Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона

Среди французских предложений о ведении войны против России необходимо указать проект Э. Биньона, в котором разбиралась стратегическая концепция. Цель похода 1812 г., по его мнению, – это подготовка экспедиции в Индию, а Россия «присоединится или добровольно, или вследствие законов победы будет привлечена к великому движению, которое должно изменить лицо мира». Он даже представил детальное изображение будущих действий: в глубину Азии будет направлен контингент «из трети или четверти европейской армии, идущей нанести смертельный удар Англии, между тем остальные разместятся на берегах Вислы, Двины и Днепра, чтобы гарантировать тыл тем, кто будет участвовать в экспедиции» (225) . Нельзя в данном случае оставить без внимания планы относительно Украины. Весной 1811 г. Ю. Понятовский предлагал Наполеону направить туда польские войска, где бы они нашли поддержку польской шляхты. Существовали и проекты-мемориалы М. Сокольницкого, в которых предлагалось разделить войну на два этапа: в 1812 г. восстановить Речь Посполитую; в 1813 г., присоединив 100 тыс. человек из восставшей шляхты, нанести смертельный удар российской империи (226) . Его перу принадлежал и план создания в результате на территории Украины государства «Наполеониды» (227) . Двое из указанных авторов – Биньон и Сокольницкий – играли заметную роль в руководстве французской разведки, а Понятовский курировал деятельность разведки герцогства Варшавского. Польские проекты вряд ли сыграли какую-то заметную роль в определении действий французского полководца, поскольку были ориентированы на разворачивание активного наступления в сторону юго-западных окраин России (этого не произошло), а военные действия в данном регионе носили локальный характер. Скорее всего Наполеон отказался от этих проектов по политическим причинам, поскольку Австрия и Пруссия, участники разделов Польши, были его союзниками Кроме того, переместив на юг операционную линию, он бы имел угрозу главных сил русских своим коммуникациям с севера. Французский император решил ограничиться нанесением вспомогательного удара на юг с целью отвлечь туда часть русских сил с центрального направления. Он также надеялся, исходя из информации польских разведчиков, что даже появление мелких наполеоновских частей на Украине вызовет там поголовное восстание. Для этого на Украину был специально направлен Т. Морский как будущий руководитель повстанцев, а к главной квартире Наполеона был прикомандирован для координации действий повстанческого движения генерал В.И. Сангушко. По мысли французского императора, украинских (польских) повстанцев и части Великой армии должны были с фланга поддержать турки. Он до последнего момента не верил, что Турция согласится на заключение мира с русскими, и надеялся, что турецкая армия ударит из Молдавии, а в Крыму высадит десант (228) . Например, в статье 9 текста военного союза от 14 марта 1812 г. Франции с Австрией прямо указывалось, что Турция должна будет присоединиться к договору (229) . По мнению Наполеона, весь указанный конгломерат сил должен надежно обеспечить правый фланг Великой армии, поэтому он был очень разочарован, узнав о заключении мира между Портой и Россией (230) . Очень скоро не оправдались и его надежды на восстание на Украине польской шляхты. В то же время какого-либо строго оформленного стратегического или оперативного плана самого Наполеона не сохранилось. Вероятно, в письменном виде таковых и не существовало.

В военно-исторической литературе не возникает особых разногласий о наполеоновском оперативном плане, который достаточно легко можно реконструировать на основе штабной переписки, исходя из предвоенной дислокации Великой армии. Анализируя предвоенную обстановку, Наполеон справедливо полагал, что «...на столь огромном театре военных действий успеха можно достигнуть только при тщательно составленном плане и строго согласованных его элементах» (231) . Уже накануне войны по размещению частей Великой армии обнаруживаются наметки первоначальных оперативных замыслов Наполеона. Левофланговая группировка (220 тыс.) под командованием самого французского императора была развернута против армии Барклая, войска правого фланга (80 тыс.), вверенные его брату – вестфальскому королю Жерому, были расположены в герцогстве Варшавском. Центром (80 тыс.) командовал вице-король Италии Э. Богарне. Такая дислокация частей Великой армии показывает, что главный удар Наполеон намеревался нанести силами левого фланга, центральная группировка – вспомогательный удар, а войска Жерома выполняли отвлекающую роль сдерживающего прикрытия против возможного вторжения русских в герцогство.

Французский император действовал по принципу Бурсе, «разработав план с несколькими вариантами», принимая действия противника впоследствии как коррективы к плану (232) . Подтверждение этому мы находим в переписке Наполеона с маршалами. Он считал, что когда суть его движений будет обнаружена, то противник примет одно из решений: «...или сосредоточиться внутри государства, чтобы собрать силы и дать бой, или перейдет в наступление» (233) . Все предвоенные инструкции маршалам показывают, что Бонапарт, прогнозируя вероятные действия русских, считал более вероятным вторжение в начале войны армии Багратиона в Польшу, поддержанное частью сил 1-й Западной армии. Он не торопился с открытием военных действий, желая дать возможность подняться траве, чтобы обеспечить корм своей многочисленной коннице.

Когда стало ясно, что русское командование обладает долготерпением и не намерено загонять свои войска в ловушку, наподобие нового Ульма и Аустерлица, Наполеон решил видоизменить свой оперативный замысел и ударить первым, так как уже начал сказываться дефицит времени. Все еще полагая, что Багратион в начале кампании начнет наступательное движение из района Нарева и Буга, Наполеон 10 июня 1812 г. в письме к Бертье нарисовал следующую схему действий: «...общий план состоит в отклонении назад (демонстрация и задержка противника. – В.Б. ) правого фланга и продвижении вперед на левом...» 15 июня он сообщил Бертье о деталях плана и месте переправы через Неман: «В этой ситуации мое намерение – перейти между Ковной и Олитой» – построить 5 мостов и, используя поддержку центральной группировки войск, выйти на Вильно. Такие же указания Наполеон дал Жерому: «Сначала поселите убеждение, что вы двигаетесь на Волынь, и возможно дольше держите противника в этом убеждении. В это время я, обойдя его крайний правый фланг, выиграю от двенадцати до пятнадцати переходов в направлении к Петербургу; ...переправляясь через Неман, я захвачу у неприятеля Вильно, которое является первым предметом действий кампании» (234) .

Окончательный оперативный замысел Наполеона заключался в маневре главных сил против правого фланга Барклая, в то время как Жером сковал бы действия Багратиона, удерживая его на месте, а части Богарне должны были обеспечить действия левофланговой группы, наступая в промежутке двух русских армий. Цель французского императора была досточно ясна. Используя численное превосходство, разгромить поодиночке обособленные русские армии в приграничных сражениях и захватить столицу Литвы. Надо сказать, что оперативный план Наполеона имел ряд недостатков – был построен на недостаточно точных данных разведки, не был просчитан и вариант глубокого стратегического отступления русских войск.

По поводу планируемых сроков на проведение первоначальных операций Наполеона и всей кампании среди историков существуют различные точки зрения, базирующиеся на мнениях мемуаристов. В данном случае можно привести прямое свидетельство французского императора лишь о предполагаемой им продолжительности войны. 21 мая (1 июня) 1812 г. Наполеон писал из Позена своей жене императрице Марии-Луизе: «Я думаю, что через 3 месяца все будет закончено» (235) . Очевидно, он рассчитывал, что вся кампания уложится в рамки лета – максимум начала осени 1812 г. На первоначальные операции, результатом которых должны были бы стать поражения в пограничных районах русских армий, им отводилось, вероятно, от 1 до 2 месяцев, остальное время – на преследование оставшихся русских сил, занятие как можно большей территории, не исключая, в частности, Москву или Петербург, и заключение мирного договора, подписанного «на барабане» и ставящего политику России в прямую зависимость от Франции.

Русские планы

В 1812 г. Александр I не дал поймать себя в умело расставленные сети и не поддался соблазну первым нанести упреждающий удар. Собственно, до войны командованием решался главный и принципиальный вопрос: где встретить противника – на своей земле или в чужих пределах? Причем действительно существовал разработанный русский план 1811 г., по которому Россия и Пруссия при возможной поддержке поляков должны были начать военные действия. В частности, Александр I пытался договориться с поляками через посредничество А. Чарторыйского, обещая восстановление независимости и либеральную конституцию. В январе 1811 г. он писал к нему: «Наполеон старается вызвать Россию на разрыв, в надежде, что я сделаю промах и буду зачинщиком. Это было бы действительно ошибкой в настоящих обстоятельствах, и я решил ее не совершать. Но положение меняется, если поляки пожелают ко мне присоединиться. Усиленный 50 000 человек, которыми я был бы им обязан, а также 50 000 пруссаков, которые тогда без риска могут к нам примкнуть, и, возбужденный нравственным переворотом, неизбежно бы тогда совершившимся в Европе, я мог бы без кровопролития добраться тогда до Одера» (236) . Этот превентивный план изначально оказался несостоятелен – патриотическое польское дворянство связывало свои надежды на возрождение былой Речи Посполитой только с именем Наполеона. Поскольку сначала не оправдались ожидания склонить поляков на свою сторону, а позже стало известно, что и пруссаки вынуждены были выступить на стороне Наполеона, от этих планов отказались.

Но русское командование до весны 1812 г. не исключало возможности перехода первыми границы, а для реализации этого плана проводились соответствующие мероприятия. В окружении же российского императора имелись лица, которые полагали, что начало концентрации французских войск к русским границам в начале 1812 г. можно было считать даже не разрывом отношений, а объявлением войны. Например, адмирал А.С. Шишков, подтверждая это суждение, считал, что движение войск Наполеона в феврале «показывало уже не приготовление или начало намерений, но начало самих действий» (237) . Военный министр М.Б. Барклай де Толли уже 1 апреля 1812 г. докладывал из Вильно своему императору о полной готовности к форсированию р. Неман. Войска, полагал он, могут «тотчас двинуться» (238) . В ответ 7 апреля 1812 г. Александр I написал Барклаю: «Важные обстоятельства требуют зрелого рассмотрения того, что мы должны предпринять. Посылаю вам союзный договор Австрии с Наполеоном. Если наши войска сделают шаг за границу, то война неизбежна, и по этому договору австрийцы окажутся позади левого крыла наших войск... При приезде моем в Вильну окончательно определим дальнейшие действия» (239) . Таким образом, обстоятельства отказа от наступательных действий были отнюдь не техническими, а исключительно политическими. О том, что Барклай был готов перейти границу, свидетельствуют его приказы, отданные по армии для поднятия морального духа войск на случай открытия военных действий, а также задержка выплаты жалования (за границей выдавалось по Особому положению), а оно было выплачено лишь после 22 мая 1812 г., когда появилась ясность, каким образом армия будет действовать (240) .

Добавим, что на решение повлияли и данные разведки о более чем двукратном превосходстве сил противника. Александр I отлично знал и понимал, что Наполеон, собрав огромную по численности Великую армию вблизи русских рубежей и израсходовав на это очень большие средства, рано или поздно вынужден будет пересечь границу. Это был вопрос времени (май – начало июня) и нервов двух императоров. Российский монарх осознанно предпочел пожертвовать возможными военными преимуществами (предполагалось лишь занять часть Пруссии и герцогства Варшавского и, применяя тактику «выжженной земли» на территории противника, затем начать отступать к своим границам) в угоду политическим факторам. Он выиграл и стратегически – заставил «неприятеля» действовать по русскому сценарию, приняв четкое решение отступать в глубь России и использовать ту же тактику «выжженной земли», но на собственной территории. Русская концепция войны стратегически перечеркнула все изначальные планы великого полководца. Фактически, еще не начав военных действий в 1812 г., Наполеон уже проиграл сам себе.

В данном случае стоит акцентировать внимание на твердой позиции Александра I (также отраженной в переписке и во многих воспоминаниях современников), которая убеждала, что он не прекратит военные действия, даже если русским войскам придется отступать до Волги (как вариант, в некоторых мемуарах – до Камчатки). Бескомпромиссная позиция Александра I нашла отражение и в официальных документах начала войны. В именном указе Александра I от 13 июня 1812 г., данном председателю Государственного совета и Комитета министров графу Н.И. Салтыкову, содержалась следующая фраза: «Провидение благословит праведное Наше дело. Оборона отечества, сохранение независимости и чести народной принудило Нас препоясаться на брань. Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в Царстве Моем» (241) . Тут в противовес можно вспомнить и фразу, оброненную Наполеоном, когда он уже покинул территорию России после провала кампании 1812 г. Ее (в нескольких вариациях) записали приближенные, и смысл сказанного заключался в словах: «От великого до смешного только один шаг» (242) .

Удивительно другое. Все сторонние европейские наблюдатели перед началом военных действий не сомневались в конечном счете в победе французов над Россией в 1812 г. Ведь фактически сам гениальный Наполеон двинул по дороге в Москву соединенные под его началом военные силы почти всей Европы. Уже это одно предрекало успешный исход. Какие могли возникнуть сомнения, когда были сконцентрированы и брошены в поход невиданные доселе воинские формирования (свыше 600 тыс. воинов)? Приведем одно из мнений, женщины, далекой от политики и военных реалий, графини Анны Потоцкой: «Принимая во внимание число наций, следовавших под французскими знаменами, самые скептические умы не могли сомневаться в успехе этого смелого предприятия. Кто мог оказать сопротивление подобным силам под предводительством выдающегося полководца?» (243) . Но подобные расчеты делали и политики, и военные деятели многих стран. Да и сам Наполеон в своих планах явно делал ставку на слабохарактерность Александра I и рассчитывал заставить сделать послушным его воле. Поразительно и то, что в стане антинаполеоновских сил, в первую очередь среди русских генералов, хватало людей, которые как раз пророчили французскому императору гибель в России, несмотря на собранные им громадные силы. И главное, смогли донести свое мнение до Александра I, а он выработал правильную идею борьбы с нашествием и бескомпромиссную, можно сказать, непоколебимую позицию.