Всегда говори «всегда» – 3
Шрифт:
И она делала с этим куском мяса все, что хотела… Насытилась. Напилась. Отвела душу.
А он оказался все-таки пьян, как свинья, чтобы оценить ее мастерство, ее страсть, ее красоту «и пр.», как ему вдруг подумалось.
Так и всплыло в пьяном мозгу под ее поцелуями – «и пр.»…
Барышев засмеялся в самый неподходящий момент, она отпрянула – голая, горячая и, наверное, прекрасная.
– Извини, – икнул Сергей. – Где здесь душ?
– Там же, где у тебя, – сказала Оксана, прожигая его глазами.
Он поплелся в ванную комнату, почти
Вот теперь можно помыться. Жесткой мочалкой с мылом.
Вряд ли это поможет, но хоть какая-то более-менее радикальная мера от «и пр.».
Холодная вода постепенно приводила в чувство, но реальность оказалась такой мерзкой, что снова захотелось напиться.
Тем более что в ванную зашла Оксана – голая и, наверное, прекрасная.
Со скорпионом на запястье.
Она шагнула к нему под струю холодной воды. Попыталась прижаться, но он сделал шаг назад, завернулся в полотенце и вышел из ванной.
Как невежливо он поступил…
Не слился с ней в объятиях под душем.
Ничего, пусть глотает.
Если он последний козел по отношению к Ольге, то и Оксана получит свою порцию «козла».
Барышев лег, нащупал на тумбочке пачку Оксаниных сигарилл, закурил.
Редкая оказалась гадость – он поперхнулся крепким дымом, закашлялся до слез.
Пришла Оксана, похлопала его по спине, прижалась всем телом.
…Голова катастрофически прояснялась от хмеля… Где-то в глубине пиджака вибрировал мобильный.
Жена, подумал Сергей. Ольга хочет пожелать мне спокойной ночи.
– Не бери, – прошептала Оксана и впилась в него поцелуем.
Телефон вибрировал, поцелуй не кончался. Он схватил ее за запястье, расцепил на своей шее руки. На него бриллиантовым глазом уставился скорпион.
– Зачем тебе этот зверь?
– Я по гороскопу Скорпион.
Он не хотел знать, кто она по гороскопу. Зачем спросил?
– А почему от тебя так пахнет сандалом?
– Люблю мужской парфюм и всегда им пользуюсь.
Ему было плевать, какой парфюм она любит.
Телефон замолк, успокоился.
– Я люблю тебя, – сказала Оксана, прижавшись к его груди щекой. – Я первый раз в жизни люблю…
Барышев сделал вид, что заснул – даже всхрапнул для убедительности. Она пальцами провела по его лицу, щекоча скорпионом, будь он неладен…
Может быть, еще не поздно все исправить?..
Вернуться на свою орбиту и больше никогда не сходить с нее, а этот экскурс в чужую галактику забыть, как дурной сон?
Нет, не получится.
Потому что тяга к Оксане стала неизлечимой болезнью, алкоголизмом, наркоманией, тяжелейшей зависимостью, от которой существовало только одно лекарство – сама Оксана.
Сергей вдруг задал себе вопрос – а если бы он был свободен, связал бы с ней жизнь?
Ответа не было. Он не знал.
Потому что жизни без Ольги не представлял.
Оксана проснулась в шесть утра.
Барышева рядом не было…
Подушка была примята, а в пепельнице лежал смятый окурок
сигариллы, подтверждая, что ночные события ей не приснились.– Сергей! – позвала она, но Барышев не отозвался. На балконе его не было, в ванной тоже.
Наверное, пошел к себе в номер, чтобы привести себя в порядок, решила Оксана.
Но соседний номер был закрыт и на стук никто не ответил. Может… он в ресторане.
Оксана бросилась вниз, на первый этаж, но ресторан еще не работал.
– В котором часу господин из номера 214 вышел из отеля? – обратилась она к портье, увидев, что ключ от барышевского номера висит на стойке.
– Господин из номера 214 выехал из отеля около двух часов назад, – ответил с легким поклоном портье. – Точное время я не помню, но, если хотите, я посмотрю в компьютере…
– Выехал?! – Оксана решила, что ее впервые подвело знание тайского языка. – Вы сказали – выехал?!
– Да, мадам. Посмотреть в компьютере время?
– Нет, не надо…
Она поплелась к выходу, плохо соображая, куда идти и что делать.
Он снова ее унизил. Использовал, как девку, снятую на панели.
Злые слезы подступили к глазам, но Оксана не позволила себе заплакать.
На коленях приползет, землю будет лизать у ее ног, чтобы она только на него посмотрела.
Оксана вышла на улицу, села на лавочку и позвонила.
– Атхит, здравствуй, это Оксана. Помнишь, ты говорил, что твоя бабка колдунья? Сколько она возьмет, чтобы приворожить одного человека? Вернее, присушить, да так, чтобы дышать без меня не смог…
– Я уже успела соскучиться, Надь! Как Димыч? А Димка большой как? Приехал?
Ольга сидела в кресле-качалке и разговаривала с Надей по телефону, когда на террасу ворвался Сергей.
Он упал перед ней на колени, схватил ее руки и стал их бешено целовать, вместе с мобильником, который она держала.
– Прости меня! Прости! – горячо зашептал он. – Я так виноват перед тобой, так виноват!
– Ну что ты, Сережа, что ты! – Ольга прижала его голову к своим коленям, поцеловала в затылок, погладила по короткостриженым волосам. – Ты был взвинчен, раздражен, ты устал… Я тебя давно простила!
– Родная моя, любимая! Я подлец, я мерзавец! – Ольге показалось, что он заплакал – так вздрогнули его плечи и задрожал голос.
Она испугалась. Плачущий Барышев – это было чем-то настолько противоестественным, что смахивало на психическое расстройство.
– Перестань, Сережа! Что ты такое говоришь? Ты же знаешь, что я люблю тебя! Перестань!
Он как-то странно всхлипнул и сграбастал ее в объятия вместе с креслом. И так прижал, что Ольга едва не вскрикнула.
– Сережа!
– Извини… – Он ослабил хватку и, неудобно стоя на коленях, пристроил голову у нее на груди – как маленький мальчик, как сын, которого первый раз в жизни обидели во дворе большие мальчишки, и он примчался домой просить у нее защиты.
– Что случилось, Сережа? Почему ты вернулся так рано?