Все женщины - химеры
Шрифт:
Вообще автоводители и автопилоты, едва успев появиться, уже уступают место, как устаревшие, глобальному Управлению Движением, что подчиняет себе сразу миллионы транспортных средств, так их называют, и уже точно выбирают самые оптимальные, как говорят в народе, маршруты, хотя вообще-то самых оптимальных не бывает, бывают только оптимальные.
Под ногами пол стал прозрачным, вообще-то не люблю этот выверт, во мне живет что-то питекантропье, чувствую себя как над пропастью, но, конечно, смотреть на город так удобнее. Хотя что на него смотреть, город и есть город, но сейчас, насмотревшись на Санпринг,
Яшка осмелел и бегал по салону, быстро-быстро исследуя все уголки, но тоже предпочитал не забегать на прозрачный пол, хотя у него зрение должно быть не совсем уж человеческое.
«Стронгхолд», ведомый общим мозгом полетов, плавно снизился, экономно и красиво пошел на посадку, впереди появился и начал приближаться слащаво-кокетливый домик, что делать, такие вкусы у моей мамы.
Колеса без толчка и тряски коснулись асфальта, только полный контроль со стороны компьютера может обеспечить такую посадку.
Автомобиль покатил к воротам на большой скорости, управление тут же перешло к автонавигатору, он экономно сбросил скорость и почти величаво проплыл между распахивающимися створками ворот.
Я выскочил наружу, «стронгхолд» сам найдет где припарковаться поудобнее, ящеренок взобрался на плечо и там поплотнее прижался теплым пузом. Глаза стали шире от неистового любопытства при виде такого огромного и восхитительного мира.
Мать и отчим, которого я называю отцом, так всем проще, синхронно вышли навстречу, у меня они еще старого образца.
«Стронгхолд», высадив меня, красиво развернулся от крыльца, парадный и элегантный, на лице мамы расцвела гордая улыбка, а отчим одобряюще показал большой палец.
Мама, улыбаясь во весь густо накрашенный рот, пошла навстречу с театрально раскинутыми руками, но вдруг остановилась в нерешительности.
– Ой, - воскликнула она с опаской, - какая у тебя восхитительная жабочка!
Это ящерица, - уточнил отец. Посмотрел еще, подумал, сказал осторожнее, - только толстая какая-то.
– Редкий вид, - подтвердил я.
Мать спросила опасливо:
– Оно не укусит?
– Мама, - ответил я с укором, - оно ж такое маленькое! Ну пусть даже укусит… Подумаешь!
Она протянула к ящеренку ладони, тот чуть попятился, плотнее прижался пузом к плечу и оскалил пащечку.
– Ой, - сказала мать, - пусть отец ее берет.
– Пусть сидит, - посоветовал я.
– Ей сверху видно все. Вообще-то его зовут Яшей.
– Самец?
– Наверное, - ответил я.
– Я не сексист, теперь на это дело нельзя заострять внимание. Даже у животных.
Мать сказала опасливо:
– Сынок, готовится закон, что животных нельзя будет называть животными. Это оскорбительно.
– Мы же готовимся к сингулярности, - добавил отчим печально, - животных оцифруем тоже, дополним разум и дадим все права… Пойдем в дом! Мама приготовила для тебя столько вкусного! А что твой Яша кушает?
– Мы, мужчины, - заверил я, - не перебираем.
– А это теперь можно?
– спросил он опасливо.
– Нет ли какой-нибудь дискриминации?
Я
отмахнулся.– Пока не слышал. Не беспокойся, новые законы нам в первую очередь доносят. И проверяют, как запомнили. А что она приготовила?
Он ответил с вымученной улыбкой:
– Боюсь, не смогу выговорить… Сейчас, когда столько безработных, прости, фрилансеров, то по крайней мере треть занимается всякими рецептами…
– Не отравимся, - заверил я.
– В наших желудках теперь отборные бактерии! Проверенные. Все переварят во что надо. Ты разве не ставил новую версию?
– А какая сейчас новая?
Я пожал плечами.
– Сам запутался. Мне вообще-то и старые служили неплохо, но сейчас с такими взглядами быстро загремишь в биоконы… Вообще-то вкусно пахнет!
Из гостиной, что вроде бы совмещена с кухней, но на самом деле это все сплошная огромная кухня, мощно катят тяжелые ароматы, даже запахи, такие чувственные, что желудок у меня в нетерпении завозился, устраиваясь поудобнее, и приготовился ловить лакомые куски.
Отчим сел рядом со мной на диван, выглядит неважно, хотя я-то знаю, что со здоровьем у него все в порядке, сейчас нездорового человека встретить - чудо, поинтересовался с некоторой заминкой:
– Как тебе твоя… работа?
– Чудесно, - ответил я.
– Разве не это мечта человечества: есть, пить, хорошо одеваться и вечно отдыхать?
Он вздохнул:
– Точно-точно. Ты прав.
– Разве не за это, - спросил я, - лучшие умы человечества шли на костры, на пытки, отрекались от семей и совершали величайшие открытия?
Он вздохнул еще горше:
– Да, конечно…
Мать весело позвала из другого конца:
– За стол, за стол!
Мы разом поднялись, отчим несколько поспешно, то ли спешит уйти от радостного разговора о прогрессе, то ли очень любит покушать что-то новое.
На столе разноцветье и разнотравье, мама в последнее время увлеклась веганством и сыроедением, это сумасшествие то приходит, то уходит с регулярностью лунных приливов, а сейчас у нее, к счастью, переход от веганства к норме, на столе помимо обилия зелени еще и горки тонко нарезанного мяса, креветки, рыба…
– Мы столько не съедим, - сказал я, подцепил на вилку ломтик мяса, попробовал на вкус, уточнил: - Наверное…
– Съедим, - заверил отчим.
– Наша мама в последнее время начинает принимать современный тезис, что еда должна быть не только красивой, но и хоть в некоторой степени вкусной…
– Съедим, - поддержал я, - мама всегда на острие прогресса!
Мать гордо улыбнулась, с этой лавиной открытий многие из ее подруг уже отстали от прогресса и просят детей, а то и внуков включить новый гаджет, настроить, сделать так, чтобы работал и ничего не требовал.
Она спохватилась, посмотрела на меня трагически расширенными глазами.
– Сынок, я ничего не понимаю!…
– Все мы, - ответил я дипломатически, - путники в этом лесу, именуемом жизнью.
– Нет-нет, я о том, - пояснила она, - что час назад заехала по дороге к Алите Руненковой, ее муж раньше работал с лазерами, большой специалист по рубинам, но знает и все остальные камни… Нужные, я имею в виду. Хотя, конечно, булыжник тоже нужный, но только как оружие пролетариата.