Все реки петляют

Пока стратеги составляли планы, а дипломаты вели беседы с пруссаками, Софи с удовольствием обняла прибывшего с Ладоги рекой и Маркизовой лужей сынулю. Чарлик весь в маменьку — долговязый. Но всё равно пацан — у него даже голос ещё не ломается. Уверенно водит деревянный бронекатер, на котором работает старшим помощником командира, побывал не в одной сшибке и неплохо себя зарекомендовал. Сейчас его начальника перевели на другой корабль, отчего сынок исполняет обязанности командира и ожидает прибытия нового руководителя. Но сам бронекатер от этого не перестал нести службу. Да и вообще с командным составом у военных моряков и речников нынче напряжёнка. Как ни спешили Софи и Мэри с ковкой кадров, но построить посудину всяко быстрее, чем выучить капитана.

Так Чарльз Ричардович вполне в авторитете. Притащил на буксире барку со шведами из Нотебурга и высадил их в Нарве — на другом берегу реки. Ну и явился пред оченьки адмирала-мэм. И ещё привёз он очень своевременный груз — триста нарезных магазинных мушкетов пятилинейного калибра, сделанных на тульской оружейной мануфактуре Демидова. Патроны для него в гильзах от переломок, но порох бездымный. Это уже очень серьёзное дальнобойное оружие. И кому их выдать?

Тут и сомневаться не в чем — самый понятливый из нынешних полковников тот самый Михаил Матюшкин, что был комнатным стольником у младшего царя Петра. Он, как и многие ближники государя, ездил в Европу учиться мореходным премудростям, но служить стал по пехотной части. Полк ему доверили вовсе не гвардейский, где старше майорской должности парню ничего не светило, а самый обычный, Калужский. Но нового строя — наемнический, стало быть. Это я для того проясняю, чтобы понимать, о чём речь, потому что основу войск, как и раньше, составляют стрельцы — привилегированное сословие, но не казаки.

Мы с Михаилом Афанасьевичем не раз обсуждали тактику моих сермяжников, которые на рукопашное взаимодействие с противником совершенно не заточены. И на залповую стрельбу тоже. Они — стрелки-одиночки, приученные к совместным действиям с коллегами. Скрытным действиям с крепкими навыками драпа в напряженных ситуациях. К стрельбе из положения "на пузе" и окапыванию, когда есть хоть немного времени до открытия огня. Хотя основное их назначение — разведка. Они грамотны, умеют пользоваться флажковым семафором и перемаргиваться морзянкой. Фонарём Ратьера или солнечными зайчиками. Слишком ценные парни, чтобы бросать их в рубку или штыковую.

У Матюшкина народ попроще, но бойцы, грамоту разумеющие, встречаются. Тем не менее, он со своими призовыми стрелками, вооружёнными штуцерами, отрабатывал приёмы заряжания лёжа. А это уже признак вменяемости. Да и ротного своих сермяжников обо многом расспрашивал. Этот ротный — сверхсрочник, отслуживший по Уговору, получивший в уплату переломку и отнёсший её родне. А сам вернулся записываться на ещё один срок в ряды "армяков", как их иногда насмешливо называют. Конечно, его приняли и сразу поставили наставником над новобранцами. Он не один такой — подобные парни сейчас служат на командных постах или по снабжению — ротными старшинами. А те, кто подвозит еду и патроны на полковом уровне, называются прапорщиками. Именно сверхсрочники командуют взводами или ротами, батальонами или полками, которых теперь четыре. Серое воинство само куёт себе кадры. Матюшкин этих бойцов ценит и не стесняется перенимать у них разные полезности — он своими глазами видел, как "трусливо" но организованно отступая, они одной ротой выкосили батальон шведов, у которых батальон эквивалентен нашему полку.

Этот самый Михаил Афанасьевич происходит из людей родовитых и не чересчур бедных, отчего не раз позволял себе на собственные средства покупать порох и свинец для учебных стрельб. Так что солдаты у него далеко не мазилы. И вот теперь волей адмирала-мэм эта группа лиц военной национальности получила вооружение уровня примерно третьей четверти девятнадцатого века. Если кто-то опасается насчёт инструкторов для них, так полусотня тех же сермяжников в этом полку имеется. А они вооружены таким же конструктивно, но менее мощным огнестрелом. Словом, прогресс в технологиях лишения жизни братьев по разуму приготовился сделать очередной шаг.

* * *

Государь мало интересовался проблемами пополнения и содержания войск. Есть у него для этого люди — Меншиков, Шеин, Головин, Головкин, Куракин, Шафиров, Шереметев, Лефорт… Да много он наковал себе кадров за годы упражнений в потешном войске и позднее в походах по Дону и в поездках за границу и по собственным землям. Так нынче он сконцентрировался на прусской проблеме, которая ещё не вышла за рамки дел посольских. Флот наш, между тем, пополнился крупными артиллерийскими кораблями, пришедшими с Ладоги, и целой флотилией стреляющей мелочи, способной, тем не менее, совершить переход по Балтике — бронекатера строились в расчёте на волнение. Собрались и казаки-донцы, организованные в сотни. Подошли полки стрелецкие, и стало нас под Ивангородом много.

А тут примчался гонец с грамоткой, прочитав которую Пётр Алексеевич спешно взошёл на палубу Чарлиного "бронекатера" и в сопровождении дюжины однотипных "бронекатеров" отправился всей этой мелкотравчатой эскадрой прямиком в Кенигсберг. А тут и нам доставили приказ о том, в каком порядке должно следовать за ним остальное войско. Как на мой взгляд, рейса за три всех перевезём.

Передовой отряд транспортов достиг Кенигсберга одновременно с государем — "бронекатера" не слишком быстроходны. Спокойно миновав цитадель Пилау, мы вошли в порт и мирно ошвартовались, приступив к выгрузке войск абсолютно беспрепятственно — полк за полком расходились назначенными им маршрутами, а местные жители даже не думали разбегаться. Или препятствовать. Не имея новых распоряжений флот вернулся в Ивангород за второй волной, встретив наши линкоры, фрегаты и корветы уже в Вислинском заливе — они несколько отстали. "Богини" по нынешним временам — отличные ходоки.

За три коротких рейса в Кенигсберг доставили более тридцати тысяч пехоты, и ещё около двенадцати тысяч казаков подошли по суше через земли нашего друга Карла XII. Какие-то боевые действия велись в глубине Пруссии, но о великих битвах слухов не было. Поговаривали, что для коронации курфюрста Брандербурга Фридриха III в короля Пруссии Фридриха I, надо собрать шесть миллионов талеров. Столь значительная сумма ввела местных бюргеров в великое уныние и напрягла тутошних баронов. Озадачила магистраты и сделала обстановку унылой и сумрачной. Прознав про это, наш посланник, а это был Толстой, предложил не собирать столь великих средств, и тихо и мирно продать города, крепости и земли государю Петру Алексеевичу, который непременно защитит обираемых пруссаков от злых брандербуржцев. Принципиальное согласие было достигнуто быстро, но уточнялись детали относительно цен и размеров налогов, которые станут собирать русские. Немцы легко сообразили, что вместо того, чтобы стать беднее, им предложили стать богаче. От бурной приветственной встречи русских освободителей горожане воздержались, зато показывали дорогу к поместьям или замкам тех своих соотечественников, которые с таким положением дел не согласились. Большой войны не получилось — оккупантов встретили как освободителей. Оно и понятно — самый чувствительный орган торговца — его кошелёк. А народец здесь проживает меркантильный.

Откуда взялись деньги? Вообще-то Россия нынче очень богата. Производство и торговля настолько оживились благодаря налаженному транспорту, что даже простой двадцатины оказалось довольно для накопления приличных сумм. Но запад об этом даже не подозревает, поскольку скромный в потребностях и аскетичный в быту государь не производит впечатления состоятельного человека. И владелец огромной страны, не носящий на одежде ни шитья, ни кружев производит впечатление небогатого правителя бедной окраины. Да, он такой. К тому же средства копились государем для другого дела — устройства связи по рекам и озёрам между Волгой и Ладогой. Путь этот известен с древности, но во избежание перетаскивания кораблей и грузов волоком мимо порогов, требует строительства плотин и шлюзов. Софи пока не готова браться за столь масштабный проект за свои средства — она не располагает ресурсами государства. А свои у неё вертятся без продыху вдоль транспортных артерий бескрайней страны.

Карл XII, между тем, высадился в Польше и принялся там воевать. Напряжение в Европе, вызванное предстоящей войной за испанское наследство, не помешало саксонцам поддержать своего курфюрста Августа, являющегося одновременно и королём Польши. Но шведы, не дожидаясь, пока польские магнаты и прочие маршалки соберутся на битву за собственного короля, поодиночке расколотили всех. Тем временем к Пруссии подступили войска Брандербурга и начался замес уже с нашим участием. Так к этому моменту не ставшая ещё вполне русской Пруссия тоже собрала своих воинов, которые вступили под знамёна нашего государя. Такая вот нежданная демонстрация получилась.

Когда, постояв напротив друг друга, войска двинулись навстречу неприятелю, Калужский полк залег на дистанции метров двести до вражеских шеренг и за минуту проредил их настолько, что уцелевшие растерялись и остановились, а парни полковника Матюшкина перенесли огонь частично правее, а частично левее. Двенадцати-и-семимиллиметровая пуля может и двоих пробить — она ведь выпущена из нарезного ствола и разогнана бездымным порохом. Так что ещё два батальона бранденбуржцев бежали, кто остался жив. В прореху быстро ввели казаков, превративших сражение в избиение и преследование — всё-таки военачальники у Петра Алексеевича вполне опытные. Взяли обоз и прочие трофеи, захватили много пленных. Огнестрел, кроме элитного, упаковали в телеги и отправили домой конечным адресом на продажу ойратам, которые джунгары.