Все зависит от нас

Шах, не отрываясь от руля, ласково послал остряка в жопу и пригрозил вздёрнуть на рее, после чего я с чистой совестью подошёл к Пучкову. Тот, при виде командира, только головой покачал. Тоже выходит — глухо. И хоть морду своему он неплохо раздербанил — фриц, судя по намокшим штанам, даже описался, но ничего так и не смог выяснить. Второй лейтенант, оказывается, в этой глухомани уже месяц безвылазно сидел, и только визиты моряков слегка скрашивали серые будни. М-да… непруха…

Тут вдалеке, над водой, пронеслась очередь из трассеров. Красноватые огоньки, пролетев дружной стайкой, погасли где-то на правом берегу. Оба-на! Похоже, подходим. За стуком двигателя стрельбы пока не слышно, но таким темпом минут через пять будем на месте. Теперь детских познаний Шарафутдинова не хватит, чтобы катер на одном месте удерживать. Пора решать — будем наших выручать или всё-таки пройдём мимо?

Несколько секунд подумал, цепляясь за ограждение борта, а потом махнул рукой. Сейчас уйду — мужики ни слова не скажут, но сам себе такого забыть не смогу. Сведения, которые получил от офицера, слишком расплывчатые, поэтому будем считать, что их у нас толком и нет. Поэтому разведгруппу попробуем вытащить. Дойдя до связанного Курта, опять достал нож, от вида которого он сжался, и, разрезав верёвки на руках, рывком поднял пленного. Меер, видно, подумал, что сейчас я его — по горлу и в колодец, поэтому стоял с закрытыми глазами. Вернуть бывшего речного капитана к жизни получилось одним вопросом:

— Лейтенант, ты жить хочешь?

Моряк удивлённо уставился на меня и кивнул.

— Если ты сейчас чётко будешь выполнять мои требования, то я тебя отпущу. Слово офицера.

— А что надо делать?

— Просто управлять катером. Там впереди идёт бой. Наша задача забрать с берега разведгруппу и уйти отсюда подальше. Ближе к утру мы тебя высадим, а сами поплывём дальше. И учти, морячок, я словом офицера не разбрасываюсь, так что на размышление тебе десять секунд.

Курт честно промолчал все десять секунд и согласился. Видно, очень не хотелось отправляться за борт, на корм сомам. Передав пленного Шаху, который с неудовольствием отошёл от штурвала, поинтересовался, есть ли у них рупор. Как я и предполагал, дедушка мегафона на кораблике присутствовал. Зацепив жестяное чудо, рванул к кормовому пулемёту. Слегка поработал ножом, выпутывая его из масксети, и, заправив ленту, приготовился к драчке.

Гек занял позицию у носового MG, а катер по большой дуге стал заходить к берегу. На крыше рубки зажёгся небольшой прожектор, который высветил камыши и кусты на берегу. Людей пока не видно, но и до места боя ещё метров двести плыть. Пару минут было тихо, слышна была только трескотня автоматов да пулемётов, а потом с берега саданули очередью и мы как-то сразу оказались в центре событий.

Прожектор светил куда-то в лес, и Леха включился в работу. Поливая короткими, злыми очередями только ему видимые цели, он азартно матерился, заставляя меня завистливо подпрыгивать на месте. Катер подходил носом, поэтому с кормовой установки работать было не с руки. Но ничего, сейчас он развернётся против течения, и я тоже поучаствую. А пока ухватив рупор, надсаживаясь, начал орать:

— Мужики, мать-перемать, здесь Колдун, здесь Колдун! Катер наш! Катер наш! Сейчас подойдём к берегу, готовьтесь к посадке! Мы отсечём фрицев пулемётами! Здесь Колдун! Му….

Тут я сорвал голос. Прокашлялся и уже гораздо сиплее продолжал верещать дальше:

— Суки! Вы же, прендегасты, по своим мочите! Здесь Колдун! Маму вашу через семь коромысел!

C берега сквозь стрельбу донёсся голос:

— Кого на прошлой неделе прокуратура арестовала?

О! Похоже, услышали и теперь проверяются. А на той неделе мужики из 6-го отдела СМЕРШ действительно за-брали замполита сто семнадцатого полка, за то, что этот мудак, пользуясь отсутствием командира, решил сам порулить подразделением и угробил почти целый батальон. Этот козёл слабоумный орден решил получить внепланово, вот теперь ему самому вышка в полный рост светит.

А сама история в узких кругах получила широкую огласку. Так вопрошавшему и прокричал в ответ:

— Замполита сто семнадцатой! Слышите?! Замполита!

— Поняли! Прикрывайте, ребята!

Катер уже стал носом против течения, и работать могли обе пулемётные установки. Прожектор светил нормально, только вот в кустах всё равно ни фига видно не было, поэтому стал стрелять по вспышкам выстрелов.

Ага! Не ндравится! Сразу в нескольких местах из леса стартанули красные ракеты. Ха! Это немчура судорожно свои позиции обозначает. Вот они, наверное, недоумков катерников кроют, которые с целями разобраться не могут и поэтому активно сокращают поголовье ягдкоманды. Кстати, даже если фрицы мои вопли и услышали, то за шумом пальбы наверняка толком не разобрали, что же я ору. Тем более призывы на русском перемежал предложениями о сдаче по-немецки. Патрульник уже подошёл к самому берегу и остановился метрах в десяти от камышей.

Почти сразу с небольшого обрывчика кубарем скатились три фигуры, с размаху плюхнувшиеся в воду. Я одним глазом следил за ними, продолжая работать почти без перерыва, молясь, чтобы пулемёт не заклинило. Гек со своей стороны тоже не отставал. Загонщики, похоже, стали понимать, что всё пошло как-то не так, и по катеру начали активно шлёпать пули. А вот вам в ответ, не хотите?! Блин, видно не хотят, потому как по бронещитку со звоном защёлкало. Но Балуев уже помогал пловцам взобраться на борт. Потом он крикнул:

— Всё, больше никого не будет!

И катер, взревев мотором, начал разворот. С берега по нам продолжали вести огонь, и мы постреляли ещё пару минут, после чего, развернувшись по течению, так наддали, что почти сразу проскочили за небольшую излучину, которую в этом месте делала река. Всё… теперь можно посмотреть, кого мы вытащили.

А спасти получилось даже не ребят с терроргруппы, а шустриков из глубинной разведки. Вроде даже одного из них в штабе фронта видел. Имени не знаю, но морда — точно знакомая. Когда я подошёл на нос катера, они мокрыми лягушками развалились на крохотной палубе, перед рубкой и пытались отдышаться.

Старший, со знакомой физиономией, при виде меня тяжело поднялся и, протянув руку, представился:

— Армейская разведка. Позывной Кубик, звать Слава.

— Вольный стрелок. Позывной Колдун. Звать Илья.

Небольшого роста, но крепко сбитый, с ломаными ушами борца Слава только ухмыльнулся:

— Слыхал я про Колдуна. Да и живьём тебя видеть доводилось. Ты с каким-то майором у нас оберста забирал месяца два назад.

Действительно, мы с Серёгой как-то у ГРУшников немецкого полковника для беседы одалживали. Колычев ещё нас упирал — мол, армейцы скоро генералов начнут таскать, а мы ему всё какую-то шваль подсовываем… Точно, там я Славку и видел! Только мельком. Тогда ведь всё больше с их старшим — Марковым — дела имели. Но вот острохарактерные уши я запомнил, поэтому и узнал сразу. Кубик, обращаясь уже ко всем, продолжил:

— А вообще, мужики, слов нет — с того света нас вытянули. Если бы не вы, всех бы эсэсовцы на том берегу положили, это к гадалке не ходи. Я, как катер увидел, подумал — всё… Уже и гранату приготовил… А тут вдруг позывной знакомый с него орать стали… Как вы тут вообще оказались?

— Долго рассказывать. Ты лучше скажи — вас вхолостую гоняли или что-то нарыть смогли?

— Ещё как смогли!

Разведчик вытащил заткнутую за ремень планшетку и, достав мокрую карту, осторожно расстелил её на каком-то железном ящике, присобаченном к палубе, приказав:

— Палатку!

— Стоп!

Я тормознул его бойца, готового накрыть нас капающей плащ-палаткой, и, забрав сей сухой девайс у Лехи, накрыл нас, включив фонарик. Кубик на это смущённо хрюкнул:

— Извини, не подумал… Ладно, смотри сюда. Вот здесь и здесь танки стоят. Численностью до дивизии. Тут их панцергренадеры. За Ракутами мотопехота, сколько — сказать не могу. Больше ничего не успели посмотреть. Там патрулей, как блох на собаке.

— Языка брали?

— Какой на хрен язык? Не было такой возможности. Всё обнаружили путём визуального наблюдения.