Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

— Я пойду первым, — сказал он.

Он вышел, пересек тротуар, пропустив мимо двух мужчин и женщину, и попробовал повернуть ручку на двери.

Вслед за ним подошли два его цветных сообщника.

Ручка повернулась, дверь открылась.

— Он облегчил это для нас, — сказал белый мужчина и стал подниматься по лестнице, ступая на самый край ступенек и идя на цыпочках.

Цветные мужчины следовали за ним.

— Запирайте за собой двери, — прошептал белый мужчина через плечо.

18

Могильщик и Эд Гроб сидели в машине с потушенными фарами на 19-й улице и ждали. Мотор тихо урчал, «дворники» на ветровом стекле работали.

По-прежнему валил снег. Управляющие домами, сдающимися за высокую плату, и владельцы частных особняков уже позаботились о том, чтобы тротуары были очищены от снега. Прошли по здешним мостовым и снегоуборщики. Улицы в этом квартале были чистыми.

— У меня такое чувство, что мы что-то упустили, — прошепелявил Могильщик.

— У меня тоже, — согласился Эд Гроб. — Но мы должны иметь хоть что-нибудь для начала.

— Может быть, моряк разузнает что-нибудь.

Эд Гроб посмотрел на свои часы.

— Четверть восьмого. Он там уже десять минут. Если он сейчас ничего не разузнал, то он не сумеет разузнать никогда.

— Ну тогда посигналь ему.

Эд Гроб нажал на клаксон, подавая условленный сигнал. Они подождали, глядя в зеркало заднего обзора.

Роман вышел. В дверях, провожая его, стоял кто-то невидимый. Он сдвинул свою шапочку на затылок и пошел через улицу.

Когда он поравнялся с машиной, Могильщик перегнулся назад, открыл заднюю дверь и сказал:

— Садись.

Парень уселся на заднее сиденье, и дверь захлопнулась.

— Ну и что ты извлек из этого? — спросил Эд Гроб.

— Б-у-у-а-а! — Роман рыгнул. Струйка слюны блестела на его мягкой темной коже. — Никто не знает мистера Барона. По крайней мере, все они говорят, что не знают. — Он рыгнул опять. — Боже всесильный! Вот это люди! И какие богатые. И образованные тоже.

— Они нокаутировали тебя, да? — сказал Эд Гроб рассеянно.

Он и Могильщик посмотрели друг на друга.

— Нам бы лучше опять съездить в госпиталь, — предложил Эд Гроб. В его голосе звучали безнадежность и замешательство.

— Мы теряем время, — сказал Могильщик. — Лучше позвонить.

Эд Гроб объехал вокруг площадь Гремерси и остановился перед тихим, выглядящим благопристойно баром на Лексингтон. Он выбрался из машины и вошел вовнутрь.

В полутемном баре хорошо одетые люди пили аперитивы. Эд Гроб также мало подходил к этой атмосфере, как святой папа из Ватикана. Но он не позволил, чтобы это задевало его.

Бармен с непроницаемым лицом сообщил ему, что у них нет телефона. Посетители бара, сидевшие на высоких стульях, смотрели на него с пренебрежением.

Эд Гроб сверкнул своим полицейским значком.

— Сделаешь так еще раз и вылетишь с работы, — сказал он.

Не меняя выражения лица, бармен сказал:

— Телефон сзади, направо.

Эд Гроб подавил вспышку желания перекинуть его через стойку и поспешил в телефонную будку. Один человек как раз выходил из нее, другой собирался войти. Эд Гроб опять сверкнул своим значком и выиграл первенство.

Он позвонил в регистратуру госпиталя.

— Мистер Холмс отдыхает, и его нельзя беспокоить, — сообщил ровный прохладный голос с правильным выговором.

— Это говорит участковый детектив Эдвард Джонсон по крайне важному делу, связанному с полицейским расследованием, — сказал Эд Гроб.

— Я соединю вас с заведующей — сказала регистрационная сестра.

Заведующая была вежлива и терпелива. Она сказала, что мистер Холмс чувствует себя не очень хорошо и что, в любом случае, его нельзя тревожить в это время. Назначенную заранее пресс-конференцию он перенес на десять часов, и доктор дал ему успокаивающее.

— Не могу сказать, что поверил в это, но что я могу сделать? — сказал Эд Гроб сердито.

— Совершенно верно, — ответила заведующая и повесила трубку.

Он позвонил Касперу домой. Ответила миссис Холмс. Он представился. Она молча ждала.

— Вы имели контакт с Каспером? — спросил он. — Да.

— Когда?

— Он звонил сегодня днем.

— Не в течение последнего часа?

— Нет.

— Могу я спросить, когда его ожидают домой?

— Он сказал, что он приедет домой во вторник вечером, если не будет осложнений.

Он поблагодарил ее, повесил трубку и вернулся в машину.

— Мне это не нравится, — сказал Могильщик.

Эд Гроб на большой скорости проехал Лексингтон-авеню и возле Парк-авеню свернул на 35-ю улицу, где уличное движение было более быстрым. Он мчался, срезая углы и заставляя водителей такси кричать на него.

— Насколько я знаю Каспера, он должен бежать из больницы, как из пекла, так скоро, как сумеет, — пробормотал себе под нос Эд Гроб, набирая скорость, чтобы взобраться на подъем к 50-й улице.

— В том случае, если он не прячется, — добавил Могильщик.

С заднего сиденья донесся голос Романа:

— Если вы все это говорите о мистере Холмсе, то он уже покинул госпиталь.

Машина резко развернулась и едва не столкнулась с лимузином-«линкольном». Эд Гроб свернул на обочину, проскользнул между двух идущих на скорости машин и остановился на углу 51-й улицы. Он присоединился к Могильщику, глядящему в упор на Романа.

— По крайней мере, это то, что говорили эти люди в том доме, где я был, — прибавил Роман, защищаясь. — Он звонил из госпиталя одному из них — одному по имени Джонни — и сказал, что будет дома к восьми часам.

— Сейчас без тринадцати восемь, — сказал Эд Гроб, глядя на часы. — Хотел бы я поиметь эту заведующую…

— Он обязал ее, ты же знаешь Каспера, — успокаивающе сказал Могильщик.

Оба они крепко задумались.

— Если бы ты был Каспером и хотел бы ускользнуть, как бы ты поступил? — спросил Могильщик.

— Я не Каспер, но я бы нанял карету «скорой помощи».

— Это слишком очевидно. Больница наполнена толпами газетчиков, и если кто-нибудь заглянет в карету, они тут же обнаружат его.