Все под контролем

Фотографии делались скрытой камерой: я различал темную рамку там, где была не совсем правильно выставлена диафрагма, но по машинам, припаркованным на заднем плане, мог с полной уверенностью сказать, что они в Европе.

— Давай посмотрим дальше, — сказал я.

Де Сабатино понял, что я узнал кого-то или что-то; он выразительно глядел на меня, и его так и подмывало узнать, в чем же дело, не терпелось поучаствовать самому. Пять лет его продержали в черном теле, а теперь предоставлялся шанс вернуться.

Мне хотелось сказать ему, чтобы и не заикался.

— Поехали дальше.

Пошла другая серия снимков, которые открывал Большой Аль, но они мне ничего не говорили.

Большой Аль посмотрел на них. И снова расплылся в улыбке до ушей:

— Теперь я понимаю, к чему относятся все эти тексты.

— К чему?

— La coca, senor! [60] Эй, я знаю этого парня. Он работает на картели.

Передо мной был выходящий из машины действительно симпатичный латиноамериканец, немногим старше сорока лет. По фону я понял, что дело происходит в Штатах.

60

Кокаин, сеньор (исп.). (Прим. ред.)

— Это Рауль Мартинес, — сообщил Большой Аль. — Член колумбийской торговой делегации.

С каждой минутой это становилось все интереснее. ВИРА всегда заявляла, что не имеет никакого отношения к наркоторговле, но выгоды, которые она из нее извлекала, были слишком велики, чтобы их игнорировать. То, что я видел теперь, было почти неоспоримой уликой ее прямой связи с наркокартелями. Но этого было все еще недостаточно, чтобы помочь разрешить мою проблему.

Большой Аль просматривал фотографии.

— Гарантирую, скоро ты увидишь Рауля с кем-нибудь еще.

Промелькнула еще пара кадров.

— Ну вот, я же говорил — большой плохой Сэл.

Этот второй персонаж был примерно того же возраста, что и Рауль, но намного выше ростом; возможно, в свое время он занимался тяжелой атлетикой. А затем скинул шестнадцать-семнадцать стоунов мышечного балласта. Сэл был большим, старым и совершенно лысым.

— Мартинес без него никогда не обходится, — заявил де Сабатино. — В старые добрые деньки мы провернули с ними немало дел. Настоящий мужчина, член семьи. Обычно мы запускали партии кокаина вдоль восточного побережья до самой канадской границы. Конечно, прежде надо было во всем разобраться, наладить маршрут; эти ребята сделали все, от них зависящее, и каждый неплохо заработал. Да, отличные парни!

Мы просмотрели еще несколько файлов с фотографиями, среди них я заметил одну, на которой оба сидели в ресторане еще с каким-то белым парнем.

— Не пойму, кто это, — сказал Большой Аль.

Я внимательно глядел на экран через плечо де Сабатино.

— Ник! — встрепенулась Келли.

— Минутку. — Я повернулся к Большому Алю. — Никаких соображений?

— Без понятия.

— Ник!

— Погоди, Келли, — оборвал я ее.

— Ник! Ник! — снова встряла Келли.

— Прокрути назад до…

— Ник! Ник! Я знаю этого человека.

— Какого человека?

— Человека с фотографии. — Она усмехнулась. — Ты сказал, что не знаешь, кто это, а я знаю.

— Этого? — Я указал на Мартинеса.

— Нет, того, что был раньше.

Большой Аль вновь открыл ту фотографию.

— Вот этого! Вон там!

Она имела в виду белого парня, который сидел с Раулем и большим плохим Сэлом.

— Ты уверена? — спросил я.

— Да.

— И кто же он? — После наших экспериментов с видеокамерой я ждал, что она назовет кого-нибудь вроде Клинта Иствуда или Брэда Питта.

— Это папин начальник.

Наступила ощутимо долгая пауза, пока я переваривал эту информацию. Большой Аль с шумом втягивал воздух сквозь стиснутые зубы.

— Что ты хочешь этим сказать: «папин начальник»? — спросил я.

— Он как-то приходил к нам с леди на ужин.

— Помнишь, как его зовут?

— Нет, я спустилась за водой, а они ужинали вместе с мамой и папой. Папа разрешил мне поздороваться и сказал: «А теперь улыбочку, Келли, это мой начальник!»

Она здорово изобразила Кева, и я увидел, как в глазах у нее промелькнула печаль.

К разговору присоединился Большой Аль:

— Ну и дела! Так кто же тогда твой папа?

— Заткнись! — развернулся я к нему и сердито процедил, так, чтобы Келли не могла меня услышать: — Я заезжал к ее родителям неделю назад. Убили всех. Ее отец работал в Управлении по борьбе с наркотиками и знал убийц.

Оттолкнув Большого Аля и усадив Келли себе на колено, чтобы ей лучше был виден экран, я спросил:

— Ты точно уверена, что это папин начальник?

— Да, я знаю, папа мне сказал. А назавтра мы с мамой все шутили насчет его усов, потому что с ними он был похож на ковбоя.

Все верно, он выглядел так, будто сошел с рекламы «Мальборо». Показывая, она дотронулась пальцем до экрана, и изображение папиного начальника исказилось. Близость Келли и вид человека, который, возможно, был виновен в смерти ее отца, вызвали у меня желание сделать с ним то же самое.

— Давай посмотрим в обратном порядке все фотографии, — сказал я, посмотрев на Большого Аля.

Вечеринка на площадке была в полном разгаре. Большой Аль прокрутил назад все фотографии до снимка Маколи и Фернаана с Макгиром.

— А этих людей ты знаешь?

Келли ответила «нет», но теперь я уже не очень ее слушал. Слишком ушел в себя. Мне удалось подметить на снимке две другие машины, припаркованные у обочины. Внимательно вглядевшись в номера, я понял, где производилась съемка.

— Гибралтар, — вырвалось у меня.

— Так это и есть ирландские террористы? — спросил Большой Аль, указывая на Маколи и компанию.

— Вроде того.

Прежде чем промямлить это, мне пришлось выдержать паузу.

— Теперь я понимаю, что происходит, — встрепенулся Большой Аль.

— И что же?

— Я знал, что ирландские террористы покупают кокаин у колумбийцев. Он поступал обычным путем на Флорида-Кис, потом на Карибские острова и в Северную Африку. А Гибралтар они использовали как стартовую площадку для его переправки в Европу. Они делали себе на этом состояния, а мы получали свой кусок за то, что позволяли им провозить его через Южную Флориду. И вдруг, совершенно внезапно, в конце восемьдесят седьмого, он перестал проходить через Гибралтар.