Все ок!

–  Во! Видал? Я тащу!
– злорадно ответил ему Бол, усилием воли сведя непослушные глаза к носу, и поволок камень в гору.

Косой чёрт обливался потом, согнувшись в три погибели от тяжеленной ноши, но улыбался, слыша, как за спиной истошно вопит Сизиф: «Ой, не надо! По моим жилам бежит расплавленный свинец!»

Едва Бол дотащил камень до вершины горы, как что-то заворочалось в ней, загудело, и с громким рёвом гора выплюнула из себя поток лавы вместе с Сизифовым камнем. Камень полетел вниз, набирая скорость, вслед за Болом, догнал его и поддал сзади, прокатился по нему и спокойненько улёгся у ног Сизифа, как послушная собака. Успокоилась и гора.

Охая и проклиная гору вместе с камнем, Бол встал, шатаясь, подошел к Вану и Сизифу:

–  Ну, как, мучился он тут?
– спросил Бол у Кривого чёрта.

–  О!
– воскликнул Ван.
– Еще как! Выл так, что мне даже стало его жалко.

–  Друзья мои, спасибо вам, что вы не вдвоём потащили этот проклятый камень, - всхлипнул Сизиф, вытирая ладонью глаза, - иначе мои муки удвоились бы.

–  Удвоились бы, говоришь?
– Бол вновь задумался.
– Так-так… А ну-ка, Ван, потащим вместе этот булыжник наверх. Жаль только, что не увидим, как он тут будет мучиться, - и черти усердно покатили камень в гору.

А Сизиф приплясывал:

–  Ну, камешек сбагрил, пора и дёру, - он скорчил рожу, состроил спинам чертей пальцами «нос» и побежал прочь, сгребя в подол туники все деньги, что были на кону.

–  Ну?
– спросил у Ерофея Сатана, выключив телеящик.
– Как ты теперь смотришь на дружбу? Уж Бол, Ван и Сизиф - друзья, водой не разольёшь. А он их надул да ещё вместо себя подставил камень тащить. Слыхал про Сизифов труд?

–  Слышал… - вздохнул Горюнов.

–  Не внимай ему, Ерофей, - сказал седовласый.
– Не в деньгах счастье.

–  А в чём?
– возразил Сатана.
– Пошли, покажу одно местечко, - и он быстро повёл обоих собеседников в другой зал, где блестели, словно хрустальные, окна, под потолком сияли светильники, а во всю длину и ширину зала голубел отделанный серебряной плиткой бассейн (всем известно, что ионы серебра имеют дезинфицирующее свойство). А вокруг полусидели-полулежали на мягких подушках люди.

–  Глянь, Ероша, чем этот котёл отличается от бассейна? Плати тысячу в месяц и существуй себе припеваючи! Конечно, это дороговато, и нам пришлось немало побегать, чтобы собрать и обложить налогом в Тихгоре все охладители, но зато котёл вышел классным.

–  Да уж, простому человеку не по карману, - съязвил старец.

–  Да кто мешает деньги иметь? Копи и существуй потом вечно.

–  Но и плати - вечно! С трудовых доходов много не накопишь, тем более на такой котёл.

–  Зато есть не трудовые, - отпарировал Сатана.
– А иные и льготами пользуются. Грешники - такой народ: горбатиться особенно не привыкли. Верно, Ероша?

–  За упорный труд на земле праведники вознаграждаются отдыхом на небе!
– возопил старец.
– И могут получить из наших рук всё, что захотят!

–  Га! А на земле ничего не хотят и без штанов ходят!
– заржал Сатана.

–  Штаны - это от лукавого, а мы о душах праведных заботимся. Душе в Раю и без штанов тепло. Но за особые заслуги праведник может получить индивидуальную «спасибу».

–  Ага, значит, есть и у вас денежки?
– ехидно сощурился Сатана.

–  «Спасиба» - это не деньги, на нее ничего купить нельзя, ею можно только гордиться, как орденом!

– старец назидательно поднял палец.

–  Н-да… За «спасибу», выходит, шубу не сошьёшь, - почесал бородку Степан Антонович, - она даже не булькает.

–  А это как посмотреть!
– гордо выпрямился старец, щёлкнул пальцами, и на Ерофея упало нечто шуршащее. Он глянул: это была шуба, вся сплошь из листков бумаги, на каждой стояло: «Спасибо».
– Ну как? Неплохо получилось, а?
– у старца блестели от удовольствия глаза.

–  Ха-ха! Ероша, милок! Ангелы - идиоты, я ещё раз в этом убедился, а Рай - сумасшедший дом!
– Степан Антонович еле выговорил это, сложившись почти вдвое от хохота.

Ангел-старец приосанился и с достоинством изрёк:

–  Когда кончаются аргументы, то переходят к личным оскорблениям.

–  Вот мой аргумент!
– и Сатана с маху двинул Ангела в челюсть. Тот шустро взвился вверх и прокричал:

–  Когда не могут доказать словами, доказывают кулаками! Это привычка всех дураков. Ерофей, когда напаришься здесь, поднимайся на небо, там и поговорим!

–  Вали, вали!
– свистнул снизу Сатана.
– Не забудь: Сатана здесь правит бал, люди бьются за металл!
– и погрозил кулаком, злясь, что ему, бескрылому, летучего Ангела не догнать.

Горюнов задумчиво почесал в затылке: «Да… И впрямь здесь надо разобраться, что к чему».

Ерофей вышел из дворца Сатаны и, задумавшись, медленно пошёл по Тихгору. Дойдя до небольшого, очень странного сквера, в котором росли совершенно безлистые деревья и кусты, чёрные, словно обгорелые, Ерофей сел на первую, попавшуюся на глаза, скамью. Неподалеку от него остановились двое зелёных взъерошенных и тощих чертей. У одного в руках - захватанный грязный стакан, у другого - точно такая же бутылка, которую на Земле звали «огнетушителем». Черти так пристально разглядывали Ерофея, что он заёрзал беспокойно на скамье.

–  Он?
– спросил один чёрт у другого.

–  Не-а… Не похож, тот - постарше, помужее.

–  А где же тот?

–  А бес его знает…

Вдруг невесть откуда появился голый человек с взлохмаченной головой, опутанный резиновыми трубками. Под мышкой у него торчала стойка капельницы, оранжевый шланг от колбы тянулся к левому забинтованному запястью, а в правой руке он держал мензурку.

–  Вот он!
– обрадованно вскричал первый чёрт.

Они бросились к человеку, но тот вновь исчез. Черти забористо выругались, но не успели успокоиться, как человек появился вновь.

–  Эй, приятель!
– схватил его за руку второй чёрт.
– Ты шутки с нами шутишь? То появляешься, то исчезаешь, а нам без третьего выпить никак не возможно. Ты хоть где?

–  В ре-а-а-ни-ма-ци-и… - еле слышно выговорил полумёртвый человек.

–  Ну, ясно!
– авторитетно заявил первый чёрт.
– Дохтура тебя то вытаскивают отсюдова, то ты сюды летишь.

–  Не трепись!
– оборвал его другой.
– Пока он здесь, давайте скорее выпьем, - и налил вино в стакан и мензурку.

–  Ну, вздрогнем, - произнёс полумёртвый и опрокинул содержимое в себя.