Все о мужских грехах

— Нотариус, — ответила я.

— Это не проблема, — возразил он.

Понимая, что говорить придется на очень неприятную для него тему, я начала издалека:

— Видите ли, Андрей Павлович… Эти документы будут фигурировать в официальных делах…

— Я понял вас, Татьяна Александровна, — грустно улыбнулся он. — Абхазия непризнанная республика и в глазах всего мира по-прежнему является частью Грузии. Поэтому заверенные нашим нотариусом документы не будут иметь юридической силы. Вы это хотели сказать?

— Извините меня, Андрей Павлович, но да, — призналась я.

— Вы меня этим не обидели, — отмахнулся он. — Это жизнь и ее реалии. Хорошо! Будет вам нотариус из Грузии, мы его услугами часто пользуемся, когда того дело требует.

— Когда? — уточнила я.

— Завтра, — твердо ответил он. — Я ему сегодня позвоню, и утром его уже привезут.

— Ох и работы ему предстоит! — поднимаясь, покачала головой я.

— Он за это деньги получает, — усмехнулся Лекоба.

— Но все документы будут на русском языке, — предупредила я его.

— А! — отмахнулся он. — Вы что думаете? Что грузины так быстро русский язык забыли? Все они помнят! Когда надо! — уточнил он.

— Значит, я могу сказать этой женщине, чтобы она пришла к обеду в милицию сразу с вещами и ребенком? — спросила я и объяснила: — Я не хочу, чтобы ее другие свидетели видели. Она там даст свои показания и прямо оттуда уедет в ваш пансионат? Так?

— Я смотрю, что вы за нее очень переживаете, — хитро усмехнулся он.

— Да! Она мне очень помогла, и, кроме того, мне ее просто жалко! — почти что с вызовом ответила я.

— Это очень благородно с вашей стороны. Людям надо помогать! Обязательно! — сказал он и подтвердил: — Да! Можете ей сказать, что ее завтра же из милиции туда отвезут! — Потом Лекоба что-то сказал двум парням, которые все время нашего разговора простояли у подножия ступеней на веранду, а затем объяснил мне: — Эти люди вас отвезут, куда вам надо, и во всем помогут.

— Спасибо, только мне нужно по дороге заехать к Самшиевым.

— Распоряжайтесь машиной, как вам надо, — ответил он и, достав из кармана детскую фотографию Ванды, протянул мне: — Возьмите, уважаемая! Она вам может еще пригодиться.

Убрав снимок в сумку, я сошла со ступеней, села в машину и сказала сидевшему за рулем парню:

— Мне надо заехать к Самшиевым.

Тот молча кивнул, и мы поехали. Там я написала Сергею список людей, к которым он должен был немедленно заехать и сказать им, чтобы они утром ждали меня в горуправлении милиции, потому что им предстоит дать письменные показания, которые будут потом надлежащим образом заверены. Сергей тут же уехал, а я с трудом отбилась от его родственников, которые решили усадить меня за стол и покормить.

— Вечером поем, — пообещала я им и сбежала.

Совершенно естественно, что черный «Мерседес» Лекобы разительно отличался от «Волги» Самшиевых, и я тихо блаженствовала на его удобном сиденье, но вот его появление в районе маленьких, невзрачных домиков на окраине Сухуми произвело на их обитателей впечатление.

— Кто вам здесь нужен, уважаемая? — спросил меня с переднего сиденья второй охранник.

— Мне нужен Анатолий Тихонов, — ответила я.

Охранник кивнул и, выйдя из машины, что-то громко спросил у какой-то плохо одетой женщины с испитым лицом. Она ответила и ушла, а он сказал мне:

— Сейчас эта… — тут он произнес какое-то слово на своем языке, — его сюда приведет.

И действительно! Не прошло и пяти минут, как эта женщина практически притащила на себе задрипанного мужичонку, пьяного вдрызг, с трясущимися руками и остановившимся бессмысленным взглядом, одетого в настоящие лохмотья.

— Что вы хотите у них узнать? — спросил меня охранник.

— Меня интересует, встречался ли Тихонов с Зайцевым, когда тот появился здесь в 1993 году. Мне надо знать, что говорил Зайцев, что делал, чем хвалился, что планировал делать… Одним словом, мне нужно знать о нем абсолютно все!

— Так это и я вам могла бы сказать! — неожиданно по-русски заявила женщина, и я быстро нажала на клавишу диктофона, который лежал у меня в кармане. — И не надо мне было бы Тольку на себе таскать! — Она выпустила мужичонку из рук, от чего тот тут же рухнул на землю. — Толька-то без меня и шагу не ступит! — похвалилась она и, усевшись прямо на землю, начала говорить: — Приходил сюда Витька! И не раз приходил! И выпить с собой приносил!

— А о чем он говорил? — спросила я, открывая дверцу машины и садясь боком, чтобы удобнее было слушать.

— Много он чего говорил, — неопределенно сказала она, но тут охранник цыкнул на нее, она съежилась и начала быстро выкладывать: — Хвалился, что денег хорошо подзаработал, что с Галькой Фроловой живет…

— А это кто? — быстро спросила я, доставая сигареты и закуривая.

Увидев это, женщина так впилась взглядом в сигарету, что я, все поняв, достала из пачки еще одну и отдала ей, стараясь не коснуться ее черных, как земля, рук.

— Вот за это спасибо! — обрадовалась женщина и, прикурив, закатила от блаженства глаза.

— Если все мне расскажешь, отдам тебе всю пачку, — пообещала я.

— Так я же и говорю, — встрепенулась женщина. — А Галька-то Фролова шалава шалавой. Она по молодости за воровство сидела, а как вышла, так моталась, как цветок в проруби, то с одним, то с другим. А потом вот с Витькой снюхалась.

— Ну и как они жили? — спросила я. — Характер, как мне говорили, у Зайцева бешеный был.

— А хоть перебешеный! — усмехнулась женщина. — Только попробовал бы Витька ее обидеть! У нее же старший брат — Паша Сухумский.

— Вор в законе? — спросила я у охранника, и тот кивнул, а женщина между тем продолжала:

— Она с Витькой на мой день рождения пришла, напилась, как свинья, и начала всякую чушь пороть!

— Какую именно? — насторожилась я.

— Да про то, что они с Витькой скоро поженятся, уедут отсюда, будут жить в собственном доме и в деньгах купаться.

— Как уедут? — я впилась в женщину взглядом. — Про дом понятно — это, наверное, имелся в виду дом Стадницких, но тогда зачем им уезжать отсюда? И откуда вдруг деньги возьмутся?