ВСЕ включено

– Это вкусно, кушай, – подбодрила Лиза. – Это как роллы, только вместо водорослей – лаваш, а вместо риса и лосося – зелень, помидоры и особым образом приготовленное куриное филе. Подается, как ты заметила, без приборов. Откусывай смелее.

Донер удался на славу. Сочный, с точно отмеренной порцией соуса, с обжаренным до хрустящей корочки лавашом, он источал букет тончайших ароматов. Ада ела как кошка, мурча от удовольствия и время от времени облизывая пальцы.

Затянутая тиной сочувствия, Лиза не замечала вкуса любимого блюда. Страшно разочаровываться в тех, на ком был сконцентрирован твой мир, о ком пело сердце и чирикали мечты. Какие слова способны поддержать Седжиль? Чем уменьшить ее боль?

Вопреки обыкновению, Седжиль не ворчала на пере- или недожаренность курицы, недостаточную свежесть помидор и добавленную в лаваш чрезмерную или мелковатую порцию соуса. Просто ела, выковыривая из донера длинными ногтями крошку петрушки.

– Хорош он все-таки, правда, девочки? – не выдержав энергии тишины, нарушила молчание она.

– Кто?! Обезьянообразный?

– Дура ты, рыжая! Тебе, небось, сладкие мальчики нравятся, да? Такие, чтоб сироп в каждом взгляде? Тьфу. Я поклонник дерзкой красоты. Чтоб на контрасте. Чтобы безбашенность в чаще брови, чтобы вызов в носогубной складке. Вот только… почему он так со мной? Я же для него на все готова. Душу перед ним наизнанку вытряхнула… А он… ноги вытирает…

– Ты не при чем, милая, – улыбка Лизы мерцающим огнем осветила горечь, пожирающую подругу, но растворить ее на молекулы, рассеять в торжестве жизни была не в силах. – Просто гусь свинье не товарищ.

– Здрасьте, баба Настя! Я, выходит, поросятина?

– Ты семью хочешь, а он – «кролик». Вы находитесь на разных полюсах.

– Лиза в точку сказала, – умиротворением голоса Ада вмиг погасила запылавший было в подруге костер гнева. – Есть люди, которые не пускают тебя в свое сердце, как ни старайся. Ты думаешь, что нужно лишь подстроиться под него – и он откроет для тебя сокровищницу своей души. Но нет. Происходит обратное. С такими сам становишься поверхностным. Смеешься похабно, не задумываясь об истинных эмоциях, которые испытываешь в этот момент. Утрачиваешь ощущение ценности жизни. Это страшные люди, от которых нужно бежать без оглядки, пока они не затащили тебя на дно своего болота. Я слишком хорошо знаю, о чем говорю, Седа.

– Отстань, деревеская. Ты, тепличное растение, не представляешь, каково мне сейчас. Я потеряла всех самых близких. Еще одной утраты мне не пережить.

– Ты думаешь, нас троих объединяет Кемер? Или работа в туризме? Как бы ни так. Потеря – плата каждой из нас за то, что мы здесь. Именно поэтому мы нуждаемся друг в друге. Я потеряла возможность быть с детьми, обнимать их. На родине осталась важная часть меня, которая здесь неуместна. Там вся моя жизнь. Лиза потеряла семью, друзей, привычную любимую жизнь. Любая потеря – это глубокая душевная рана, Седжиль. Ее не заткнуть, не зашить, не заклеить. Можно только быть с ней рядом и смотреть на нее с любовью. Дать ей время. Научиться жить с ней и быть при этом счастливой.

Пряча взгляд, Седжиль быстро доела донер, залпом допила пиво, кинула салфетку на стол.

– Пора домой, кулемы. Завтра рано вставать. Снова исполнять желания тех, кто сам не знает, чего хочет. Хоть бы раз пришел кто-нибудь и исполнил мое желание…

На обратном пути она ни разу не отругала Лизу за медлительность. Просто ехала с ней рядом, пряча за пустотой в глазах пелену дождя.

– О, это вы, – казалось, кудряш в турагенстве искренне удивился, увидев их живыми. – До моря хотя бы успели доехать?

– Забирай свои драндулеты, аби. И спокойной тебе ночи.

Усталость и тоска – отличное снотворное. Сбыв с рук электромобили, девушки поспешили домой, мечтая об уютных объятиях одеяла. Пустынные улочки встречали их дремлющими цикадами, убаюканными акациями и цитрусовыми деревьями. Только остроносый месяц, вечный защитник одиноких путников, освещал дорогу безусловной любовью.

– Я даже умыться не смогу, вечер выпотрошил из меня остатки сил, – простонала Седжиль, завидев огороженный ажурным покосившимся забором Жемчужный квадрат. – Доберусь до кровати – и сразу на боковую. Может, хотя бы во сне мой красавчик будет ждать меня.

Хоть и призрачный, но шанс на это был. Сны, как и мечты, – это эликсир для души. Врачуют раны, подсказывают путь к истинным желаниям, перебрасывают мостик из прошлого в будущее, раскрашивают бурлящей энергией повседневность.

– Всем спокойной ночи, – прошептала Лиза, осторожно отодвигая назойливо цепляющие платье колючки репейника. Попрощавшись в ответ, ее подруги потрусили к себе и вдруг замерли, остановленные грозным окриком с балкона дома, где жила Лиза.

– Стоять! Явились дЕвицы красные, хорошо хоть затемно. Живо все в дом, объясняться будете.

Красавчик будет ждать меня…

– Мы попали, кулемы, – в глазах Седжиль мелькнул ужас. – Всем уже не спастись, но ты, Лиза, можешь взять удар на себя. Твое же начальство, пусть на тебя и кричит.

– Что ты как нашкодивший гусенок, Седа? – мягкость тона Ады никак не вязалась с нелепостью ситуации. – Саша – наш общий брат. Учись отвечать за свои поступки. Легче с мужем уживешься.

В полутемной гостиной, под приглушенный храп Ахмета, спящего в комнате на первом этаже, подруги выстроились в линейку, как на допросе. Изучали доски пола так внимательно, будто от этого зависела их судьба.

– Опять, скажете, на море были? – вышагивавший перед разномастной шеренгой Саша с подозрением оглядел подруг и, заметив синяки на ногах Лизы, не удержался от восклицания. – На море, значит?? Это оно тебя так приласкало??

– Мы проголодались, директруня, и перекусили в кафе. Не у моря, – Лиза умела успокаивать разбушевавшегося патрона: культовый взгляд кота из «Шрека», в сочетании с ее виноватой улыбкой, мягчайшим шлейфом прикрывал агрессию собеседника. – Синяки – не страшно, заживут. Это я с электромобиля упала, на курицу с цыплятами засмотрелась. Мои коленки еще и не к такому привыкли. Я же в детстве пацанкой была, во дворе с мальчишками в футбол гоняла.

– Узнаю, что с мужчинами шляетесь – неделю сидеть не сможете, – пробурчал утихомирившийся Саша. – Обещаю. Сейчас марш спать. Чтоб завтра как огурчики были. Вы нужны выспавшиеся и довольные. И только попробуйте не сделать кассу в пять тысяч долларов каждая.

Пискнув в знак согласия, подруги метнулись врассыпную. Покачав головой, Саша погасил свет и, тяжело ступая, по скрипучей лестнице поднялся в свою комнату, сопровождаемый шлейфом из гортензий, солнечных фруктов и морской свежести. Немыслимым букетом, судящим ему новые тревоги.

Глава 4

Проникновенный зов имама, кукареканье, рассерженный лай, нервное мяуканье. Солнечный луч сквозь ажур цветов. На первый взгляд, обычное утро. Но не успев открыть глаза, Лиза поняла: особое. Похоже, пришла расплата за месячную занятость в две смены и 4-5 часовой сон. Тело взбунтовалось. Руки, ноги, голова и остальные части отказывались соединяться в общий организм. Восторг присоединился к революции, оставив на посту своего зама – равнодушие. Что же, бывает у каждого. Когда не радует еще вчера любимое. Ты его просто не замечаешь. Когда нет дела до чужих проблем, как, впрочем, и радостей. Но это нормально, это пройдет, нужно лишь переждать. Душе, как и телу, нужен отдых.