Все женщины – химеры

– Прохладно, – проговорил он слабым голосом. – Это опять то?

– Опять, – согласился я.

– Хорошо заживает…

– Неплохо, – согласился я. – Но если уши срубят, вряд ли отрастут. А если и отрастут…

– …то что?

Я ответил с сочувствием:

– То уже не человечьи, сам понимаешь.

Он сказал испуганно:

– Но-но, тоже мне лекарь! Простые уши и не отрастут?.. А какие отрастут?

– Тебе лучше пока не знать, – сказал я. – Спокойнее спать будешь. Отдыхай пока. Ты потерял много крови, потому холодно. Подожди с годик, начнется заживление. С той стороны морды уже и не чувствуешь? Ну вот, и с этой завтра-послезавтра все зарастет.

Рундельштотт поинтересовался с беспокойством:

– Эта штука поможет?.. Рану все-таки нужно перевязать.

– Да, – согласился я. – А то ветки могут сковырнуть пластырь. Хотя он так вцепился, что теперь весь влезет в рану.

Фицрой прошептал:

– Что, буду ходить с этим торчащим хвостиком?

– Это красиво, – сказал я. – Как перо на шляпе! Только прямо из головы. Всяк засмотрится. А я скажу, что у тебя там много перьев, просто одно вылезло наружу…

Рундельштотт сказал непонимающе:

– Но как же…

Фицрой сказал стонуще:

– Мастер, вы слишком многому его научили. Теперь он совсем охамел, видите?

– Растворится, – пообещал я Рундельштотту. – Превратится в молодое мясо, что заполнит канавку. Фицрой, ты же не чувствуешь уже боли, признайся?

Морщась, Фицрой осторожно пощупал кончиками пальцев рану, на лице проступило изумление.

– А ты откуда знаешь? На тебе же ни одного шрама!

Я ответил скромно:

– Шрамы я оставляю другим.

– Надо запомнить, – ответил он. – Ты же не сам придумал, верно?

– Угадал, – сообщил я. – Ну, можем ехать?.. Там есть и стимулятор, ты сможешь ехать до ночи, а потом свалишься.

– И помру?

– Не надейся, – сказал я безжалостно. – Ты нам еще нужен. Разве что потом, когда приедем… Или ты мне что-то должен? Тогда живи…

– Ну спасибо…

– Отоспишься, – сообщил я, – и будешь как огурчик. А через недельку там останется только шрам. А то и раньше.

Деревья пошли странно и неприятно голые, ветки часто опускаются до земли, собирая не только паутину, но и лесной мусор, а когда начали объезжать, вообще забрались в дебри.

Рундельштотт сказал слабо:

– Я мог бы это убрать… но если в погоне есть хотя бы слабый маг, нас учуют.

– Тогда не надо, – сказал Фицрой до того, как я открыл рот. – Так мы вроде бы сбили их со следа. Ничего, выберемся. Со льдом была вообще просто песня!

Рундельштотт пробормотал:

– Вообще-то маги в первую очередь стараются искать заклятия, что действуют на людей…

– Это и понятно, – ответил Фицрой, – но сделать ледяную дорожку через всю реку… А тот маг, что преследует нас с отрядом, он так не может?

– Это очень редкое заклятие, – ответил Рундельштотт. – К тому же маг не может ухватить все… Чем больше узнает, тем сильнее сужает для себя работу. Есть маги, что умеют работать с животными, но не могут с людьми, а тем более никто из них не сумеет заморозить реку, каким бы ни был сильным. Всегда приходится выбирать!

– А жаль, – сказал Фицрой. Оглянулся на меня. – Юджин, чего молчишь? Тебе жаль? Ты пока свою дорогу не сузил?..

– Не знаю, – ответил я честно.

– Не сузил, – заверил он. – Ты же можешь убивать магией, а можешь и лечить, как вон меня. А когда станешь сильнее – сможешь что-то одно. Что выберешь?

Я буркнул:

– Замолчи, противный. Подумай лучше, где нам заночевать, чтобы нас не отыскали.

Он зевнул.

– Им самим нужно будет думать, где заночевать. Это еще если как-то сумеют перебраться на этот берег! Но если пойдут к мосту, нас потерять будет еще легче. Как думаете, мастер?

Рундельштотт повел в его сторону задумчивыми глазами.

– Думаю, что если зеленая луна пройдет под вектором в сорок градусов к красной, то сила ее воздействия возрастает вдвое, а если под сорок пять, то почти не скажется… Как думаете, это верно?

– Думаю, – ответил Фицрой дипломатически, – вам виднее, мастер!

– Я тоже так подумал, – согласился Рундельштотт.

Я поглядывал на старого чародея хмуро, старик живет в своем иллюзорном мире и выходить из него не желает. И сейчас, похоже, в самом деле размышляет над вселенскими проблемами, а все мелочи жизни, в том числе и вопрос его возвращения в Санпринг, в руках более молодых и ни на что пока что не годных.

Ему не понять, что только чудо и стечение обстоятельств виной, что я понесся его освобождать из рук похитителей.

Во-первых, просто случайно оказался в столице через несколько часов после того, как его выкрали. Во-вторых, у меня и мысли не было бросаться его высвобождать, это дело властей, а я простой гражданин, это меня должны оберегать и защищать, а я только капризничать и критиковать.

Но он, несмотря на возраст, так ума и не нажил, всерьез полагает, что я и должен был броситься защищать его… как же, должен! Обязан! Он же мой учитель! Мы же работали вместе!..

Закончим, сказал я не просто твердо, а с яростью, и да, закончим!.. Не только с возвращением старого чародея в его гнездо в башне, но и вообще с этим миром, где столько дикости, где люди все еще полагаются на слово чести, где женщин нужно добиваться, а у нас, мужчин, обязанностей столько, что я просто в шоке, как эти люди живут?

Фицрой повертелся в седле, даже привстал, оглядывая окрестности.

– Уже близко, – заверил он. – Через пару часов будет Светлячка, наша пограничная река!

Я буркнул:

– Она почему-то не остановила отряд специального назначения короля Антриаса, целью которого было выкрасть Рундельштотта…

– Те действовали тайно, – ответил Фицрой, – а тут получится вторжение! Со знаменами и баннерами…

Но встревожился, начал поторапливать Рундельштотта и даже меня, поехал впереди, цепко просматривая окрестности, прислушиваясь к птичьему щебету, который всегда меняется в зависимости кого видят в кустах: человека, зверя или птицу.

– Кстати, – сказал он заинтересованно. – Что ты визжал насчет ученых ослов?

Я буркнул:

– Это одна старая добрая воинская команда… Когда-то в моем королевстве один полководец повел армию в дальнюю неведомую страну, а с ним поперлась целая толпа ученых мудрецов. На армию часто нападали легкие отряды врага, и чтобы отбиться, войско занимало круговую оборону. Самое ценное, ослов с грузом и ученых, быстро загоняли в самое безопасное место, то есть при появлении противника звучала команда «Ученых и ослов – в середину».