Все самое лучшее для детей (сборник)

— Давай вина.

Старушка подала вина, он выпил, стал нюхать:

— А что у нас людским духом пахнет! Кто-нибудь у тебя спрятан?

Старушка стала говорить, что никого нет, но людоед стал нюхать всё ближе и ближе и добрался чутьём до кровати. Стал шарить под кроватью руками, поймал за ножку мальчика с пальчика и закричал:

— А, вот они! — И он вытащил их всех и стал радоваться. Потом взял нож и хотел их резать, но жена уговорила его.

Она сказала:

— Видишь, какие они худые и плохие. Дай мы их покормим немножко, они свежей и вкусней будут.

Людоед послушался, велел их накормить и положить спать вместе с своими девочками.

А у людоеда было 7 девочек, такие же маленькие, как мальчиковы братья. Девочки все лежали и спали на одной кровати, и у каждой девочки на голове была золотая шапочка. Мальчик с пальчик приметил это, и, когда людоед с женой ушли, он потихоньку снял шапочки с людоедовых дочерей и надел их на себя и на братьев, а свою и братнины шапочки надел на девочек.

Людоед всю ночь пил вино. И, когда он много выпил, ему захотелось опять есть. Он встал и пошёл в ту горницу, где спали мальчик с пальчик с братьями и 7 девочек. Он подошёл к мальчикам, ощупал на них золотые шапочки и говорит:

— Вот спьяну чуть своих дочерей не порезал.

Оставил мальчиков и пошёл к дочерям, ощупал на них мягкие шапочки и всех перерезал и заснул.

Тогда мальчик с пальчик поднял братьев, отворил дверь и побежал с ними в лес.

Дети ходили всю ночь и весь день и всё не могли выйти из леса.

А людоед, когда проснулся поутру и увидал, что он вместо чужих перерезал своих детей, надел свои семивёрстные сапоги и побежал в лес искать детей.

А семивёрстные сапоги были такие, что кто их наденет, тот каждый шаг в 7 вёрст ступает.

Людоед искал, искал детей; не нашёл и подле самых их присел отдохнуть и заснул.

Мальчик с пальчик увидал, что людоед спит, подкрался к нему и вынул у него из кармана горсть золота, роздал братьям. Потом он потихоньку разул его. Когда он разул его, он надел сам семивёрстные сапоги, велел братьям крепче взяться рука с рукой и держаться за него. И он побежал так скоро, что сейчас же вышел из леса и нашёл дом.

И когда они вернулись, то отдали отцу с матерью золото. Они стали богаты и больше уже не отсылали их.

Строгое наказание

Один человек пошёл на торг и купил говядины. На торгу его обманули: дали дурной говядины, да ещё обвесили.

Вот он идёт домой с говядиной и бранится. Встречается ему царь и спрашивает:

— Кого ты бранишь?

А он говорит:

— Я браню того, кто меня обманул. Я заплатил за три фунта, а мне дали только два, и то дурную говядину.

Царь и говорит:

— Пойдём назад на торг, покажи того, кто тебя обманул.

Человек пошёл назад и показал купца. Царь свесил при себе мясо: видит, точно, обманули. Царь и говорит:

— Ну, как ты хочешь, чтобы я наказал купца?

Тот говорит:

— Вели вырезать из его спины столько мяса, на сколько он обманул меня.

Царь и говорит:

— Хорошо, возьми нож и вырежь из купца фунт мяса; только смотри, чтобы у тебя вес был бы верен, а если вырежешь больше или меньше фунта, ты виноват останешься.

Человек смолчал и ушёл домой.

Царские братья

Один царь шёл по улице. Нищий подошёл к нему и стал просить милостыню.

Царь не дал ничего.

Нищий сказал:

— Царь, ты, видно, забыл, что Бог всем один отец; мы все братья, и нам всем делиться надо.

Тогда царь остановился и сказал:

— Ты правду говоришь, мы братья и нам делиться надо, — и дал нищему золотую деньгу.

Нищий взял золотую деньгу и сказал:

— Ты мало дал; разве так делятся с братьями? Надо делить поровну. У тебя миллион денег, а ты мне дал одну.

Тогда царь сказал:

— То правда, что у меня миллион денег, а я тебе дал одну; но у меня и братьев столько же, сколько денег.

Волк и мужик

Гнались за волком охотники. И набежал волк на мужика. Мужик шёл с гумна и нёс цеп и мешок.

Волк и говорит:

— Мужик, спрячь меня, — меня охотники гонят.

Мужик пожалел волка, спрятал его в мешок и взвалил на плечи. Наезжают охотники и спрашивают мужика, не видал ли волка?

— Нет, не видал.

Охотники уехали. Волк выскочил из мешка и бросился на мужика, хочет его съесть. Мужик и говорит:

— Ах, волк, нет в тебе совести: я тебя спас, а ты ж меня съесть хочешь.

А волк и говорит:

— Старая хлеб-соль не помнится.

— Нет, старая хлеб-соль помнится, хоть у кого хочешь спроси, — всякий скажет, что помнится.

Волк и говорит:

— Давай, пойдём вместе по дороге. Кого первого встретим, спросим: забывается ли старая хлеб-соль или помнится? Если скажут: помнится, — я пущу тебя, а скажут: забывается, — съем.

Пошли они по дороге, и повстречалась им старая слепая кобыла. Мужик и спрашивает:

— Скажи, кобыла, что, помнится старая хлеб-соль или забывается?

Кобыла говорит:

— Да вот как: жила я у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, и всё то время пахала да возила, а прошлым годом ослепла и всё работала на рушалке; а вот намедни стало мне не в силу кружиться, я и упала на колесо. Меня били, били, стащили за хвост под кручь и бросили. Очнулась я, насилу выбралась, и куда иду — сама не знаю.

Волк говорит:

— Мужик, видишь — старая хлеб-соль не помнится.

Мужик говорит:

— Погоди, ещё спросим.

Пошли дальше. Встречается им старая собака. Ползёт, зад волочит.

Мужик говорит:

— Ну, скажи, собака, забывается ли старая хлеб-соль или помнится?

— А вот как: жила я у хозяина пятнадцать лет, его дом стерегла, лаяла и бросалась кусаться; а вот состарилась, зуб не стало — меня со двора прогнали, да ещё зад оглоблею отбили. Вот и волочусь, сама не знаю куда, подальше от старого хозяина.