Всегда только ты
Шрифт:
— Разум всегда будет меня привлекать, — произносит чтец.
— Вот именно, чёрт возьми, — этому я могу сочувствовать. Потому что разумное поведение уберегает тебя.
Мои пальцы крепко сжимают руль, и я стискиваю зубы с такой силой, что ноет челюсть. Мне надо держать себя в руках. Да, это правда, я считаю Рена привлекательным. Да, я питаю слабость к этой коричной булочке ростом метр девяносто. Да, он фантастически целуется, особенно по меркам девственника, и это приводит к нередкой в последнее время мысли о том, как первобытной части меня хочется стать его первой женщиной. Потому что такой, как он, заслуживает
Чёрт, мне пора прекращать.
Я снова сосредотачиваюсь на аудиокниге, повелевая себе следить за историей, но Элинор и её чёртова сдержанность в отношении Эдварда просто наваливает раздражение поверх раздражения, пока я веду машину, и вот я уже стою на холостом ходу перед многоквартирным жилым домом Лорены и ору:
— Бл*дь, да скажи ты уже, что любишь его!
Рен стучит в моё окно, и я дёргаюсь так резко, что чуть не наложила в штаны. Когда ко мне возвращается способность дышать, я зажимаю кнопку, пока окно не опускается.
Он опирается руками на край и улыбается, глядя на мою приборную панель, где видно название аудиокниги, затем обратно на меня.
— Никогда не видел, чтобы Остен так распаляла человека.
Я выключаю двигатель и открываю дверцу, заставляя Рена сделать шаг назад.
— Видимо, ты не читал «Чувство и бл*дскую чувствительность».
— Хм, — он закрывает за мной дверцу и идёт следом, когда я ступаю на обочину. — Я не знал, что в названии есть такое грубое слово. Должно быть, версия без сокращений.
— Нет его там, — ворчу я. — А должно быть.
Рен жмёт на кнопку звонка для квартиры Ло, и тот факт, что он помнит, побывав здесь всего раз, когда я была в раздрае и плакала по своей собаке, лишь сильнее вонзает нож в ледышку моего сердца.
— Я и правда не читал эту книгу, — говорит он, пока мы ждём. — Но ты теперь распалила мой интерес.
Прежде чем я успеваю сказать ему отвалить от моего книжного клуба, Ло нас впускает.
Лорена в слегка раздетом состоянии, указывающем на то, что у них с Мией был интимный момент, так что я быстро забираю Паццу. Я сажаю её в машину и еду к нашему дому, а Рен следует за мной всю дорогу от Эхо-Парк до Хоторна.
Когда я сворачиваю к дому, моё сердце начинает гулко колотиться. Ладони потеют. Пацца скулит на сиденье, и я глажу её по голове, глядя на своё арендованное бунгало. Место, которое я обычно так рада была видеть, теперь выглядит злобным и негостеприимным. Никакого света внутри. На двери новая ручка и замок, предназначенные для нового незнакомого ключа в моей ладони. Это не похоже на возвращение домой.
Вздохнув, я открываю дверцу машины, но Рен уже рядом и отворяет её для меня, хватает мою сумку из багажника, гладит Паццу, когда та подскакивает к нему, будто всё так и должно быть.
Когда я добираюсь до двери, мои руки дрожат. Я роняю ключи, и Рен нагибается, подхватывая их вместо меня.
Он держит их на раскрытой ладони, но смотрит мне в глаза.
— Хочешь, я сам?
Я киваю.
Рен быстро вставляет ключ в замок, входит и немедленно включает свет. Это немного
помогает. Мои туманно серые стены, везде прокрашена свежая белая кайма. Уютный диван цвета овсянки, на котором я провела много вечеров, по-прежнему украшен подушками с тематикой Хогвартса и небольшими пледами.Закрыв за мной дверь, Рен запирает засов, и этот звук заставляет меня подпрыгнуть. Его ладонь тепло и надёжно ложится на моё плечо. Одно крепкое сжатие, затем он отпускает.
— Ты в безопасности, Фрэнки. Твой арендодатель проделал хорошую работу.
Я снова киваю, прикусывая губу.
— Хочешь, я обойду всё наверху? — спрашивает он.
— Да, пожалуйста.
Не произнося больше ни слова, Рен поднимается, преодолевая по две ступеньки за раз, двигаясь бесшумно как большой кот, и его большая ладонь держится за перила.
Пацца семенит на кухню, принюхивается, тычется носом в миску.
— Знаю, — говорю я ей. — Иду.
Её кормёжка меня немного успокаивает. Я человек привычки, и это наша с ней рутина, когда я забираю её у Ло. Мы заходим внутрь, я кормлю её ужином, затем мы выходим на мой крохотный задний дворик, где она снуёт туда-сюда и делает свои дела. Потом мы устраиваемся на диване и читаем. Ну, я читаю. Пацца лежит поверх меня и отвоёвывает себе внимание.
Я слышу шаги Рена, бродящие наверху. Открывающие и закрывающие дверцы шкафов. Моя шторка в душе оказывается отодвинута, затем задёрнута обратно.
Губы изгибаются в улыбке, пока я открываю контейнер собачьей еды, которую Ло приготовила для Паццы, и вываливаю в миску. Он там, наверху, проверяет каждый уголок.
Как бы ни было глупо расчувствоваться из-за такого, ничего не поделаешь. Я стою на кухне и впитываю звуки заботы, потому что скоро они исчезнут. Я снова буду одна.
«Тебе нравится быть одной».
Пацца скулит, бодая головой мою руку.
— С нами всё будет хорошо, — шепчу я ей.
Фыркнув, она отстраняется и встряхивается всем телом, а эти бледно-золотистые глаза сверлят меня взглядом. «Конечно, мам, — говорят они. — Продолжай твердить себе это».
Глава 17. Фрэнки
Плейлист: Cher Lloyd — Sirens
— Фрэнки? — зовёт Рен с лестницы. Когда он останавливается внизу ступеней, я смотрю на его высокий силуэт, заполнивший дверной проём.
— Привет.
«Супер красноречиво, Франческа», — шепчет маленький дьяволёнок на моём плече.
«Я не пытаюсь быть красноречивой, моя дьявольская сторона. Я пытаюсь не сорвать с него одежду».
Рен улыбается, и непослушная прядь волос падает ему на лоб. Машинально смахнув её обратно, он входит в кухню.
— Я провёл основательный осмотр. И поверь мне, благодаря обширному опыту с неприметными и чрезвычайно небезопасными укрытиями (благодаря долгим вашингтонским зимам с заскучавшими, гиперактивными братьями и сестрами), я уверяю тебя, что в доме абсолютно никого нет, кроме тебя и меня.
Пацца гавкает на него и склоняет голову набок.
Он улыбается ей и чешет за ухом, когда она подходит к нему и садится у его ног.