Всеблагое электричество

При обычных обстоятельствах я бы попросту купил газету, а так без спроса взял верхнюю из стопки и открыл криминальную хронику. Паренек глянул снизу вверх, но оценил потрепанный и недобрый вид и протестовать против самоуправства не стал.

— Благодарю, — буркнул я, возвращая газету на место.

Вчера не случилось ни ошибки, ни промаха — Большой Джузеппе был убит на месте. Его люди сгоряча сунулись в Китайский квартал и устроили там заварушку, немного постреляли и убрались до прибытия полиции.

Только едва ли дело этим ограничится…

Хотя убийство Джузеппе у меня никакого сожаления не вызывало. Да — ошибся, но сицилийцы сами напросились, никто не заставлял их влезать в наши дела.

Я опустил пониже козырек кепки, ссутулился и поспешил в клуб, стараясь не обращать внимания на стук колес проносившихся мимо паровиков, который, подобно пулеметным очередям, разносил мою многострадальную голову в клочья. После поворота на площадь Ома стало тише, но залихватский свист извозчиков, гудки клаксонов, цокот копыт по мостовой, крики и ругань никуда не делись.

А у меня мигрень.

Дьявол забери вас всех!

На подходе к «Сирене» я внимательно изучил перекресток, не углядел никого подозрительного, перебежал через дорогу и быстро поднялся на крыльцо. Только постучал — и сразу распахнулась дверь. Гаспар прижался к стене, явно не желая, чтобы его видели с улицы, и резко бросил:

— Заходи!

Антонио и Лука тоже оказались в фойе. У красавчика из-под газеты торчал ствол револьвера; раненый громила стоял у гардероба, тяжело опирался на костыль и держал свободную руку в кармане.

Я переступил через порог, прикрыл за собой дверь и спросил, задвигая засов:

— Ты чего прячешься, Гаспар?

— Китайцы тут днем крутились, — пояснил испанец и запахнул пиджак, скрывая засунутый за пояс «Веблей». — Сбежал, что ли?

— Отпустили.

Антонио рассмеялся.

— Серьезно? Ты зарезал Ольгу, а тебя даже не арестовали?

— Если бы я зарезал Ольгу, арестовали бы, — спокойно ответил я и попросил: — Лука, позвони кузине, пусть приезжает в клуб. Есть разговор.

Громила указал на подоконник.

— Вещи забери! — сказал он и развернул к себе телефонный аппарат.

Я начал рассовывать по карманам пиджака «Зауэр», запасной магазин к нему, кастет, блокнот, карандаш и перочинный ножик, и тогда Гаспар спросил:

— Уже слышал о Джузеппе?

— Да, — кивнул я, не став говорить, что с бандитом вышла ошибка. — Что с китайцами?

— Пока все спокойно, — ответил испанец. — Но за ними не заржавеет. Сицилийцы после вчерашнего затаились. Если узкоглазые решат, что мы с ними заодно, запросто устроят проблемы. Хорошо хоть сегодня выходной.

— Да и завтра откроемся ли? — фыркнул Антонио. — Газетчики вот-вот пронюхают о смерти Ольги! Долин даже на репетицию не пришел, девчонки зря его только прождали.

— Черт с ним! — выругался я. — Лука, ну что?

— Сказала — едет.

— Отлично!

Я сходил в буфет и влил в себя бутылку сельтерской. Шумно выдохнул, оглядел батарею бутылок с крепким алкоголем и заколебался с выбором. Ничего сладкого не хотелось, но и водка никакого воодушевления не вызвала. В итоге взял бутылку кальвадоса.

Когда вернулся в фойе, вышибалы встретили меня напряженным молчанием, вперед выступил Гаспар.

— Мы должны знать, что происходит.

Я откупорил бутылку, наполнил стакан до краев и неспешно, ровными глотками влил в себя кальвадос. Затем плеснул яблочного бренди в стакан на пару пальцев и утонил:

— А что, собственно происходит? Сицилийцы попытались выбить нас из дела…

— Нет! — резко махнул рукой испанец. — Это все понятно! Что стряслось с Ольгой? Почему тебя взяли за ее убийство?

Я вздохнул, взглянул на стакан, но пить не стал и ответил чистую правду.

— У Ольги появился преследователь. Долин снял ей новое жилье и привозил в клуб, а я отводил на квартиру после выступлений. Вероятно, кто-то из нас оказался недостаточно осторожен.

— Не сходится, — повертел из стороны в сторону мощной шеей Лука. — Ты уже знал об убийстве Ольги, когда вернулся утром. И знал, что обвинят в нем тебя. Адвоката ты вызвал вовсе не просто так, верно? Еще и пришел весь в крови!

Пусть Лука и был в прошлом цирковым борцом, котелок у него варил что надо, но я продумал все ответы заранее, поэтому в ответ на неудобный вопрос лишь усмехнулся.

— Пришел в крови, потому что подрался. А об убийстве меня предупредили заранее. Есть знакомые в полиции. Еще предупредили, что на месте преступления обнаружили нож графа Гетти. Я держал его в руках несколько дней назад, поэтому сразу понял, что обвинят во всем меня.

— И как это тебя с такими связями только арестовали! — скривился Антонио. — Странно это!

— Ничего странного. Расследование забрал себе Ньютон-Маркт, местные ничего с этим поделать не могли. Еще вопросы, господа?

Вопросов не нашлось, и я ушел на кухню. Ничего горячего там, по понятным причинам, не отыскалось, пришлось разжечь плиту и поставить на нее сковородку. Пока та разогревалась, нарезал вчерашний багет, взял молоко, масло и яйца. Пожарить гренки не составило никакого труда, к ним добавил сыр и пармскую ветчину. Получился вполне сносный перекус.

Когда на кухню зашла Софи, я оторвался от своей немудреной трапезы и молча отсалютовал ей стаканом с кальвадосом.

— Вижу, ты не в духе, — прищурилась хозяйка клуба.

— Не каждый день просыпаешься в одной постели с мертвой девушкой, — ответил я и приложился к бокалу.

Софи оглянулась, переступила через порог и прикрыла за собой дверь.

— Рассказывай! — потребовала она.

Я поведал кузине о случившемся, попутно убрал грязную посуду в мойку и потушил плиту. Заодно рассказал и о промахе с Большим Джузеппе, но Софи этот момент нисколько не заинтересовал.

— Сам виноват, — только и сказала она, выслушав мой рассказ. Потом обреченно вздохнула и спросила: — Как думаешь, почему убили Ольгу?