Все романы Роберта Шекли в одной книге
Шрифт:
— С ним все в порядке, доктор? — спросила она.
— Он здоров и рассуждает здраво, — ответил старик. — Я бы назвал это очень успешным переходом.
— Значит, можно начинать интервью?
— Разумеется. Хотя я не могу гарантировать его поведение. Травма, вызванная смертью, хоть и крайне преувеличена, но все-таки способна…
— Да-да, понимаю.
Девушка подошла к кровати и склонилась над Блейном. «Хорошенькая», — заметил он. Точеные черты лица, свежая, словно светящаяся, кожа. У девушки были длинные блестящие каштановые волосы, гладко зачесанные назад, от нее едва уловимо пахло духами. Она могла бы быть
— Здравствуйте, мистер Блейн, — сказала она. — Меня зовут Мэри Торн.
— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся Блейн.
— Мистер Блейн, как по-вашему, где вы сейчас находитесь?
— Похоже на больницу. Полагаю…
Он замолчал, заметив у нее в руке маленький микрофон.
— Итак, что вы полагаете?
Она сделала едва заметный жест. В палату вошли мужчины и стали расставлять вокруг кровати какое-то громоздкое оборудование.
— Продолжайте, — сказала Мэри Торн. — Скажите нам, что вы полагаете.
— Убирайтесь к черту, — мрачно проворчал Блейн, глядя на мужчин, устанавливающих рядом с ним какие-то сложные приборы. — Что все это значит? Что здесь происходит?
— Мы хотим помочь вам, — объяснила Мэри Торн. — Разве не в ваших интересах оказать нам содействие?
Блейн кивнул. Ему захотелось, чтобы она улыбнулась. Внезапно он почувствовал какую-то тревогу. Выходит, с ним что-то случилось?
— Вы помните, что с вами произошел несчастный случай? — спросила она.
— Какой несчастный случай?
— Разве вы не помните об аварии?
Блейн вздрогнул, вспомнив ослепительные фары, летящие навстречу, ревущий двигатель, удар — и смерть.
— Да. У меня в руках сломался руль. Затем рулевая колонка пронзила мне грудь, и я ударился головой.
— Посмотрите на свою грудь, — тихо сказала девушка.
Блейн расстегнул пижаму. На груди не было никаких следов.
— Но этого не может быть! — воскликнул он.
Его голос звучал глухо, словно доносился издалека. Блейн заметил, что люди вокруг кровати о чем-то разговаривали, склонившись над своими приборами; они казались ему похожими на тени, плоские и прозрачные. Их тонкие голоса напоминали жужжание мух у оконного стекла.
«Прекрасная первая реакция!»
«Действительно».
— Вы ничуть не пострадали, — заметила Мэри Торн, обращаясь к Блейну.
Он взглянул на свое здоровое тело — и вспомнил об аварии.
— Я не верю этому! — выкрикнул он.
«Идеальное поведение».
«Превосходное сочетание неуверенности и осознания реальности».
— Потише, пожалуйста, — обратилась к ним Мэри Торн. — Продолжайте, мистер Блейн.
— Я помню катастрофу, — медленно произнес Блейн. — Помню, как мы врезались друг в друга. И помню, что… умер.
«Ты только послушай, черт возьми! Это настоящее представление».
«Совершенно спонтанная сцена».
«Фантастика! Да все они сойдут с ума!»
— Не так громко, прошу вас, — снова попросила девушка. — Мистер Блейн, вы действительно помните, что умерли?
— Да-да, я умер!
«Посмотри на его лицо!»
«Нелепое выражение только усиливает
убедительность происходящего».«Будем надеяться, что и Рейли придерживается такой же точки зрения».
— Внимательно посмотрите на себя, мистер Блейн. Вот зеркало. Взгляните на свое лицо, — произнесла Мэри Торн.
Блейн взглянул в зеркало и задрожал как в лихорадке. Он коснулся стекла, затем дрожащими пальцами провел по лицу.
— Но это не мое лицо! Где мое лицо? Куда вы дели мое тело и мое лицо?
Это был ночной кошмар, и он никак не мог проснуться. Его окружали неосязаемые люди-тени с голосами, как у мух, бьющихся в оконное стекло, которые склонились над своими картонными машинами; от них исходила какая-то смутная угроза, и в то же время они были к нему странно равнодушны, почти его не замечали.
Мэри Торн наклонилась над кроватью, приблизив к Блейну прелестное бесстрастное лицо. Красные губы маленького рта выговаривали тихие слова, наполнявшие Блейна непередаваемым ужасом.
— Ваше тело мертво, мистер Блейн, оно погибло во время автомобильной катастрофы. Вы помните, как умирали. Однако нам удалось спасти самую важную часть вашего существа. Мы спасли ваш разум, мистер Блейн, и поместили его в новое тело.
Блейн открыл рот, чтобы закричать, но сумел овладеть собой.
— Я не верю этому, — тихо произнес он.
Жужжание мух возобновилось:
«Сдержанное высказывание».
«Да, конечно. Маниакальное состояние не может продолжаться вечно».
«Я думал, что он будет более выразителен».
«Напрасно. Его высказывание еще более усугубляет затруднительное положение, в котором он пребывает».
«Может быть, если исходить из чисто внешних проявлений. Однако взгляните на проблему реалистично. Бедняга только что узнал, что погиб во время автомобильной катастрофы и возродился в другом теле. Каковы же его первые слова? Он говорит: „Я не верю этому“. Черт возьми, он реагирует на шок недостаточно остро!»
«Вы ошибаетесь, потому что пытаетесь домысливать за него».
— Тише, пожалуйста! — снова попросила девушка. — Продолжайте, мистер Блейн.
Блейн, погруженный в глубину своего кошмара, не замечал тихих жужжащих голосов.
— Я действительно умер? — спросил он.
Девушка кивнула.
— И меня воскресили, но в теле другого человека?
Она снова кивнула, ожидая, что будет дальше.
Блейн посмотрел на нее и на тени, суетившиеся у своих картонных машин. Почему им понадобился именно он? Разве они не могли выбрать какого-нибудь другого мертвеца? Труп нельзя заставить отвечать на вопросы. Смерть — это древняя привилегия человека, его вечный пакт, заключенный с жизнью, дарованный как рабу, так и аристократу. Смерть — утешение человека и его право. Но, может быть, это право отменили, и теперь нельзя ускользнуть от ответственности даже после смерти.
Все ждали, когда он снова заговорит. А Блейн размышлял, не спятил ли он. Ну что ж, это легко выяснить.
Однако безумие достается не всякому. Самообладание вернулось к Блейну. Он посмотрел на Мэри Торн.
— Мне трудно описать свои чувства, — медленно произнес он. — Я умер и теперь обдумываю создавшееся положение. Не думаю, что есть люди, полностью верящие в свою смерть. В глубине души они считают себя бессмертными. Смерть может настичь других, но никогда не коснется тебя самого. Это все равно что…