Машина нужна. Подружке.
– Он повернулся ко мне и снова осмотрел сверху вниз.
– Где ты живешь?

– Что?
– уставилась я на него.

– Твой адрес.

– Зачем?

– Я беру твою машину. Заедем к тебе, оформим бумаги, получишь деньги.

Немного помолчав, я назвала адрес, он повернул машину в ту сторону. Через десять минут мы заходили в квартиру. Происходящее мне не нравилось, но я пыталась себя убедить, что просто человек неприятный, и потому я чувствую себя неуютно. Он заглянул в комнату и прошел в кухню.

– Твоя или снимаешь?
– задал вопрос, прислоняясь к кухонному гарнитуру.

– Снимаю.

– А платит кто?

– Простите?
– не поняла я.

– Ты не замужем, ни с кем не живешь, но слишком хороша, чтобы быть одной. Богатый любовник?

Я уставилась на него, вздернув брови.

– Деньги покажите, - сказала в ответ. Усмехнувшись, он вытащил из заднего кармана кошелек и выложил на стол десять купюр по пятьсот евро.

– Этого должно хватить, - заметил мне, кивнув, я сходила в комнату и убрала деньги в шкаф. Вернувшись, обнаружила мужчину с сигаретой во рту.

– У меня не курят, - заметила ему.

– Да брось, - он вытащил зажигалку, а я вытащила у него изо рта сигарету и выкинула в мусорное ведро. Он наблюдал за моими действиями с легкой насмешкой.

– У меня не курят, - повторила я, глядя на него, и впервые мне было сложно выдержать взгляд, - и дайте, пожалуйста, ваш паспорт.

Он вытащил паспорт из другого кармана и протянул мне. Усевшись за стол, я стала оформлять договор. Мужчину звали Рогожин Илья Дмитриевич, было ему двадцать девять лет, родился в нашем городе, прописка тоже местная, в центре. Я была прописана в области, в небольшом поселке, где за мной числилась маленькая квартирка квадратов в двадцать, таким образом наше государство обо мне позаботилось. Я туда не ездила, но знала, что это небольшой совхоз с пятью домами. Работать там было негде, разве что на ферме коровам хвосты крутить, до ближайшего городка минут двадцать на автобусе. Короче, местечко крайне уединенное. Естественно, жить я там не собиралась, но прописана была, а так как другой жилплощади за мной не водилось, продать эту халупу не было возможности, ибо на полученные деньги в нашем городе купить что-то было невозможно.

– Так вот из каких деревень берутся такие красавицы, - хмыкнул Рогожин, получив свой договор. Также я передала ему ключи и ПТС. Вместо того, чтобы их взять, он притянул меня за запястье к себе, я дернула руку, но хватка у парня была железная.

– Отпустите, - сказала я спокойно, он продолжал рассматривать мое лицо с той же наглой насмешкой.

– Я тебе не нравлюсь.

– Главное, чтобы вашей подруге нравились.

Рогожин усмехнулся, отпустив меня, забрал ключи и документы и направился к выходу, не прощаясь. Хлопнула дверь, я быстро прошла в коридор и закрыла ее на замок. В окно наблюдала, как он сел в мою машину, махнув мне рукой на прощанье, свинтил.

Теперь у меня есть деньги, а значит, вселенная решила, что я должна рискнуть и уехать в Питер. Медлить не стоит, потому что исчезновение машины Андрей быстро заметит. Побег лучше устроить завтра ночью. Я позвонила Гарри, но он не снял трубку. Еще несколько раз я набирала ему в течение вечера с тем же результатом. Видимо, творит там у себя, а мог бы проявить немного серьезности, раз уж мы замыслили такое дело. Часы показывали половину одиннадцатого, когда я решила сгонять к нему. Надо дать ему время подготовиться, а то завтра будет носиться с выпученными глазами. Через двадцать минут я выходила из такси возле его дома. Окна были темными, только в мастерской горел тусклый свет лампы.

– Ну конечно, - пробормотала я, открывая кодом входную дверь. Поднявшись на последний этаж, толкнула дверь, и она привычно открылась. Гарри, как и все творческие натуры, отличался удивительной беспечностью. Впрочем, он был уверен, что брать у него нечего, и я была вынуждена с ним согласиться. Я включила свет, прикрыв за собой дверь, и позвала:

– Гарри...

В мастерской негромко играла музыка, я направилась туда, попутно включая везде свет. Гарри сидел в углу комнаты, откинув голову и закрыв глаза. По всей видимости, спал.

– Напился, что ли, - пробормотала я, подходя, - Гарри!

Я толкнула его, а он стал заваливаться вбок.

– Пьяница ты, - высказалась я, присаживаясь и возвращая его в исходное положение. Что-то не понравилось мне в его внешнем виде: он был слишком бледен, я легонько ударила его по щеке, она была холодной. Мне стало страшно, я затрясла его, повторяя:

– Гарри, Гарри, очнись.

Но он отказывался не только приходить в себя, но и вообще издавать какие-то звуки. Страшная догадка пришла мне в голову, и я отскочила от него, как ошпаренная. Гарри завалился на бок, рука при этом неестественно вывернулась. Я немного постояла, приложив ладони ко рту, пытаясь осмыслить происходящее, потом снова бросилась к нему и попыталась нащупать пульс. Его не было ни на шее, ни на запястье. Дрожащей рукой я приоткрыла ему глаз и тут же снова отскочила в сторону. Сомнений больше не было: Гарри мертв.

Минут пять я находилась в состоянии прострации, не в силах понять, что происходит, потом стало доходить, и я испугалась. Что делать? Звонить в полицию? Что я им скажу? Судя по тому, что крови и ран нет, у него что-то с сердцем. Стоит ли вообще сообщать ментам, может, позвонить в скорую? Что-то мне подсказывало, что полиция все равно объявится. Но если ментам сообщу я, об этом узнает Андрей, и тогда вопросов не оберешься. И тут меня пронзила страшная мысль. Что, если это Андрей? Он мог узнать о моей связи с Гарри. И что? Убил его? Тогда следующая на очереди я. Тут мне стало так страшно, что я чуть в обморок не грохнулась. Нахождение в этой гигантской темной квартире приравнялось к страшному испытанию, но я не могла уйти. Тут кругом мои отпечатки, и если на выключателях я могу их стереть, то на коже Гарри... Я ни за что больше к нему не прикоснусь. Да и таксист может меня опознать, и тогда точно несдобровать... Выхода не было: надо звонить в полицию.