Все, о чем вы мечтали

Кугель и Сушон, в таком порядке. Кугель сломал мое неприятие современной нам медицины, убедив, что прежде чем отрубить (все равно пропадает), почему бы и не попробовать? А Сушон меня вылечил. Даже не попрыгал вокруг с пилой или топором, примериваясь - чтобы знал, вредная деревяшка, свое место во врачебной пищевой цепочке! Повздыхал, посочувствовал и вылечил. Дня через два я уже спал. Даже боль приглушил! В начале второй недели мы эту дрянь наконец зашили, забинтовали и оставили заживать. Солнце, небо, жизнь! Сушону - памятник!

Когда уезжали - оставил им, Бернару с Сушоном, по пятьсот франков. Бернару - пусть раздает, кому пожелает: ему виднее, кто нуждается. Сушону... Тут дело не в деньгах. Я бы и все отдал, но ведь не возьмет. Может, полегче ему будет, когда совсем бедных лечит. На лекарства там, еще на что...

– А! А! Как? Ой! Ой-ой!

Прыжок на месте с поворотом.

– Да! Да! Великолепно, именно так!

Еще один прыжок. Месье Корнишон сгибается в поясе, пытаясь взглянуть на свое произведение снизу. Извернув голову пытается, но шея-то не резиновая, так не выкручивается.

– Нет!!!

Неудобное положение. Резко приседает и гусиным шагом, на корточках, быстро перебирая ногами, устремляется мне за спину.

– Нет! Нет!

Это - уже вцепившись двумя руками в рукав и пытаясь его оторвать. Оторвал, он же на живую нитку...

Отскочив, глядя восторженными глазами, как на любимую жену.

– Чудесно! Чудесненько...

Что - чудесненько? Рукав оторвал.

Первая примерка.

Еще до того, как я чуть не обезножел, мою голову посетила мудрая мысль.

Пора обновить гардеробчик!

Ребята поистаскались, я - вообще дошел - в гостиницу не пускают. Впереди встреча с родственниками. Неохота, но нада! Пора переодеваться в испанское, по типу графа Монтихо, Кугелю тоже предстоит превратиться в благородного Санчо Пансу. Типа того. Въехала в Периге немчура вперемешку с ободранными испанцами, а покинет этот чудный городок группа благородных идальго, сопровождающих графа де Теба. Полное преображение, если кого-то это может ввести в заблуждение. По крайней мере, надо стремиться, а не сиднем лежать!

Пока я еще был способен чего-то там командовать, портняжка был вызван и озадачен, а назначенный надзирающим за моим будущим монтихоподобным образом Гильермо - заинструктирован в дупель.

При этом выяснилось, что плащ Монтихо, который я назвал мантильей, называется альмавивой. Мантилья - женская накидка на голову. Смешно? Кому как.

На мои крики - Портня-я-ажка! Портняжку давай! никто не отозвался, а на вопли - Модельер! Модельера ловите! один труженик иголки и ножниц таки согласился попасть на предложенный крючок. Как бы - сам, нечаянно, ко входу гостиницы вышел, типа рядом прогуливался и заинтересовался, кто кричит, кто так жаждет услуг столь возвышенной и благородной профессии?

И тут мы его!

Он мне собачку напомнил, которая на задних лапках прыгает перед хозяином - Дай! Дай! Дай!

Затем я на несколько дней выпал из жизни, а когда пришел в себя, обнаружил, что наш отряд завершил свое преображение и все ждут только меня. Кто знал, какой фасон штанов меня устроит? С двумя штанинами, с одной, или - деревянный макинтош идеально оттенит мое изысканно бледное неподвижное лицо? Решили подождать.

Месье Корнишон низенький, лысенький, хлипкий, брюшко огурцом, голова тыковкой. Все это богатство дергается, руки-ноги как на веревочках, движения неожиданны, все в разные стороны, глаза горят, но! Не больной! Человек увлечен своей профессией, потянувшиеся влево руки не успевают за ногами, которые уже рванули направо, унося своего владельца к новой точке для осмотра, а руки так и не успели коснуться и поправить столь важную еще секунду назад деталь костюма. О! А! Ах! И так далее.

В начале знакомства, после представления, стеснялся называть его по фамилии, думал...

Всякое думал. Что за издевательство дать хорошему человеку такую кличку?! Корнишон-то корнишон, если их тут знают, неудобно спрашивать. Но, вообще-то, буквально, это означает - маленький рог, намек совсем неприличный. А еще - аналогично олуху, по-французски - имбецилу. Пожилой человек, а я так к нему... Не готов еще, не совсем здесь ографел.

Но оказалось - реальная фамилия. И папа Корнишон, и мама Корнишон, и даже дедушка был месье Корнишон, чем все Корнишоны гордятся и собираются продолжать это делать.

Имеют право. То, что сотворил Корнишон, не превзошло моих ожиданий. Совпало тютелька в тютельку. Не важно, как человек выглядит, важно - что и как он делает. Маэстро Корнишон!

Говорю это, как граф де Теба!

А что - не похож? По-моему, похож...

Когда уезжали, проехали мимо гостиницы на ратушной, откуда нас поперли. Минут десять кавалькадой въезжали на площадь, минут десять с нее выезжали. Блестящие, нарядные, на сытых лоснящихся лошадях. Ради такого дела даже Хуан покинул карету, залез на коня, хотя ему еще рановато. Новый сундук с отрядным шмотьем принайтован на задник кареты. Новый, на заказ сделали, чтобы по каждой ерунде в старый не лазить. Эх, если бы не Бернар, я бы еще сзади хозяина гостиницы запустил, чтобы бежал, кланялся и кричал: Благодетели! Век не забуду! Чтобы долго кричал. И чтобы слезы счастья на лице. Не меньше чем на франк, за слезы я бы отдельно доплатил. Да, так мы покидали город...

Ну, не смог удержаться.

Уже выезжали с площади, когда стоящий в окне на втором этаже здания ратуши человек помахал мне рукой. Не стал поворачивать голову: пусть считает, что - вот задумался, не замечаю. Видел я его, видел, но - еще в ответ рукой махать? Настроение портить не хотелось. И так уж...

– Ха-ха-ха! Дорогой граф! Согласитесь, все-таки, вы редкий везунчик! Ха-ха! Уцелеть в такой ситуации - как мешок с золотом найти! Ни одного погибшего! Это знаете ли... За вас молились, граф! Ха-ха! Ну подумайте сами: появляется в городе этакий вот, вооруженный до зубов отряд, столь очевидно недавно побывавший в схватке, многие ранены, а, буквально на другой день, становится известно о почти двадцати телах, найденных в каких-то восьми лье от Периге. Убитых, брошенных на дороге. Можно сказать - ограбленных! Что, скажите на милость, я должен был подумать?

Сидевший за столом напротив прекратил улыбаться и остро глянул мне в глаза.

– А думать я обязан, да, сударь, должность такая, обязывает.

Прием такой, работает на смене настроений. В принципе, страшно. Смеющийся палач.

Со стороны - человек как человек. Чиновник. Лет за тридцать, но выглядит молодо, свежо. Жизнерадостный, располагающий к себе, шутник по природе. Готов хохотать над всем, заражая окружающих оптимизмом.

– Заметьте, граф, ваш отряд прибыл по той же дороге... Восемь оседланных заводных на четверых всадников, не много ли?

Впервые он появился на второй вечер нашего пребывания в гостинице. Такой же шумный, хохочущий, громогласный. Совершенно не понятно, чего пришел. Выпить, поорать?

Сопровождали его двое мордоворотов. Даже странно, почему при взгляде на них всплывало это слово? Не слишком высокие. Сильные, но не на показ. Полувоенная форма незвестного ведомства, хотя здесь я не специалист. Просто считал, что всякие местные формирования должны носить на голове что-то вроде треуголки, кивера, каски, а эти явились простоволосыми, как и их начальник. Но функция их читалась на раз - давить и не пущать. Псы! Истребовали меня вниз, всех разогнали по комнатам, один из держиморд встал у входной двери, другой навис надо мной, посаженным за угловой столик. Судя по всему - чтобы придавать ускорение ответам на задаваемые вопросы. Физицки, путем рукоприкладства.