Все оттенки одиночества

— Когда я предавал его, чтобы спасти ваши с матерью задницы от суда, тебя это не волновало. — И хотя его голос тоже был невероятно, иррационально спокоен, Гермиона была слишком близко к нему, чтобы не почувствовать, как его трясет. Вообще-то он был слишком горячим. Очень хотелось отодвинуться. Похоже, что все эмоции у них уходят в образование тепла. Да как же жарко так стоять.

— Мы не просили тебя об этом. — Малфой-старший смотрел почему-то на нее. Ну конечно, у нее врожденного спокойствия не было. — А ты не дура, девочка, — вдруг устало сказал он. — Но это все тебе не достанется, не пытайся, — с этими словами он развернулся и вышел. Вскоре стук его трости стих. Впрочем, Гермиона отпихнула Малфоя от себя гораздо быстрее.

— Знаешь что? — Она чувствовала себя абсолютно униженной. — Пошел ты к черту, Малфой. Ты ничем не лучше его. — От стыда горели щеки. Так быстро Гермиона еще никуда и ни от кого не убегала.

***

Одри держала стакан так смешно, что Гермиону наконец-то отпустило.

— Перси будет орать, — протянула она. — Он говорит, что общение с тобой меня развращает.

— И что, правда? — Гермиона села на пол рядом с ней. Только сейчас ей стало получше. Когда она ворвалась в дом к Одри, она, наверное, напоминала психованную. Она даже не слушала нотаций Перси, просто потребовала Одри немедленно к себе, после чего за руку вытащила ее из дома. Одри смеялась, как ненормальная, всю дорогу, сказав, что если, вернувшись домой, не найдет останки лопнувшего Перси, то это не ее муж.

— Да нет, конечно, милая, ты делаешь меня чуточку… свободнее. Нормальнее. — Одри разглядывала ее телевизор. — Какая занятная штука.

— Одри… почему…. Почему ты все еще… ну… — Гермиона вздохнула. Так сложно спросить о таких простых вещах. — Он же тиранит тебя.

— Бывает. Я тираню его. Иногда. Это нормально. — Одри сделала глоток вина и поморщилась. — Шампанское вкуснее, оно сладкое.

— Но ты же сама говоришь, что у него столько недостатков, что ты устаешь и все такое. — Гермиона вытянула ноги. Слишком долгий день, слишком много всего. Нужно просто уйти из его отдела. Отличное решение. Именно так она завтра и поступит.

— Это же не значит, что я его не люблю, — фыркнула Одри. — В этом и есть смысл брака. Я знала все его недостатки и все равно вышла замуж. Их я тоже люблю, как и достоинства, которые не стоит озвучивать везде, где попало. Женщин много, мужчин мало, сама понимаешь.

— Не понимаю, — призналась Гермиона. Она ведь тоже знала все недостатки Рона, но все равно…

— Дорогая, я хотела дом, семью и мужа под боком каждую ночь. Я могу ради этого что-нибудь задавить в себе. Одиночество — мой кошмар, Миона. Я не могла бы и дня выдержать одна. Я знаю, что Перси — надежный, он решает любые проблемы, зарабатывает и любит детей. Больше мне ничего не было нужно. — Одри подмигнула ей. — У меня ведь тоже куча недостатков, и он их терпит. Вообще-то, я была единственной, кого он смог вытерпеть.

— Мне стоит завести сорок кошек, замуж я, похоже, уже не выйду. Не знаю, ради кого я могла бы что-нибудь в себе убить. — Гермиона зевнула. — Боже, Одри, столько всего случилось сегодня, ты даже не представляешь…

— Ложись спать, милая, завтра все расскажешь на свежую голову. Тебе станет получше. — Гермиона с благодарностью посмотрела на подругу.

— Одри, я женюсь на тебе, — произнесла она, заползая на кровать. Одри принялась собирать мусор с пола.

— Ну, может быть, Перси не против шведской семьи, но вот ты точно против Перси. Спи давай. — И Гермиона закрыла глаза, сладко обняв подушку.

***

Это утро было просто замечательным. Писать конспект — просто замечательно. На курсе с ней было еще десять человек, но отвечала, в основном, Гермиона. Учиться — вот ее стихия. Этим утром она рассказала Одри по пути на работу все, что произошло. Одри назвала ее поступок, мягко говоря, глупым, но оценила ее поведение в Малфой-мэноре на восемь из десяти.

— А десять — это вообще не приходить туда? — Одри кивнула. — А девять?

— Подыграть Малфою. — Одри фыркнула, когда Гермиона брызнула на нее водой возмущенно, когда они разговаривали этим утром в ванной.

— Ну не хочу я вообще ему подыгрывать. — Но с увольнением Одри была права, спешить не стоило. Ведь это случилось не на работе. Вообще-то она сама во всем виновата, начнем с этого.

— А, по-моему, хочешь, — улыбнулась Одри. — Тебе нравится его внимание, не отрицай.

— Ну я четыре года одна была, мне понравится любое внимание. — Гермиона пыталась защищаться.

— Ну, как знаешь, — не стала спорить Одри.

И теперь Гермиона в перерыве на лекции пыталась анализировать свое положение. Отставив одиночество, что, если бы… если бы, скажем, Малфою было до нее дело? Ну и что, это же не значит, что она согласна бросаться в его объятия. Хотя, вообще-то, было бы неплохо, обнимала Гермиона только подушку. Может, стоит выбраться куда-нибудь вечером в приличном наряде? Но нет, она не сможет так… с незнакомым человеком сойтись. Малфой, впрочем, знакомый. Не так, конечно, как надо было бы, но все же… Нет, для этого диалога нужна была Одри.

Гермиона вылетела с лекции абсолютно счастливая. Собственно, она была так счастлива, что не испугалась какого-то репортера, рассказав ему о том, как замечательно вообще снова учиться. Она легко шагала по коридорам Министерства, улыбаясь сама себе. Жизнь иногда может быть приятной.

— Смотри, куда прешь, ослиха тупая! — Визгливый голос Лаванды почти застал ее врасплох. Она несла на себе горько плачущего малыша. Гермиона проигнорировала ее, направляясь к лифту, но, черт возьми, Лаванде нужно было туда же. Она стояла спокойно перед лифтом, отстраненно слушая, как Лаванда строит логическую цепочку от нечаянного столкновения до зависти ей, ведь она сумела удержать Рончика. Рончика.

Боже мой.

— Как первый учебный день? — Гермиона с любопытством взглянула на Лаванду. Ее лицо вытянулось. Она хотя бы заткнулась. Гермиона мгновенно развеселилась. Ну, впрочем, Малфой все равно ей должен.

— Замечательно. — Она взяла Малфоя под руку. — Кажется, снова становлюсь занудным ботаником.

Малфой переживал какую-то стадию шока, определенно. Гермиона едва сдерживала смех. Лаванда аж посинела. Мысленно она, вероятно, уже обмусоливала это с Патил. Впрочем, надо отдать Малфою должное, внешне он выглядел так, словно все идет так, как и надо. Очень хотелось попросить его себя уволить. Может, этим она его добьет. Откуда в ней столько наглости вдруг взялось? Одри бы ее точно похвалила. Пора дать отпор этим Уизли.

— Грейнджер, с такими способностями использовать людей, ты должна была попасть на Слизерин, — произнес Малфой, когда они вышли, наконец, на своем этаже.

— У меня был хороший учитель. — Гнева не было. Гермиона сосредоточенно размышляла над тем, что ж ее так встряхнуло. Кажется, ничего. Малфой пошел вперед нее, тогда как Гермиона все еще веселилась, вспоминая лицо Лаванды.

Наконец она зашла в офис, увидев, что в кабинете с Малфоем опять сидит Гарри. Гермиона уверенно пошла туда, хотя знала, что там назревает серьезный разговор. Сегодня ей было все равно, что скажет ей Малфой. Сегодня она на высоте.

— Гермиона. — Гарри тепло поприветствовал ее, обнимая. Ну почему нельзя сделать из Гарри плюшевого медведя и забрать домой? С ним всегда спокойно и весело. — Кажется, ты снова грызешь гранит науки? Тебе к лицу. — Она улыбнулась. — Я тут последний раз до дня рождения миссис Уизли, так что я собираюсь испортить репутацию твоей квартиры второй раз. Надеюсь, Драко не даст мне позориться пьяным в одиночестве. — Малфой словно специально горько вздохнул. — Мне нужно поговорить с Драко, окей?

— Пусть остается, — неожиданно произнес Малфой. — Она все равно слишком много знает.