Всегда твоя

– Красивое платье.

– Спасибо, - улыбнулась она, застенчиво хлопая ресницами и пряча глаза.

Ее короткий белый сарафан с синими цветами провоцировал на глупости и игнорирование трусости прикормленного кролика, но я взял себя в руки, правда не удержался заставил ее покрутиться еще.

– Красивое платье и красивая ты, - не сдержал я комплимента, притягивая ее к себе.

Как-то получилось, что я положил руку ей на талию, и мы оказались в позиции пары перед танцем. Алекс качнула бедрами, и я инстинктивно сделал шаг вперед, а она назад. И засмеялась. Я тоже криво ухмыльнулся, вспомнив:

– Прости, я не танцую.

– Разве?
– приподняла она бровь.

Вегас, голова кругом, музыка латино, и я веду ее в танце. Она смеется иногда наступая мне на ноги, но не прекращая следовать за моими неумелыми движениями.

– Это была ошибка, - выпалил я тут же, отпуская Алексис.

Она растерянно моргнула, не понимая перемен в настроении. Хотя что может быть прозрачнее? Снова я вспомнил ту ночь и все, что за ней последовало. Люка, которому она принадлежала, свою ревность и злость. Мне нужно было дождаться смерти друга, чтобы набраться храбрости и подкатить к его жене. Кто тут трусливый кролик еще большой вопрос.

– Поехали, - бросил я, стараясь стереть с лица и смыть с души все свои сомнения.

Хороши мы оба. Пыхтим, стараемся, пытаемся игнорировать собственное прошлое, но на деле постоянно на него натыкаемся и не желаем делиться, а проживаем все самостоятельно, не впуская в душу.

По дороге до города я пытался убедить себя, что это неизбежно, но одновременно по полной зациклился на негативе. Едва мы вошли в ресторан, который я выбрал, полилась мелодия сальсы. Ох, только этого не хватало. Почему нигде не было информации, что тут танцы?

Разумеется, Алекс пожелала поесть на открытой террасе, которая открывала вид на танцующих. Прямо на улице красивый мускулистый метис учил всех желающих сальсе. Туристы и местные с удовольствием спешили растряси только что съеденный ужин.

И конечно, Алексис захотела танцевать. Ее потянула с собой какая-то американка-туристка. Меня тоже, но одного хмурого взгляда хватило, чтобы она убрала руки. А вот мужик с соседнего столика не постеснялся, хотя при этом оставил ужинать жену и ребенка в одиночестве. Именно он оказался в паре с Алекс.

Я заказал себе виски, решив бросить машину тут на стоянке и вернуться на виллу на такси. Народ веселился. Алекс танцевала, улыбаясь своему партнеру. У них получалось отлично, но меня это не радовало. Я не замечал обжигающего вкуса виски и просил повторить снова и снова, наблюдая за своей женщиной, сходя с ума от ревности.

Алексис раскраснелась от танцев и выпитого до этого бокала вина. Светилась от радости, какого-то сумасшедшего счастья, и я вспомнил, что именно после танцев в Вегасе я утащил ее в свой номер. Судя по тому, как партнер Алекс жарко шептал ей что-то на ухо, он думал о том же самом, игнорируя собственную семью. Его жена равнодушно жевала лобстера, а ребенок почти спал.

– Брен, этот господин что-то хочет от меня. Я не могу разобрать по-испански. Я сказала, что пришла с тобой, - она хихикнула. – Он назвал тебя американским гринго. Гринго, хах, прямо «Сердца трех». Ты читал? Джек Лондон…

«Господин» уселся рядом со мной и выдал тираду на испанском. Я, хоть и был уже не совсем трезв, но понял его прекрасно. И… рассмеялся. Честное слово, хохотал минут пять, утирая слезы.

– Что смешного, Брен? – нахмурилась Алексис, не разделяя моего веселья. – Скажи, что он хочет.

– Он хочет тебя, моя дорогая. На два часа, но лучше на ночь.

– Что? – повторила Она. – Ты в своем уме? Его ждет жена и сын.

Она перевела взгляд с меня на доминиканца. Я вспомнил пикантную подробность и объяснил:

– У них это в порядке вещей. Он также предложил мне свою жену в качестве платы, но может и наличными расплатиться за ночь с тобой. Забавно, да? Это кстати редкость, когда доминиканец готов платить. Можешь гордиться.

– Ах… - только и выдохнула она. – Гордиться? Могу гордиться? Я… я польщена, да.

В следующий момент я уже вытирал лицо рукой, потому что Алекс плеснула в меня из бокала. Я даже не заметил, что она пригубила вина, вернувшись к столику. Зря. Если бы видел, что она держит в руках бокал, возможно, не брякнул бы эту гадость.

Нет. Все равно бы сказал.

Ревность, злость и беспомощность всегда побуждали меня на гадости. Стерев капли вина с лица, я на смотрел на Алекс, глаза которой метали молнии, и ждал, что она еще и стаканом в меня запустит.

Разумеется, мы привлекли внимание, и люди глазели. А вот доминиканец очень правильно все оценил и тихо слился к себе за стол, делая вид, что его эти разборки не касаются и не волнуют.

– Спасибо за вечер, Брендон, - процедила Алексис сквозь зубы. Очень поучительно.

Она выбежала на улицу, поймала такси и уехала, не дав мне ни малейшего шанса ее догнать. Пока я лез за деньгами и отсчитывал купюры, моей спутницы уже и след простыл.

Выругавшись, я бросил деньги на стол и поспешил к машине. Абсолютно автоматически, да и выпил я не так много, чтобы внимание рассеялось. А вот, чтобы вскипеть и наделать глупостей – достаточно.

Уже у виллы я нагнал машину, что увезла Алекс. Не сдержав глупого позёрства, вывернул руль, заставил колеса заскрипеть дрифтом и перегородить дорогу Алексис, которая выскочила из такси. Водитель поспешил умчаться, оставляя мен на растерзание этой маленькой заплаканной разъяренной кошки.

Едва я вышел из машины, она накинулась на меня.

– Ты сдурел, Торн?! Совсем головой поехал? Как можно садиться пьяным за руль? – вопила Алекс, молотя меня острыми кулачками.

Больно, черт подери.

– Уймись. Я хотел… - начал попытки извиниться, одновременно пытаясь поймать ее руки.

– Хотел продать меня, я поняла. Я же шлюха, Брендон. Для меня это нормально.

Она продолжала бить меня, кричать и плакать. Я опустил руки, не пытаясь сопротивляться более. Заслужил.

– Ненавижу тебя, Брендон Торн!

Звонкая пощечина оглушила и обожгла, но я даже не дернулся, не попытался уйти от второй.

– Как ты смеешь!

– Прости, Алекс, я…

Третья оплеуха отдалась звоном в ушах. Она меня покалечит, честное слово. Я мотнул головой, чтобы вернуть себе зрение, сократил между нами расстояние, схватил одну ее руку, вторую, завел их за спину, прижимая Алекс к себе крепко-крепко, заключая ее в тиски своих объятий.

– Прости, детка.

– Пусти меня.