Всё решено: Жизнь без свободы воли

Намеренно двусмысленное название книги – отражение двух ее половин: она посвящена как науке о том, почему свободы воли не существует, так и науке о том, как нам лучше жить, если мы это признаем.

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, С КОТОРЫМИ Я НЕ СОГЛАШУСЬ

Здесь я собираюсь обсудить кое-какие распространенные подходы, которых придерживаются авторы, пишущие о свободе воли. Они представлены в четырех различных комбинациях [8] .

Мир детерминирован; свободы воли не существует. В рамках этого представления если верно первое, то должно быть верно и второе; детерминизм и свобода воли несовместимы. Я исхожу из этой перспективы, которую можно назвать «жестким инкомпатибилизмом» [9] .

8

Отмечу: я не буду касаться каких-либо теологически обоснованных иудео-христианских взглядов на эти вопросы, выходящих за рамки данного общего обзора. Насколько могу судить, большинство теологических дискуссий сосредоточено вокруг всеведения: если всезнание Бога включает в себя знание будущего, как мы можем свободно, добровольно выбирать между какими бы то ни было альтернативами (не говоря уже о том, чтобы нести наказание за этот выбор)? Среди множества вариантов ответа на этот вопрос есть и такой: Бог существует вне времени, поэтому прошлое, настоящее и будущее – бессмысленные понятия (это означает, в частности, что Господь не может расслабиться, сходив в кино и приятно удивившись повороту сюжета, – Он всегда знает, что дворецкий этого не делал). Другой ответ – идея ограниченности Бога, которую рассматривал еще Фома Аквинский: Бог не может согрешить, не может создать камень настолько тяжелый, что сам же не сможет его поднять, не может сотворить квадратный круг (или вот вам еще один пример, который я удивительно часто встречал у богословов-мужчин, но не встречал у женщин: даже Бог не может сотворить женатого холостяка). Другими словами, Бог не всемогущ, Он может делать лишь то, что возможно, и предугадать, выберет ли кто-то добро или зло, невозможно даже для Него. В связи с этим Сэм Харрис язвительно замечает, что даже если у каждого из нас есть душа, то мы точно ее не выбирали.

9

Что я рассматриваю как синоним «жесткого детерминизма»; впрочем, философы всех мастей проводят между ними тонкие различия.

Мир детерминирован; свобода воли существует. Эти люди признают, что мир состоит из атомов, а жизнь, по изящному выражению психолога Роя Баумайстера (ныне работающего в Квинслендском университете в Австралии), «основана на неизменности и неумолимости законов природы» {5} . Никакого волшебства или сказочной пыли, никакого субстанциального дуализма, полагающего мозг и разум отдельными сущностями [10] . Вместо этого детерминированный мир рассматривается как совместимый со свободой воли. Этого подхода придерживаются примерно 90% философов и правоведов, и я в этой книге чаще всего буду дискутировать именно с такими «компатибилистами».

5

R. Baumeister, "Constructing a Scientific Theory of Free Will," Moral Psychology, vol. 4, Free Will and Moral Responsibility, ed. W. Sinnott-Armstrong (MIT Press, 2014).

10

Компатибилисты ясно дают это понять. Например, одна из работ в этой области называется «Свобода воли и субстанциальный дуализм: Реальная научная угроза свободе воле?» (Free Will and Substance Dualism: The Real Scientific Threat to Free Will?). По мнению автора, никакой угрозы свободе воли на самом деле нет; есть угроза в виде раздражительных ученых, считающих, что они победили компатибилистов, навесив на них ярлык субстанциальных дуалистов. Ведь, перефразируя ряд философов-компатибилистов, сказать, что свободы воли не существует, потому что субстанциальный дуализм – это миф, все равно что сказать «любви не существует», поскольку Купидон – мифическое существо.

Мир не детерминирован; свободы воли не существует. Это эксцентричное представление, что все важное в мире происходит в результате случайности, которая и лежит в основе свободы воли. До него мы доберемся в главах 9 и 10.

Мир не детерминирован; свобода воли существует. Эти ребята, как и я, верят, что детерминированный мир несовместим со свободой воли, однако для них это не проблема, поскольку мир в их представлении не детерминирован, а следовательно, в нем есть место для веры в свободу воли. Такие «инкомпатибилисты-либертарианцы» встречаются редко, и я только изредка буду касаться их взглядов.

С этой четверкой связан квартет представлений о соотношении свободы воли и моральной ответственности. Последнее слово, очевидно, несет в себе большой смысл, и то, как оно используется людьми, обсуждающими свободу воли, обычно относится к концепции базовой справедливости, предполагающей, что человек может заслужить определенное к себе отношение, а мир – это приемлемое с точки зрения морали место, где один человек признается как достойный награды, а другой – наказания. Вот эти представления.

Свободы воли не существует, и поэтому возлагать на людей моральную ответственность за их действия неправильно. Я нахожусь здесь. (И как будет показано в главе 14, это совершенно не связано с вопросами наказания в целях сдерживания.)

Свободы воли не существует, но возлагать на людей моральную ответственность за их действия можно. Это еще одна разновидность компатибилизма: отсутствие свободы воли и моральная ответственность сосуществуют без необходимости обращаться к сверхъестественному.

Свобода воли существует, и люди должны нести моральную ответственность за свои действия. Это, пожалуй, самая распространенная позиция.

Свобода воли существует, но моральная ответственность неоправданна. Непопулярная точка зрения; обычно при ближайшем рассмотрении предполагаемая свобода воли существует в очень узком смысле, и на этом основании уж точно не стоит казнить людей.

Очевидно, что наложение этих классификаций на детерминизм, свободу воли и моральную ответственность – чудовищное упрощение. Ключевым упрощением здесь является представление о том, что у большинства людей есть однозначные ответы «да» или «нет» на вопрос о существовании этих состояний; отсутствие четких дихотомий приводит к появлению туманных философских концепций вроде частичной свободы воли, ситуативной свободы воли, свободы воли только у некоторых из нас, свободы воли только тогда, когда это имеет значение, или только тогда, когда это значения не имеет. В связи с этим возникает вопрос: рушится ли вера в свободу воли от одного вопиющего, очень важного исключения и, наоборот, терпит ли крах скептицизм в отношении свободы воли, когда происходит обратное? Обращать внимание на область перехода между «да» и «нет» очень важно, поскольку самые интересные вещи в биологии поведения часто располагаются между крайними точками по принципу континуума. Таким образом, моя достаточно абсолютистская позиция по этим вопросам в высшей степени эксцентрична. Повторюсь, моя цель не в том, чтобы убедить вас в отсутствии свободы воли; достаточно будет, если вы просто придете к выводу, что свободы воли у нас гораздо меньше, чем вы думали, – меньше настолько, что вам придется изменить свое представление о некоторых действительно важных вещах.

Несмотря на то что начал я с разграничения детерминизма / свободы воли и свободы воли / моральной ответственности, я придерживаюсь широко распространенной традиции объединять их в одно целое. Итак, вот моя позиция: поскольку мир детерминирован, свободы воли в нем быть не может, и посему возлагать на людей моральную ответственность за их поступки – неправильно (вывод, который один из крупных философов, чьи рассуждения мы будем подробно разбирать, назвал «удручающим»). Этот инкомпатибилизм чаще всего будет противопоставляться компатибилистскому представлению, что будь мир сколь угодно детерминирован, свобода воли в нем все равно есть, и поэтому возлагать на людей моральную ответственность за их деяния – справедливо.

Это течение компатибилизма произвело на свет массу философских и правоведческих работ, посвященных релевантности нейронауки в вопросе о свободе воли. Прочитав немалое их количество, я могу сказать, что обычно они сводятся к трем предложениям:

1. Ого, нейронаука совершила массу потрясающих открытий, и все они доказывают, что наш мир – детерминирован.

2. Некоторые из этих открытий так глубоко опровергают наши представления о субъектности, моральной ответственности и вознаграждении по заслугам, что можно даже подумать, будто свободы воли не существует.

3. Не-а, все равно она есть.

Собственно, значительную часть времени мы посвятим изучению вот этого вот «не-а», при этом я согласен принимать во внимание воззрения лишь некоторой части таких компатибилистов. Определить их можно с помощью мысленного эксперимента. В 1848 г. на строительной площадке в Вермонте произошел несчастный случай: при взрыве динамита металлический прут на большой скорости вошел в мозг рабочего по имени Финеас Гейдж и вышел с другой стороны. Прут разрушил немалую часть его лобной доли, области, ответственной за исполнительные функции, долгосрочное планирование и контроль побуждений. После этого, как сказал один из его друзей, «Гейдж больше не был Гейджем». Трезвенник, человек, на которого всегда можно было положиться, старший в своей бригаде, Гейдж совершенно переменился: он стал «вспыльчивым, непочтительным, временами допускавшим сквернословие (что прежде было ему не свойственно)… упрямым, и при этом капризным и неуверенным в себе» – так писал о нем лечащий врач. Финеас Гейдж – хрестоматийный пример, подтверждающий, что мы – конечный продукт нашего материального мозга. Теперь, 170 лет спустя, мы понимаем, что уникальные функции лобной доли мозга – результат работы генов, влияния пренатальной среды, детства и так далее (дождитесь главы 4).

Итак, мысленный эксперимент: возьмите будущего философа-компатибилиста и с рождения растите его в запертой комнате, где он никогда не узнает ничего о мозге. Затем расскажите ему о Финеасе Гейдже и вкратце изложите современные представления о лобной доле головного мозга. Если он немедленно отреагирует словами: «Да какая разница, свобода воли все равно есть», его взгляды меня не интересуют. Компатибилист, с которым я готов дискутировать, задастся вопросом: «Боже мой, а что, если я ошибаюсь?» – затем на несколько часов или десятилетий погрузится в напряженные размышления, после чего придет к выводу, что свобода воли все равно существует, и вот почему, а значит, общество имеет право возлагать на людей моральную ответственность за их поступки. Если компатибилист не разобрался с вызовом, который бросают ему биологические знания о том, кто мы такие, то не стоит тратить время, чтобы опровергнуть его убеждения о свободе воли.

ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА И ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Что такое свобода воли? Как ни крути, начинать придется отсюда, так что готовьтесь услышать нечто абсолютно предсказуемое, вроде: «Разные вещи для разного типа мыслителей, и это сбивает с толку». Скука смертная. Тем не менее нам придется начинать с этого, а затем давать определение детерминизму. Я постараюсь максимально сократить эту тягомотину.

Что я имею в виду под свободой воли?

Люди по-разному определяют свободу воли. Многие делают упор на субъектности, на том, может ли человек контролировать свои поступки, действовать намеренно. Другие определения касаются вопроса, знает ли человек, совершая тот или иной поступок, что мог поступить иначе. Третьих интересует только то, что вы делаете, а не как вам удается не делать того, что вы не хотите. И это как раз то, что думаю я.