Все зависит от нас

Теперь бы только Михаил оказался действительно человеком, не связанным с англичанами, и можно будет успокоиться. А то ведь я полдня себе всё голову ломаю — вдруг сейчас будет подстава? Младший Кравцов связан с Сопротивлением. Его слова насчёт патриотизма и Родины могут быть просто словами. И вполне может случиться, что он на лимонников работает, и когда я выйду знакомиться с приезжими, прыткого советского дипломата повяжут по новой. Поэтому с чердака не ушёл, только отослал вниз Петьку, а сам остался ждать гостей наверху. Пока ждал, завесил слуховые окна одеялами и зажёг керосинку, поставив её возле входа. Минут через десять в проёме люка показалась Мишкина голова. Щурясь на лампу, он спросил:

— Илья, ты здесь?

— Да.

— Со мной ещё двое. Мы заходим.

— Заходите. Только, Михаил, очень прошу, вы резких движений не делайте и оружие возле керосинки сразу сложите.

— Хорошо, понял…

Кравцов буркнул приказ куда-то вниз и вылез на чердак. За ним поднялись ещё двое парней. Один седой, со шрамом от скулы до уха, а второй, небольшого роста, крепенький, без особых примет и одетый в кожанку почти как у меня. Вошедшие спокойно сложили стволы на пол и, отойдя шагов на пять в сторону от люка, стали ждать, чего им ещё скажут. Но пока говорить было особо нечего. Присев возле оружия, я потянул из кучи не автомат, как можно было ожидать, а «вальтер», рассчитывая, что даже если это и ловушка, то варить будут патроны именно из автомата, а пистолетные не тронут. Ну не могут же они, в самом деле, портить боеприпасы во всём своём оружии?

Проверив обойму выбранного «вальтера», сразу почувствовал себя гораздо увереннее и, забросив штуцер за плечо, спросил:

— Лагерники есть?

Седой, ухмыльнувшись, ответил:

— Мы с Серёгой из «Гелички».

— Руки покажите.

Мужики поняли, о чём я спрашиваю, и, молча закатав рукава, продемонстрировали чёрные цифры возле запястья. Даже отсюда было видно, что они не нарисованы… Ффух… Выдохнув, сказал ребятам:

— Ладно, мужики, забирайте стволы. И извините, что я так себя вёл. Михаил ведь уже рассказал мою историю…

Мишка, как раз в этот момент подошедший к оружию, только кивнул, а я, протянув руку, представился:

— Лисов Илья.

Седого звали Виктором, а кожаного, как я уже понял — Серёгой. Потом спустились вниз, к остальным. Там ребята, выставив парный пост возле ворот, уже рассаживались за стол.

А нехило мужики прибарахлились! Глядя на кучу оружия, сваленную возле дивана, только присвистнул. Помимо MG-42, автоматов и винтовок, присутствовала даже экзотическая для этих мест АВС с оптическим прицелом. Седой, как командир этого маленького отряда, тем временем представил меня своим людям. Потом, поев, вчетвером пошли на рекогносцировку. Оглядев в свете изредка включаемого фонарика старую мельницу, решили, что действительно это наиболее удобное место сбора. С дороги к ней можно свернуть так, что от дома заметно не будет. И с верхней части этой мукомолки очень удобно наблюдать за шато. Потом осмотрели теплицы, решив, что для полной гарантии необходимо метрах в ста от них вырыть замаскированный окопчик и усадить туда пулемётный расчёт. Прикинули свои действия при разных вариантах развития событий и часа через два вернулись обратно.

Вражеские наблюдатели на мельнице появились только к вечеру следующего дня. Пост с чердака доложил, что засёк блик бинокля, а потом обнаружил двух человек, довольно толково маскирующихся в месте предполагаемого появления противника. М-да… как-то вяло тут всё шевелится. За это время, что прошло после моего обнаружения, можно было добежать до канадской границы, а они только-только людей выставили. Такими темпами взятие русского гостя начнётся минимум через месяц. Хотя я, конечно преувеличиваю. Сегодня наверняка всё будет спокойно, но вот с завтрашнего вечера можно ждать гостей.

C утра вместе с Мишкой опять прогуливались вокруг дома, демонстрируя себя наблюдателям со всех сторон. Чуть позже пошёл снег и, проболтавшись на улице ещё полчаса, мы пошли обедать. А там нас ждал доклад. Игорь Птицын, бывший лётчик, попавший в плен в конце сорок первого, вёл слежку за вражьими наблюдателями. Он-то и обнаружил, что после нашего ухода по дороге, ведущей от мельницы, проскочил велосипедист. Да уж, тот явно не за свежими круассанами уехал. Наверняка рванул своим хозяевам докладывать, что русский никуда не делся и, хлопая ушами, ждёт, когда его возьмут. Поэтому решили, что тёплая жизнь для нас закончилась и, как стемнеет, надо скрытно выдвигаться на позиции.

Часов в девять вечера, оставив на всякий случай двоих бойцов в доме, пошли на заранее распределённые места. Снег то прекращался, то начинал идти опять, но постепенно тучи разогнало и видимость в свете появившейся луны была просто исключительная. Глядя на пятнистый спутник Земли, подумал, что было бы классно, если сегодня всё закончится. С таким небесным прожектором, да ещё на белом фоне, нападающих как в тире расстреляем. Но часам к пяти утра, основательно промёрзнув, понял, что на сегодня всё отменяется. Макизарам ведь ещё время нужно будет для того, чтобы к своей базе затемно добраться. А до рассвета часа два всего осталось…

Только хотел поделиться этой мыслью с напарником, как вдруг услышали глухой звук мотора. Оп-па! Холод сразу куда-то исчез, и я стал напряжённо вглядываться в изломанный контур старой мельницы. Машины так и не увидел, но движок, пофыркав, замолк, а потом, минут через пятнадцать, с той стороны стали выныривать силуэты идущих гуськом людей. Наша пара находилась ближе всех к противнику, поэтому сейчас я, как старшина Васков из известного фильма, беззвучно считал проходящих мимо налётчиков… Восемь… Девять… Десять… Все? Вроде все… Итого десять ухарей с автоматами, да ещё и одним пулемётом, бодрым шагом двигаются к шато. И возле грузовика наверняка кто-то остался. Кстати, этот кто-то и есть наша, с Фёдором Рыжковым, основная задача. Вовсе не улыбалось, если вдруг какой-нибудь особо шустрый фрукт свалит на машине. Надо, чтобы команда ловцов просто исчезла. Лимонники, конечно, поймут, что их людей положили, но зато потом, когда немцев из Франции вышибут, к Кравцовым за убийство солдат претензий предъявить не смогут. Не будет ни свидетелей, ни доказательств. Да и меня тут искать сразу перестанут. В самом деле — не идиот же русский дипломат, оставаться в рассекреченном месте? Так что всё должно срастись нормально.

Тем временем облитые луной фигуры пёрли прямо на пулемётчика, огибая теплицы справа. Показав напарнику, чтобы он оставался на месте, отполз чуть ближе к мельнице и приготовился к рывку. Федька мне будет спину прикрывать — вдруг кто-нибудь сможет вырваться из огневого мешка, а уж с той максимум парой человек, что, возможно, остались возле машины, я и сам разберусь. Откинув приклад MP-40, вглядывался в обшарпанные стены мукомольни, но пока никого не видел. А когда сзади басовито заговорил пулемёт, не теряя ни секунды, рванул к мельнице, как на крыльях. В пять секунд добежал до стенки и осторожно заглянул в проём. Так и есть — двое. Один, стоя возле здоровенного каменного бублика, валяющегося на земле, напряжённо вглядывался во вспышки выстрелов и что-то по-французски орал трущемуся возле грузовика человеку. Второй, судя по всему, — водила, суетливо подпрыгивал на месте, а потом распахнул дверцу кабины, наверное, собираясь завести свой пепелац.

А вот фиг вы угадали! Автомат коротко татакнул, и француз отвалился от машины, упав под колёса. Я тут же перенёс огонь на второго, но тот гад оказался шустрым и почти успел нырнуть за жёрнов. Только вот почти — не считается. Судя по тому, как противник вскрикнул, свою пулю он не пропустил. Стоя на колене и прижав приклад к плечу, я настороженно водил стволом по сторонам, выискивая возможных затаившихся врагов. Но никто больше не появлялся. Слышны были только всё более редкие выстрелы со стороны поля и слезливое бормотание раненого, лежащего за каменным бубликом. Несколькими перекатами проскочил за машину, всё время опасаясь гипотетического третьего, который мог затаиться на втором этаже мельницы. Но по мне никто не стрелял, только подраненый лягушатник, откинув подальше винтовку, кособоко встал, опираясь на жёрнов и глядя в ту сторону, откуда я минуту назад его подстрелил. Не особо обращая на недобитка внимание, нащупал под ногами половинку кирпича и крикнув:

— Граната!

Метнул его в выбитое окно на втором этаже. Француз, услышав мой вопль, шарахнувшись в сторону, упал, а вот на мельнице была тишина. Никто там кипеж не поднял, спасаясь от гранаты. Значит, действительно пусто… Ну вот и славно. Адреналиновая волна, которая накрыла с начала боя, стала отпускать, поэтому опять заболели голова и рёбра, которые потревожил скачками по этим развалинам. Выстрелы возле теплиц прекратились совсем, и я подошёл к поднявшемуся французу, в котором с удивлением узнал баклажаноносого знакомца. Совсем хорошо, будет кого вдумчиво поспрашивать… В этот момент через заборчик легко перепрыгнул Фёдор.