Всё не то, чем кажется

— Спасибо, — с чувством отвечает Дрейк. Видно, что он рад моему предложению.

Надеюсь, позже он не сказал ничего важного, потому что примерно в это время я не удержался и уснул.

— Гляди, как светится амулет, — удивляется Дрейк наутро. — Ты что, к нему прикасался?

— Может быть, как-то нечаянно, — лукавлю я. На самом деле я замёрз ночью и в полусне нашёл единственное тёплое место, которое было рядом.

— Нам нужно быть осторожнее! — сердится Дрейк. — Мы всё ещё не знаем, чем это может нам грозить!

— Думаю, ничем серьёзным, — беспечно отвечаю я. — Я не чувствую в себе никаких изменений.

Наши кони стоят там же, где мы их оставили. Дрейк печально вздыхает, пока я принимаюсь их седлать.

— Но перед тем, как поедем, — говорю я, — нужно привести тебя в порядок. Шутка ли, скоро будем в столице, а у тебя волосы как у какого-то бродяги-отшельника.

Я тянусь к нему гребнем, но Дрейк выхватывает его и принимается причёсываться сам. Он то морщится, то ругается вполголоса, то и дело путая гребень в волосах или роняя его. Наконец его терпение истощается, и он достаёт нож.

— Не убивай себя! — кричу я трагическим голосом и цепляюсь за его руки.

Дрейк указывает глазами в сторону дороги, я оборачиваюсь и вижу проезжающих торговцев, застывших в ужасе.

— Вам, тово... помощь не нужна? — прокашлявшись, спрашивает один из них.

— Благодарю, всё в порядке, я не собираюсь себя убивать, — успокаивает их мой спутник, и торговцы едут дальше.

— Ты чего? — говорит мне Дрейк. — Я просто хочу их укоротить.

И он срезает волосы, а затем я помогаю ему придать причёске более аккуратный вид. Теперь его локоны, как и мои, по плечи.

Потом я собираю отрезанные пряди.

— Зачем ты это делаешь? — удивляется Дрейк.

— Мы с сестрой часто выпрашивали волосы у дворцового цирюльника. При помощи сосновой смолы можно было сделать из них отличные усы или бороду.

— Но для чего? — недоумевает Дрейк. Сразу видно, у бедняги не было детства (и такой сестры, как моя).

— Для смеха, конечно же. Наряжались незнакомцами и разыгрывали домашних, — поясняю я.

— Понятно, откуда у тебя такой талант к переодеванию, — ехидничает Дрейк. — А сейчас-то тебе это зачем? Мечтаешь о пышной бороде?

Я огорчённо скребу гладкий подбородок. Борода у меня и вправду не спешит расти.

— Не бей по больному, — отвечаю я.

— Знаешь, чёрная борода вряд ли подойдёт к золотистым волосам, — задумчиво говорит Дрейк. — Тебе бы наклеить козлиную, она как раз светлая... ай!

Он с лёгкостью отражает мою атаку, но не ожидает нападения с тыла. А как оказалось, Орешек тоже не одобряет таких идей.

Разобравшись с Дрейком и оставив его поверженным, мы с козой исполняем победный танец. Старишка и Зоркий уныло глядят на всё это, и выглядят они так жалко, будто на них всю ночь землю пахали. Они вздыхают, когда мы садимся в сёдла.

— Вперёд, ребята! — командую я. — Вы хотя бы не на живодёрне, будьте рады и этому!

Глава 16. Нас спасёт лишь чудо, вот оно как раз

Долго ли, коротко ли, только мы добираемся до берега озера. Кони наши к тому времени выглядят так, будто умерли несколько дней назад, и мы решаем остановиться, чтобы напоить четвероногих и освежиться самим.

Отходим подальше, туда, где от дороги нас скрывают высокие кусты и валуны. Коза радостно кидается в воду и плавает взад-вперёд, а кони глядят на это с недоумением. Мы распрягаем их, позволяя старичкам передохнуть.

— Я тоже хочу искупаться, — говорю я. — Чувствую себя ужасно пыльным.

— Мы часто задерживаемся, — хмурится Дрейк. — У нас не так много лишнего времени.

— Я быстро, — упрашиваю я. — Пожалуйста! А то уже весь чешусь. Так меня и стража в столицу не пустит, подумают, что болен чем-то.

— Чтобы туда и назад, — соглашается Дрейк.

Быстро раздевшись до белья, я прыгаю в прохладную чистую воду, обгоняю козу и направляюсь на глубину.

— Не смей далеко заплывать! — кричит мне с берега Дрейк. — Вдруг течение или водоворот!

Это лишь подстёгивает меня, и я решаю доплыть до противоположного берега, а затем вернуться. Благо озеро здесь неширокое.

Я весело плыву, не обращая внимания на крики с берега, да их уже и не слышно. Думаю, середину озера я миновал.

Вдруг что-то длинное и прохладное проплывает подо мной и скрывается в глубине.

«Похоже, здесь водятся крупные рыбы», — думаю я и на всякий случай решаю повернуть назад. Берег кажется таким далёким, даже кони не крупнее хлебных крошек. Я спешу, дыхание сбивается, глотаю воду. Так, важно не паниковать. А-а-а, что-то держит меня за ногу!

Рядом выныривает Дрейк, глядит на моё перекошенное от ужаса лицо и смеётся. Ну что за дурак! Разве это смешно?

— Это очень смешно, — говорит он. — Прости, не думал тебя пугать, просто волновался, что с тобой что-то случится. Давай к берегу.

Я плыву в злобном молчании, стараясь, как только могу. Но Дрейк то и дело вырывается вперёд, затем возвращается, вновь обгоняет меня... Это нечестно, ведь я самый лучший пловец.

— Где так плавать выучился? — хмуро спрашиваю я, выходя на берег.

— Недалеко от нашего дома протекала река, — говорит Дрейк, отжимая рубаху. — Начиналась где-то в горах, а под конец раздваивалась, как змеиный язык, и терялась в болотах. Мы с матерью нередко ходили к реке — то рыбы наловить, то просто отдохнуть. Она ведь понимала, как мне тяжело одному дома сидеть, когда другие бегают по улицам с друзьями. Река была одним из моих немногих развлечений, и потому я очень рано научился плавать.

Тут меня беспокоит нечто другое. Я не вижу на траве своей одежды, которую сбросил, идя купаться! Похоже, и одежды Дрейка тоже нет. А Орешек что-то жуёт неподалёку и блаженно щурится.