Всего лишь папа

Я сказал Пьере, что у меня горят проекты, и это было чистой правдой, но я немного преувеличил, сказав, что сижу над ними даже ночами. Ночами я действительно не спал, но потому что думал о ней, детях и коварствах судьбы. Чтобы не выглядеть равнодушным, я внес предложение отправиться вместе в отпуск через две недели. К тому времени Джорджо наверняка встретится с ней, и если его чувства погасли, то уедет с Каролиной на Бора-Бора. Верил ли я в такой исход? Увы, не особо…

Иоланда с Дамиано все еще пребывали в Милане. Дамиано старался работать оттуда, чем очень мне помогал, один раз даже прилетел в Перуджу на встречу с клиентом. В остальное время они с Иоландой боролись с бюрократией и вскоре должны были стать законными родителями моей внучки. У нее уже даже имя было: Фьоре. Да, для Иоланды девочка стала настоящим цветком. Что касается Дамиано, то он, конечно, не сходил с ума от счастья, как это описывала моя дочь, но, мне показалось, проникся к малышке нежностью. Это меня искренне радовало. Я жаждал, чтобы они стали полноценной семьей, чтобы Иоланда почувствовала себя мамой и наконец перестала выносить мужу мозг. Мне его мозг очень был нужен на работе. Тем более, в условиях того, что и ассистентки я лишился.

Правда я не собирался сдаваться и был твердо намерен вернуть Эмму. Я уже начал подготавливать тяжелую артиллерию и только ждал нужного момента, чтобы пустить ее в ход.

С Элио я не разговаривал со дня нашей ссоры. Впервые я попал в такую ситуацию, что не общался с ребенком уже неделю. Я страшно злился на него, но, разумеется, продолжал волноваться за его судьбу. Конечно, мне придется первому сделать шаг к примирению: когда он прилетит за аттестатом, я встречусь с ним. Прощать ему чудовищный поступок я не собирался, но надо добиться хотя бы того, чтобы оставаться в контакте. Его поведение в отношении собственного ребенка я никогда не пойму и не приму, но Элио остается моим сыном. Я не могу его вычеркнуть из своего сердца. Не знаю, как бы я жил сейчас в неведении, если бы не Каролина, которая сообщала мне новости о нем: контракт подписан, Элио нашел в Англии жилье и приступил к тренировкам.

А вот с Каролиной что-то произошло. Вместо того, чтобы радоваться жизни и гулять все дни напролет в ожидании формального получения аттестата, она отчего-то сидела дома. Обнаружил я это правда случайно. Целыми днями до самого ужина пропадая на работе, в пятницу днем я заехал домой переодеться. Жара стояла страшная, я буквально испарялся. Потому выйдя с объекта недалеко от дома, решил зайти домой и сменить рубашку. К моему несказанному изумлению, Каролина сидела дома и смотрела телевизор.

— Почему не гуляешь в такую погоду?

— С кем? — ответила она мрачно.

— Разве все уже уехали на Корсику? Вам же еще не вручили аттестаты.

— Не хочу я ни с кем гулять! — заявила она капризно.

— Что с тобой, Каролина? — спросил я, хмурясь.

— Ничего, папа! Иди на работу! — В голосе ее прозвучало раздражение и недовольство.

— Что такое? Ты уже выгоняешь меня из дома?

— Я не выгоняю, папа! — вскипела она и, вскочив, убежала в свою комнату.

Выяснять причины столь отвратительного настроения я не мог: меня ждала работа. Но укол совести почувствовал: я так погряз в размышлениях над всеми свалившимися проблемами, что почти неделю не общался с дочерью. Я приходил поздно, когда Каролина уже уходила к себе, и даже толком не знал, что она ужинала. Я только знал, что, постоянно крутясь с Иоландой на кухне, она в восемнадцать лет была способна приготовить себе еду. Завтра суббота, поговорю с ней, — решил я.

Но в субботу с утра она уехала с Джорджо. Я весь день гадал, когда же он встретится с Пьерой и сделает ли это на следующей неделе, до поездки на Бора-Бора? А под вечер вернулась моя дочь, вся в слезах, и поведала, что они с Джорджо поссорились. Я часа два уговаривал ее и пытался понять, что между ними произошло? Каролина утверждала, что Джорджо стал вдруг слишком занятым именно тогда, когда у нее все дни свободны. Она высказала ему претензию (наверняка в своем несдержанном стиле), и он психанул.

Я не знал, что и думать. Знал только, что живу в ожидании апокалипсиса. И он пришел.

В понедельник, когда я сидел за чертежами, зазвонил телефон. Номер был не знаком, и я рассеянно ответил:

– Pronto?

— Амато, это Джорджо. Я в Орвието. Мне необходимо увидеться с тобой.

У меня чуть сердце не остановилось. Почему-то возникло необъяснимое предчувствие бури. Хотя, возможно, у меня просто нервы сдавали, да и за окном все хмурилось в преддверии грозы. Я условился с ним о встрече в ресторане во время обеденного перерыва и вернулся к работе. Лучше бы я пошел на встречу сразу! У меня совершенно не получалось сосредоточиться на чертежах. Благо обед намечался уже скоро.

Я вышел из офиса. Расплавленный воздух остановился, замер. Над городом нависли тяжелые тучи, готовые с минуты на минуту разразиться оглушительным громом. Я быстро зашагал к ресторану, надеясь попасть туда до начала ливня. Хотя в реальности я просто торопился выслушать Джорджо.

Когда я пришел, он уже сидел за столиком. Мне подумалось, что, может, он сидел там еще с того времени, как звонил мне. По крайней мере, вид у него был скучающий, утомленный. Мы пожали друг другу руки, потом сделали заказ. Я боялся, что начну метать молнии от напряжения, которое буквально трещало внутри меня.

— Итак? — произнес я нетерпеливо, когда официант удалился.

Вместо ответа Джорджо протянул мне два билета. Я недоуменно покрутил их в руках. Два билета на Бора-Бора…

— Что это значит? — спросил я настороженно.

— Я утром встречался с твоей дочерью. Мы не едем с ней на Бора-Бора. Билеты оплачены, стоимость вернуть нельзя. Но я могу поменять имена. Отдай билеты твоей старшей дочери с мужем. В подарок.

Я остолбенело уставился на Джорджо, крутя извилинами и пытаясь сообразить все-таки, что означает его великодушный жест.

— Объясни мне, что происходит, я не очень понимаю, — попросил я.

— Ты был прав, — сказал Джорджо после долгого молчания. — Я не имею права вести Каролину на Бора-Бора. Я попытался ей объяснить, что нам лучше расстаться, что я не пара ей. Она, конечно, крайне расстроена. Надеюсь, ты сможешь ее утешить.

У меня резко пропал аппетит, хотя в последние дни его почти и не было. Сердце медленно билось в груди, предвещая конец. Не жизни, конечно, но моим отношениям с Пьерой.

— Ты встретился… с… со своей бывшей? — запинаясь, спросил я.

— Да.

Я сглотнул, сердце мое упало. Джорджо старался говорить бесстрастно, но его чувства отражались в глазах. Только теперь я разглядел счастливый огонек в глубине его глаз.

— Ты вернулся к ней? — спросил я отчужденно.

— Нет, пока нет. Но я встретился и понял, что по-прежнему люблю ее. Мы много говорили и назначили новую встречу на сегодняшний вечер. Я решил последовать твоему совету и объяснить ей ситуацию.

Мою грудь жгло разочарование. Сердце налилось свинцом. Надо было реагировать, поблагодарить Джорджо за честное исполнение нашего договора, похвалить за смелость, пожелать удачи и разойтись, но у меня отнялся язык, а сам я словно прирос к стулу. Вокруг и внутри разворачивался апокалипсис.

На улице прогремел гром.

Но Джорджо даже не обратил на раскат внимание, внимательно меня рассматривая, а потом спросил с тревогой:

— Ты будто не рад..?

— Я рад. Спасибо тебе за все. А билеты оставь себе.

— Нет, Амато! — прервал он протестующе. — Это скромный подарок за то, что ты направил меня на путь истинный.

— Иоле с мужем уехали в путешествие. А у меня работы по горло. Мне некуда их деть, — отрывисто говорил я. Затем передвинул билеты на его сторону стола.