Все женщины - химеры

–  А чай, - спросил я опасливо, - из чего?

–  Из чая, - ответила она скромно и со вздохом.
– Теперь это модно. Чай вместо чая, здорово? Хотя и с добавками. Всякими, но полезными.

–  Еще бы, - сказал я.
– Сейчас все полезное. А кто скажет иначе, того…

Глава 3

После обеда мать осталась мыть посуду, так она это называет, а мы с отчимом вышли на веранду, откуда прекрасный вид на синее небо и далекий лес. Тем и другим принято любоваться, хотя мне, как убежденному трансгуманисту, такое вообще дико, но против общественности не попрешь, хотя, конечно, попереть можно, но оно мне надо?

Он все посматривал на меня искоса, а когда убедился, что мать далеко, спросил тихохонько:

–  Евген… но как же…

–  Да, пап?

–  Как ты в таком деле?… Это же…

–  Отец, - ответил я со вздохом, но терпеливо, - ты, как и все, в плену штампов, что хорошо. Люди, мыслящие штампами, самые благонадежные люди на свете, на них держится любое общество и даже власть. Пусть и остальные все так думают, что вот такой, какой вот я. Ты же догадываешься, на всех профессиональных телохранителей есть картотеки с фото и видео! И все в базах данных. Засекреченных или нет, но у всех, кому надо, они есть. Так?

Он вздохнул:

–  Наверное.

–  А я босяк какой-то, - сказал я победно.
– Ты же знаешь, какая у меня репутация?… Ну то-то. Думаешь, легко ее было создавать и поддерживать? Ты не знаешь, как моя трепетная душа тоскует по высокой опере или балету? Сплю и вижу, как сижу в первом ряду партера и наслаждаюсь арией худеющего Фальстафа! Но, увы, приходится топать в ночной клуб, там пить, курить, хватать девок за срамные места, чтобы соответствовать необходимому стране образу. Я Шекспира жажду читать в подлиннике, «Цветы Зла» Бодлера, а вместо этого сижу в свободное от работы время с друзьями на диване, смотрю футбол и пью пиво!

Отец сказал таинственным шепотом:

–  Ой… а какие у них еще есть срамные?

–  Это я высоким штилем, - объяснил я.
– Раньше такое называлось срамотой, а теперь - демократией. Я временами человек старых традиций. Очень старых… Еше времен замков и лордов.

Он прошептал:

–  Да-да, я слышал о таком… называется «под прикрытием», да?

–  Я ничего не сказал, - заверил я.

Он торопливо закивал, дескать, сам догадался, он счастлив и горд, работать под прикрытием посылают лучших из лучших, он в кино видел, оглянулся в сторону двери.

–  Да-да, это твоя личная жизнь и твое личное пространство. Кстати, тебе не хочется остаться у нас на ночь?

Я подумал для вида, нельзя ломать слишком уж привычный им мой облик морале, а также имидж, ответил как бы с неудовольствием:

–  Все ты видишь, отец.

–  Останешься?
– спросил он с надеждой.

–  Да, - ответил я.
– Давно как-то не общались… подолгу.

–  Тебе так удобнее, - сказал отец полувопросительно.

Я кивнул.

–  Точно. Но больше не спрашивай, ладно?

–  Понял-понял, - ответил он послушно.
– Что приготовить на ужин?

–  Я всеядное, - ответил я.

Отчим посмотрел внимательно, в глазах проступило уважение, что вообще-то редкость. Человек он, как определяет себя, старых правил, а я, по его мнению, очень современный. В его интерпретации это звучит так, будто это крайне скверно.

–  Уже?
– поинтересовался он и добавил с сомнением: - С каких пор?

–  Не знаю, - ответил я.
– Не помню. По-моему, мужчина, если хорошо разбирается в еде, не совсем как бы даже мужчина. Как-то вот получилось у меня… Проснулся, смотрю, а я уже всеядный! И совсем не привередливый. Аж противно от своей бездуховности и недостаточной гурманности и гурманностичности. Наверное, съел что-нибудь.

–  Взрослеешь, - ответил он.

–  Правда?

–  Взрослеешь, - повторил он.

–  Объясни?

Он покачал головой.

–  Вряд ли смогу. Это потом приходит. Все мы меняемся. Только никогда в это не верим, пока такое не случится.

Мать крикнула из распахнутой двери:

–  Женя, твои друзья и здесь как-то тебя отыскали.

–  Как-то?
– спросил я.
– Это раньше было как-то, а сейчас у всех в мобильниках или часах трекеры. Конечно же, все знают, где я, даже когда иду в ванную, а когда в туалет… если только не отключу нарочно.

Отчим рядом кивнул понимающе, отключение трекера выглядит невежливостью, и кто делает это часто, будет считаться подозрительным и в чем-то потенциально опасным для общества.

–  Пообщайся, - сказал он.

–  Пойду в комнату, - сказал я, - не хочу тебе портить вид…

Он улыбнулся, а я одел на себя всего беспечную улыбку и пошел вихляющей походкой в гостиную.

С телестены смотрят несколько веселых рож, я узнал Кирилла, Ганса, Шамшура, Цедендела, там еще несколько девчонок, по большей части новые, только Лолиола из старых друзей.

Она первой помахала мне с дивана.

–  Привет, Юджин!… Мы по тебе уже соскучились!…

–  А как соскучился я, - ответил я.
– Ты мне даже снилась. Дважды. Так что сейчас отдыхаю и восстанавливаю силы.

–  Я могу помочь восстановить, - предложила она с живостью.
– Я умею восстанавливать как никто! Кирилл, подтверди!

–  Умеет, - сказал Кирилл.

–  Еще как, - добавил Ганс.

–  Феноменально, - сказал Шамшур.

Я сказал со вздохом:

–  Мне нужны силы для сублимации. Вам хорошо, вы бездельники, а я - уработанная лошадка.

Лолиола сказала весело:

–  Это во сне ты уработался? Я польщена.

–  Я сейчас в самом деле занят, - сказал я уже серьезным голосом.
– Как освобожусь, оторвемся по полной. Почти обещаю!

Лолиола посмотрела со стены очень серьезными глазами, улыбка медленно сошла с ее хорошенькой мордочки.

–  Да, - проговорила она, - ты какой-то не такой… Вижу, ты здесь, а душа твоя где-то… Хорошо. Но как только, так сразу! Договорились?

–  Заметано, - ответил я.

Она улыбнулась, экран погас вместе с остальными. Мать посмотрела на меня с понятным интересом.

–  Как она тебе?

–  Норм, - ответил я равнодушно, - только жопа холодная. Всегда, представляешь! Это ужасно.

–  Ужасно, - согласилась мама чуточку озадаченно.
– Да? А как Алиска?

Я переспросил:

–  Эта которая с котом Базилио?… Нет, я больше собачник.

–  А как она вообще?

–  В постели или в чем-то еще?

Она улыбнулась:

–  В постели все женщины, ты прав, теперь одинаковы, а вот в остальном нет двух не то что одинаковых, но даже похожих. Она тобой интересуется.