Всего один поцелуй

– Ты совсем как твой отец, тот тоже шёл напролом, не интересуясь никем и ничем. Знаешь, я ведь никогда его не любила…

Рионар подозрительно посмотрел на мать, предчувствуя не слишком приятный разговор:

– Мама, мне кажется, не стоит…

– Стоит, Рионар, мне давно стоило поговорить с тобой, но все повода не было. Сейчас этот повод мирно спит на твоих руках, и мне искренне жаль девочку.

– Как интересно, – с сарказмом произнёс Рионар, – и чем же я так плох?

– Ты разобьёшь ей сердце, Рионар, а когда потеряешь, сойдешь с ума от боли и ярости… как твой отец…

– И Ориниана? – глухо дополнил Рионар.

– Она не любила его, никогда не любила. Для неё существовал только исс Ликсор. Но для императора Артиана не существовало слова «нет». Он соблазнил её самым безжалостным образом; у синеглазой девочки, почти такой же златоволосой, как и твоя Айрин, не было и шанса. Но, соблазнив, допустил ошибку, позволив ей застать его с другой. Она не стала закатывать скандал, не было и слёз в её глазах, она просто исчезла…

– Та, другая… – Рионар внимательно смотрел на мать.

– Я тоже не любила его, но разве смеет придворная дама отказать императору? – Лариора горько усмехнулась. – К чести твоего отца, должна признать, он не стал вымещать свою ярость на мне. И к чести своего мужа, должна отметить, он принял тебя, как родного сына, хотя и знал, что не мог в то время зачать ребёнка.

Желваки на прекрасном лице заходили ходуном, глаза почти сверкали в сумраке кареты.

– Отец не рассказывал…

– Он, как и ты, не любит говорить о своих поражениях. Рионар, мне неприятна мысль, что ты повторяешь императора буквально во всём, вот и заполучить желаешь, как и он, женщину из рода Вегейрос.

– Почему Кимора стала опекуншей Айрин?

– Потому что Ориниана прислала ей девочку, когда поняла, что Артиан нашёл их. К тому времени она уже вышла замуж за мелкого дворянина в Лиотиссии. Насколько я знаю, она была счастлива… Через два года после свадьбы родилась Айрин. Роды были тяжёлыми, поэтому больше у Оринианы детей не было. Где мать Айрин сейчас, я не знаю, но, насколько мне известны методы твоего отца, сомневаюсь, что она жива…

Рионар задумчиво гладил волосы спящей на его руках девушки, и противоречивые мысли проносились в склонённой голове. Он не мог осуждать родного отца. Хотел бы, но не мог. Он понимал, что поступил бы так же… разве что удержался бы от измены… возможно. Девочка на его руках чему-то улыбнулась во сне, и её улыбка нашла отражение на его лице.

«Я никому тебя не отдам, моя маленькая Айрин, – подумал Рионар, – но как же тебе будет трудно со мной, мой упрямый ангел, как же нам будет сложно…»

Айрин проснулась на подъезде к Академии от знакомого скрипа огромных ворот. Испуганно вскочила, пересела с колен задумчиво-рассеянного Рионара, бросила настороженный взгляд на иссу Лариору и встретилась с таким же задумчивым взглядом.

– Полагаю, Рионару не следует выходить из кареты, – мягко произнесла исса. – Не стоит компрометировать иссу Айрин, не так ли, дорогой?

– Не согласен, – ледяным тоном ответил Рионар. – Я своих решений не меняю!

– Ох, Рионар, Рионар… – Исса Дархарз тяжело вздохнула.

Темноволосый бог с чувством превосходства посмотрел на мать, вышел из кареты первым и демонстративно подал руку Айрин. Девушке пришлось подчиниться и позволить ему довести себя до дверей, уже распахнутых удивленной привратницей.

– Добрый вечер. – Рионар церемонно поклонился. – Исса Вегейрос прибыла из королевского дворца; это было согласовано с иссом Никеринталем. Доброй ночи, мой ангел.

С этими словами он поцеловал дрожащую белоснежную ручку и скрылся в сумраке зимней ночи.

* * *

Утро встретило её шумом и гамом спешащих на занятия студентов. Айрин быстро собралась, накинула полушубок, схватила сумку с книгами и вздрогнула, услышав стук в двери. Сопоставив уверенный стук с мёртвой тишиной в коридоре, она распахнула двери и улыбнулась чёрным как ночь глазам, чтобы получить тёплую улыбку в ответ и замереть от восторга, не в силах пошевелиться под этим нежным взглядом.

– С добрым утром, мой ангел. – Он делает шаг вперёд и склоняется к её губам.

– С добрым утром, Тёмный король. – Она отступает, смотрит в полыхнувшие яростью глаза.

– Ты меня дразнишь? – В голосе нет ярости, только обволакивающая, лишающая сопротивления нежность.

– Пытаюсь не раствориться в тебе… – шепчет испуганный голос.

– Знаю. – Он делает ещё шаг, заключает её в объятия и медленно, словно пробуя на вкус податливые губы, целует. – Знаю, – его грустный шёпот, – но поздно уже… для нас обоих…

Ироничная усмешка, и он забирает её сумку. Они выходят в коридор, держась за руки, сопровождаемые шокированными взглядами, вытянутыми от удивления лицами и невероятной тишиной.

Её рука в его руке, и от этого прикосновения тепло обоим. Айрин идёт рядом с Тёмным королём, с немым восхищением смотрит на его гордый профиль, на презрительную ледяную усмешку, на походку ночного хищника, уверенную и бесшумную. И тут он поворачивает голову быстрым и невыразимо грациозным движением, а в ледяных глазах плещется океан нежности и любви, и он улыбается только для неё.

«Вот ты и подчинил меня, Рионар Дархарз, – с грустью проносится в светловолосой головке, – за одну твою улыбку я готова отдать свою жизнь… всего за улыбку…»

Они идут по заснеженной аллее, но она не чувствует ни холода, ни ветра. Она не слышит ничего, кроме его дыхания, она не видит ничего, кроме его прекрасного лица.

«Остановись, Айрин! – кричит разум. – Он погубит тебя!.. Остановись!..»

«Люби его, Айрин, – шепчет сердце, – ты сохранишь это чувство до конца своих дней…»

Рионар бросает взгляд на синеглазую девушку, так доверчиво положившую маленькую ручку в его ладонь, и сердце наполняется нежностью. Айрин, только его Айрин… Хотелось прижать её, спрятать от всех, хранить, как самое дорогое сокровище, вдали от жадных глаз. Но любит ли она его? С болью Дархарз вспомнил слова матери и понял, что, как и отец, соблазняет свою девочку, не оставляя ей и шанса… Но разве мог он дать ей шанс оставить его? Рионар смотрит на аккуратный профиль, розовые, немного пухлые губки, на маленький, чуть вздёрнутый носик и понимает, что не может позволить девушке его не любить. «Моя Айрин, только моя! Никому не отдам!» На губах появляется торжествующая, самодовольная усмешка, но её стирает воспоминание о словах матери…