Все зависит от тебя

— Остаток моря.

— Да. Вода соленая. Как в океане, но не нашем, а земном.

— Ясно. Доложишь, когда закончите.

Маран еще больше помрачнел, а Дан заметил:

— Наверно, в крайнем случае, ее можно выпарить или перегнать. Но это, конечно, не панацея.

Маран только покачал головой и вынул из кармана теперь уже радиогорошину. Дан удивился, суетиться Маран не любил, а раз с орбиты никто не подавал голоса, значит, там еще считали, и лезть с вопросами смысла не имело, радиогорошина же могла понадобиться только для дальней связи, она была мощнее «кома» и позволяла дотянуться до астролета без посредника… Впрочем, Маран повертел горошину в пальцах и положил обратно. И замолчал надолго. Дан сосредоточился на крутившихся в воздухе перед пластиной схемах, но ничего не понял, Патрик забрался уже в какие-то дебри и работал все увереннее, надписи мелькали так быстро, что уследить за их смыслом было сложно.

Мит вышел на связь раньше, чем астролет.

— Ничего утешительного, — сказал он без предисловий. — Соли тяжелых металлов.

— Конкретно? — спросил Маран.

— Хлориды. Цинка, олова, ртути…

— Достаточно.

— Здесь, неподалеку, еще одно озеро. Может, проверить и его?

— Проверьте. Но не самое ближнее. Поищи другое, не слишком далеко, но и не под боком.

— Может, у глеллов есть средства для очистки? — сказал Дан, когда он закончил переговоры.

— Не думаю. Они же испокон веку пользуются артезианскими колодцами, а эта вода, если я правильно помню, чистая. Конечно, спросить можно.

Он встал и направился в сторону Кнеуфи, который уже не плакал, но сидел с потерянным видом.

— А наша регенерационная установка не поможет? — сказал вдогонку Дан.

— Не хватит мощности, — ответил Маран, не оборачиваясь. — Нет даже смысла запрашивать астролет.

Корабль вышел на связь в момент, когда Маран разговаривал с Кнеуфи… Дан обратил внимание, что он пользуется КЭПом, карманным переводчиком, дабы, видимо, избежать неточностей… Сам Дан сидел на старом месте, не решаясь подойти, он не знал, как себя вести, выразить ли соболезнование или делать вид, что ничего не случилось, разобраться в местных обычаях они не успели, а допустить оплошность он не хотел, стеснялся, дурацкий характер, Патрик, например, накладки в подобных ситуациях считал естественными, да они и были таковыми, никто ведь не ждал от инопланетянина досконального знания местного этикета… Все так, но Дан ничего с собой поделать не мог, ему было неловко, и он молча ждал, когда Маран вернется и перескажет ему то, что услышал от глелла. Правда, когда Маран вынул горошину, он понял, что наверху наконец закончили, и даже приподнялся, чтобы подойти, но передумал. В конце концов, пара минут ничего не меняла… Однако Маран, переговорив с астролетом и спрятав горошину, продолжал сидеть рядом с Кнеуфи. Терпение Дана стало иссякать. На его счастье, глелл встал, тяжело, шаркая ногами, побрел к выходу, и Дан, не дожидаясь даже, пока он исчезнет за дверью, вскочил и прошел в тот угол зала.

— Ну что? — спросил он нетерпеливо.

— Об очистке, конечно, никакого понятия. Обещал опросить своих инженеров, но не думаю, что будет какой-то толк. А что касается корабля… Итог такой: запасов воды при порции литр на человека в сутки хватит на двадцать четыре дня. Считая с завтрашнего.

— Это с учетом регенерации?

— Без. Установку можно использовать, если корабль останется здесь. Но…

— Двадцать четыре дня! Черт побери! Ведь сам полет в одну сторону это уже двенадцать суток. Выходит только дорога туда и обратно. А все прочее?

— Ну какой-то резерв еще есть. Во-первых, литр это не предел. Можно уменьшить рацион. На четверть, скажем. И выиграть почти неделю. Есть и другая возможность. Два последних дня полета приходятся на Солнечную. А связь появляется сразу после выхода из гиперпространства. Капитан передаст мое сообщение в Разведку, как только войдет в систему. Вот тебе еще два дня… Что с тобой?

Дан смотрел на него, не мигая.

— Твое сообщение? — переспросил он наконец. — Ты хочешь сказать…

— Да. Если я все-таки отправлю астролет за помощью, сам я останусь здесь.

На сей раз Дан молчал недолго.

— Почему ты? — вознегодовал он после крошечной паузы.

— А кто?

— Мы. Все.

— Все?.. Видишь ли, Дан, — Маран повернулся к нему, но лицо его было бесстрастным, никаких эмоций не выражал и голос, — в ваши обязанности это не входит. Не так ли?

— Ну и что?

— А то, что каждый будет делать выбор сам. Если придется.

— Значит, я могу принять решение? За себя.

— Авансом?

— Да. Могу?

— Можешь.

— Отлично. В таком случае, я тоже остаюсь.

— Пару лет назад, Дан, я предложил бы тебе немного подумать, — сказал Маран, улыбаясь, — но теперь…

— Ура! — крикнул от пульта Патрик. — Нашел!

И опять все шло не слава богу. Не с картами, с теми был полный порядок. Слишком многое в этом мире зависело от подземных вод, чтобы пренебрегать хотя бы малейшей деталью в их разведке и картографировании, подробнейшие и точнейшие карты позволяли в пять минут найти наиболее богатые бассейны, были указаны не только расположение водоносных слоев и многочисленных скважин, но и запасы воды. Не было только одного: дат. Никто не мог сказать, когда карты составлялись, и что осталось теперь от былого великолепия. Возможно, в первую очередь истощились именно богатые бассейны, их ведь, скорее всего, эксплуатировали более интенсивно. Правда, Глелла (про себя Дан называл ее Глеллой-городом, дабы избежать путаницы) стояла не на самом выгодном в этом смысле месте. Самое выгодное в регионе, если судить по картам, находилось в примерно четырех часах лета, и после короткого совещания с участием Кнеуфи и еще трех глеллов, представлявших городскую администрацию, в воздух поднялись не только оба земных флайера, но и летательные аппараты аборигенов. Увидев их, Дан не поверил собственным глазам, косо обрубленные тускло-серые цилиндры один к одному повторяли палевианские флайеры. И точно такой же плавный взлет… Невероятно. Видимо, с момента расхождения цивилизаций… А когда это было? Совершенно нет времени выяснить, вот найдем воду, и тогда… Дан подумал и усмехнулся… да, с момента расхождения цивилизаций конструкция флайеров не изменилась. Может, они считают ее совершенной? Но развитию технической мысли предела нет, да и дизайн, подверженный больше моде, нежели требованиям технического характера, сохранился в неприкосновенности.

Флайеры вылетели одновременно в четыре города, лежавших в местности, питаемой тем самым богатым бассейном. Маран решил и сам принять участие в поисках, видимо, ему надоело сидеть, как полководцу в штабе, правда, он выдал глеллам радиогорошины, и те дисциплинированно докладывали ему сначала каждые полчаса полета, а с момента прибытия на место и буквально о каждом шаге, флайер был полон голосов, хотя Дан и двое горожан-инженеров, которые их сопровождали, всю дорогу помалкивали. Маран принимал поведение глеллов, как должное, Дан же некоторое время удивлялся… как всегда, он так и не привык к способности Марана заставить всех себя слушаться… хотя удивляться было нечему, ведь глеллы знали, что речь идет о самом их существовании, не просто личном, а как народа, как разумной расы… В этом тоже есть некий парадокс, думал Дан меланхолично, казалось бы, какая разница отдельному человеку, один он умрет, или погибнет весь его вид, вроде бы умирать в компании должно быть даже легче, но в действительности все обстоит прямо противоположным образом… Правда, глеллы давно привыкли к мысли, что они вымирающая раса, они даже как будто примирились с близостью конца… И однако они стали бороться за жизнь. Пошли в бой, когда появилась надежда. И потому рады подчиняться человеку, который взялся их в этот бой вести. Но почему Маран? Не Кнеуфи, человек умный и интеллигентный, которого в городе, несомненно, уважали? Да, все так, но Кнеуфи не принадлежал к тому типу людей, за которыми идут в бой, у него не было какого-то особого качества, присущего Марану. Какого? Сам Дан, давно и постоянно пребывая в энергетическом поле Марана, уже не мог отстраниться и природу этого качества понять, а прежде… собственно, «прежде» как будто и не было, Маран втянул его в свое поле сразу…

Их город был самый дальний, остальные добрались и принялись за работу раньше, но ничего обнадеживающего пока никто не сообщал, шансы таяли, а время шло. Прибыв на место, в небольшой, ничем не примечательный городок, они даже не стали осматриваться, а сразу установили по карте зоны водозабора и полетели прямо туда. Пока глеллы расконсервировали первую скважину, Дан с Мараном намечали дальнейший маршрут, от скважины к скважине, всего их здесь было шесть, правда, исключить наличие других, более поздних, никто б не взялся, но случайный поиск требовал слишком много времени, и Маран от него отказался, во всяком случае, на данный момент. Первая скважина воды не дала, они перебрались ко второй, потом третьей… Когда открыли четвертую, синий столбик на табло, показывавший давление воды, дрогнул и медленно пополз вверх. Глелл, сидевший за пультом, радостно вскрикнул, но Дан особого восторга не ощутил. В юности ему однажды довелось видеть, как бурили артезианский колодец, и он помнил, что вода взметнулась вверх и ударила фонтаном высоко в небо. Здесь фонтанам, конечно, места не было, но уж столбик индикатора должен был рвануться к концу шкалы, а не ползти. Все равно что медленно сочащаяся из склеротической вены кровь в сравнении со струей, бьющей из перерезанной артерии… Он удивился странной ассоциации, но потом подумал, что вода и есть кровь земли, без воды она, как обескровленный организм, нежизнеспособна… Он оказался прав в своем скепсисе, вода даже не дошла до поверхности, столбик еще некоторое время подрагивал не так далеко от нулевой черты, а потом опал.

— Черт! — буркнул Маран и стукнул кулаком по подлокотнику кресла, впервые выказав раздражение. Потом встал и вышел.

— Мы подождем снаружи, — сказал Дан глеллам, открывая дверь.

Он поглядел на злое лицо Марана, который неподвижно стоял посреди коридора, засунув руки глубоко в карманы, и заметил:

— Землянин на твоем месте крепко выругался бы.

— Торенец тоже, — проворчал Маран.

— Но не ты, — засмеялся Дан.

— Не я, — ответил Маран серьезно.

— А почему?

— Да воспитание не позволяет.

Дан вытаращил глаза.

— Воспитание? Ты имеешь в виду свою мать? Я помню, ты как-то обмолвился, что она была из хорошей семьи.

— К тому моменту, как я появился на свет, о подобных вещах давно никто не вспоминал. Да и когда бы моя бедная мать меня воспитывала… Нет, Дан. Я имел в виду совсем другого человека.

— Опять Мастер?

— Ну а кто же? Мы с Поэтом были такими же мальчишками, как все прочие. И, подобно всем мальчишкам, не чурались всяких выражений. Правда, не при Мастере. Но он как-то случайно услышал. И сказал: «Тот, кто произнесет еще хоть одно бранное слово, больше не переступит порог моего дома».