Все против короля

– Замечательно. Значит, устроим трио – фортепиано, саксофон, скрипка.

– А кто на пианино играть будет? Вадим?

– Нет, на рояле будет играть его мама, Александра Владимировна. Она меня склоняла к дуэту, но трио-то лучше!

– Боюсь опозориться перед будущей свекровью, – призналась Лера.

– Ну если тебя этот вариант не устраивает, тогда придется придумать что-то другое.

Откровенно говоря, мне тоже не очень-то хотелось музицировать в таком составе, но как познакомить Вадима с Лерой, я тоже не знала. Гулькина стала предлагать какие-то свои способы знакомства, но я их все отвергала. Уж слишком они были банальными, если не сказать – пошлыми. Мне даже показалось, что у Валерии имеется богатый опыт неудачных знакомств по объявлениям в газете.

– Ну тогда ты предложи что-нибудь, – сказала она, когда ее творческий запас иссяк.

Мне вообще не хотелось эксплуатировать свою фантазию для решения этой мелкой проблемы. Меня интересовало только то, что Гулькина могла рассказать про Аронкину. Но сама напоминать ей об этом я не хотела. Лера долго мучила своими проблемами, а потом вдруг спросила:

– Поля, ты помнишь, у нас в бухгалтерии Алла Лебедева работала?

– Помню. И что?

– Я встретила ее на прошлой неделе в поликлинике, – шепотом говорила кассирша, – так она такое мне про Аронкину рассказала, такое... В общем, наша Надежда Степановна каждые выходные на рынке в Карасевке торгует дачным урожаем.

– Да брось, чушь какая-то, – на самом деле не поверила я. – Наверное, она просто увидела женщину, похожую на Аронкину...

– Нет, Алла не сомневается, что это была она. У меня даже есть доказательства.

– Какие? – оживилась я. – Фотографии, что ли?

– В прошлые выходные, – заговорщицким тоном говорила Валерия, – она на базаре торговала шафраном, в смысле яблоками. Так мне Лебедева сказала. А сегодня я зашла в отдел кадров и увидела на столе поднос с этими самыми яблоками. Надежда Степановна вышла из кабинета, и я поинтересовалась у девчонок, чьи это яблоки. А они мне сказали, что это их начальница угостила. У нее на даче, что вблизи Карасевки, в этом году невиданный урожай шафрана.

– Ну это может быть простым совпадением. Но даже если Аронкина и торговала излишками яблок, то я не вижу в этом ничего сенсационного, – сказала я с напускным равнодушием. – Так многие дачники делают. Это их право.

– Поля, а мне это кажется удивительным. Мы ведь привыкли всегда видеть Надежду Степановну в строгом деловом костюме, – говорила Гулькина шепотом. – И для нас она ввела дресс-код. Но дело даже не в одежде. Ты же знаешь манеры Аронкиной! Она всегда держится чопорно, степенно. Даже на корпоративных вечеринках блюдет нашу нравственность. И коммивояжеров на завод категорически не пускает, высказывается о них презрительно. Я это сама слышала. И вдруг такой резкий контраст! Представляешь, Поля, на базаре Аронкина стоит в выцветшем ситцевом платьишке, в старушечьем платочке и зазывает разными прибаутками покупать у нее огурчики, помидорчики, яблочки. Алла ее каждые выходные там видит. А чем торговка с рынка лучше коммивояжеров?

Представить эту законченную базарную картинку, которую мне только что описала Лера, было практически невозможно. Девяносто девять процентов против одного я давала за то, что это неправда. Но у каждого человека есть свой скелет в шкафу.

– Так, Лера, по-моему, Лебедева развела тебя из вредности характера. Ты ведь с ней, кажется, никогда не ладила.

– Ты думаешь, она все это придумала? – опешила Гулькина. – А я ей сразу поверила.

– Напрасно. Лера, мой тебе совет: забудь ты эту историю и больше никому ее не рассказывай! – строго сказала я. – Если слух докатится до Аронкиной, независимо от того, правда это или нет, то тебе несдобровать. Уверяю тебя: Надежда Степановна уволит тебя в тот же день и без выходного пособия.

Кассирша спросила дрожащим голосом:

– Полиночка, ну ты-то меня не выдашь, нет?

– Я не выдам. Будь спокойна, – заверила я ее, а потом уточнила: – А ты еще кому-нибудь об этом говорила?

– Нет, – не слишком уверенно ответила Лера. – Правда нет.

– Вот и дальше молчи, – сказала я, но совершенно не была уверена в том, что кассирша сможет держать язык за зубами. Это было для нее большой проблемой.

Поговорив с Лерой, я призадумалась. Если наша строжайшая начальница отдела кадров на самом деле пахала по выходным дням на своих грядках, а потом продавала излишки урожая на базаре, то это обстоятельство можно было использовать в коварном плане мести. У меня даже появилась одна довольно оригинальная идея, но я решила подождать до выходных и воочию убедиться, что все так и есть.

Вечером, перед бассейном, я заехала в интернет-кафе, но, увы, в назначенное время встреча с Мешковым в чате не состоялась. Либо он не получил вчера мое послание, либо просто проигнорировал его.

А вот от покупателя пришел положительный ответ. Агнесса и особенно ее цена ему понравились, и он хотел как можно быстрее приобрести эту кобылу. Я не знала, что мне делать. Покупатель нашелся, а товара, как говорится, на складе еще не было. Немного подумав, я ответила Никите Никитину, что уехала на несколько дней в командировку, но по возвращении готова тут же связаться с ним по указанному телефону и окончательно обо всем договориться.

Настроение было самым паршивым. Правда, занятия в бассейне его несколько улучшили. И все же меня продолжали мучить сомнения, удастся ли заставить Мешкова выкрасть из собственной конюшни лошадь Кудринцева. Не надо было так мудрить, не надо! Проще было нанять какого-нибудь бродягу, который усыпил бы кобылку, и дело с концами...

Я сидела в буфете бассейна, пила сок и вдруг невольно услышала разговор двух женщин за соседним столиком.

– Я еще раз убедилась, что Виктор просто сволочь! – сказала одна. – Мы с Катюшкой собрались отдохнуть в Турции, а он не хочет отпускать дочку. Сказал – нет, и все!

– А чем он мотивировал свой отказ? – осведомилась вторая.

– Соня, ты же знаешь Виктора! Он, как всегда, в своем репертуаре. Говорит, что я еду в Турцию развлекаться, а Катюшка на все это смотреть будет...

– Вот идиот!

Услышала я этот разговор, и до меня вдруг дошло, зачем Мешков мог обратиться к бывшему зятю. Скорее всего, он хотел заполучить у Вадима разрешение на выезд Ильи на отдых за границу. Мне следовало самой об этом догадаться. Я как-никак юрист.

* * *

Когда я вернулась домой, Ариша снова отсутствовал. Очень жаль, потому что мне хотелось поделиться с ним своими соображениями. Я поднялась к себе и увидела на столе повестку в городскую прокуратуру. Наверное, ее вручили деду. Завтра к десяти тридцати мне надлежало явиться в четырнадцатый кабинет.

Побеседовать с новым следователем было, конечно, интересно, но это мне предстояло сделать только завтра. А пока в голове было лишь одно – как дожать Мешкова? Пожалуй, мне надо было знать наверняка, отправил ли он своих родных на курорт, и на какой именно. Хотя мне не хотелось идти к Ромашкиным, но иного способа узнать это у меня, похоже, не было. Соседство с бывшим зятем Мешкова, с одной стороны, упрощало получение какой-то информации. Но с другой стороны, увеличивало риск разоблачения. Ведь еще в первый день знакомства дед проговорился Вадиму, что я работаю на кирпичном заводе. Ромашкин не выдал меня, когда за столом пошел разговор о взрыве на «Красном Октябре». Но кто знает, что у него сейчас на уме?

Я срезала в саду три чайные розы и отправилась в соседний коттедж. Мне открыла домработница Ира и сразу же сообщила, что Вадима Юрьевича дома нет. Вот дурочка! Неужели она решила, что я собралась преподнести цветы ее хозяину? Пришлось уточнить:

– А я к Александре Владимировне.

– Тогда проходите. Сейчас я о вас доложу, – сказала Ирина и пошла наверх, оставив меня у двери.

Через несколько минут Ромашкина сама спустилась ко мне на своем инвалидном кресле.

– Полиночка, как я рада вас видеть! Что же вы здесь стоите и не проходите в дом?