Вселенная файа. Трилогия

Анмай прищурился. С первого взгляда ему показалось, что башня занимает полнеба, но сейчас...

– Сто тысяч миль. Может быть, даже восемьдесят.

– Так это всего пять дней пути, когда мы попадем в неё! А нам осталось всего...

– Сорок дней. Боюсь, мы увидим ещё немало... интересного.

Больше они не говорили об этом, но считали уже не дни с начала экспедиции, а дни, оставшиеся им до цели.

* * *

Два дня они летели над морем. На третий день Анмай увидел, как кровавый блеск пены сменяет темный металл. Берег был низким и неровным, на него свободно набегали волны. Он переходил в бесконечную равнину. Вдоль него стояли прямоугольные колонны, такие же, как на берегу Пустынного Моря Уарка, только из металла и намного выше. С замков соединяющих их колоссальных арок свисали гладкие блестящие нити, свивавшиеся в узлы, - головоломно сложные сплетения труб. Из них во все стороны торчали зеркальные игловидные острия. Этот берег был совершенно пуст и мертв, и они решились приземлиться.

Анмай первым вышел под алый свет незаходящего, вечно неподвижного Солнца. Воздух здесь был прохладен и свеж, со стороны моря дул ровный, не очень сильный ветер. Лишь равномерный шум волн оживлял здесь мертвую тишину.

Он подошел к берегу. Волны равномерно набегали на несокрушимую темную сталь, как делали это уже миллиард лет. Анмай подумал, что они, - первые файа и люди, если не вообще первые, кто стоит перед ними.

Он оглянулся. Уйта, застывшая между гигантскими колоннами, показалась ему очень маленькой. Охваченный неожиданной тоской, Анмай вдруг понял, откуда древние строители взяли образы для своих странных сооружений, - там, на берегу Пустынного Моря. Хьютай когда-то сказала, что они вернутся к нему, - в другой жизни, и в другой вечности. И вот он здесь, - но он один.

А может, она имела в виду иное море?

Вэру оставалось лишь надеяться на это, но тоска не проходила. Возможно, они с Хьютай расстались навсегда. Он не хотел в это верить, но... всё равно, однажды их пути разойдутся навечно.

Эти постоянные сомнения и неуверенность заставили колебаться даже его сердце. Отбросив все мысли, он просто смотрел на море, - так же бездумно, как смотрело на него первое выползшее на берег земноводное, миллиард лет назад. Так было в его родном мире, и в бесчисленном множестве других...

Анмай встряхнул волосами. Обернувшись, он помахал рукой товарищам, подзывая их.

* * *

Молодежь купалась, беззаботно резвясь.

Слушая их смех, казавшийся здесь немыслимым, Анмай подумал, что такого здесь не происходило никогда. Усмехнувшись, он присоединился к ним. Вода была холодной, но он плавал и нырял, играл вместе с остальными, чувствуя, как отступают тревога и тоска.

Потом они долго сидели на берегу, глядя на мерно набегавшие волны. Анмай чувствовал, что все они стали одной семьей. Его даже удивляло отсутствие серьезных ссор, неизбежных для нескольких человек в замкнутом пространстве. Айэту буквально чудом удалось подобрать нужных людей. Сам Вэру никогда не смог бы это сделать, даже несмотря на весь свой опыт.

* * *

Убедившись, что окончательно обсох, Анмай оделся и подошел к основанию свисавшей с арки нити. Тонкая издали, вблизи она стала сверкающей трубой диаметром больше его роста, отлитой из странно упругого, поддающегося под рукой материала, - нечто вроде резины, обладающей прочностью стали. Анмай включил силовой пояс и стремительно взмыл вверх. Узел на половине высоты нити был огромен, - не меньше Уйты.

Взгляд терялся в сплетении изогнутых труб, иногда что-то знакомое проскальзывало в них, и опять исчезало. Анмай поднялся выше, опустившись на верх арки, - идеально ровную металлическую дорогу шириной метров в двадцать. Шершавая, она слабо отблескивала, словно покрытая пылью и, совершенно пустая, уходила вдаль, насколько хватал глаз. Вдруг ему захотелось пойти по этой дороге, у которой не было конца.

Подойдя к краю, он осторожно заглянул вниз. Отсюда Уйта казалась не больше жука на ладони, а его товарищи, - едва различимыми светлыми точками. Прибой трепетал, словно мерцающие белые нити, но сюда не доносилось ни звука. Весь мир был черно-серым, с кровавым солнцем в зените. Башня блестела, словно отлитая из обсидиана. Вдруг Вэру стало очень одиноко и жутко, - словно он забрался за край мира, туда, где никто не должен бывать.

Он шагнул в пустоту и стремительно понесся вниз, затормозив лишь у самой поверхности. Ювана, Уаса и Лэйкис с любопытством смотрели на него. Айэта нигде видно не было. Лишь через несколько секунд он заметил вдали, уже за основаниями колонн, фигурку в белом. Айэт брел дальше, в пустыню, туда, где высилось неправдоподобно огромное основание башни. Удивленный Вэру взлетел и через минуту опустился уже возле юноши. Айэт смутился. Анмай понял, что он хотел побыть один.

Несколько минут Айэт молчал, вглядываясь в бесконечно далекий сумрачный горизонт. Его белая туника светилась розовым в кровавом свете. Вокруг висела абсолютная, вечная тишина. Даже их сердца бились бесшумно.

– Ты хочешь идти дальше пешком?
– наконец тихо спросил Вэру.

– Нет, - ровно ответил Айэт.
– Я просто думаю... уже почти год мы в пути. За это время я очень изменился. Я чувствую, что не смогу больше жить среди других файа... или людей. Меня уже и не тянет к ним. Нас пятеро, - это мое человечество, и мне его достаточно. Это плохо, да?

– Не знаю. Я начал свой путь в одиночестве, и в одиночестве закончу его, - голос Вэру тоже звучал грустно.
– Хотя и не хочу этого...

– Я долго думал о всем, что видел здесь, - вдруг сказал Айэт.
– О том, что ты рассказывал нам о Вселенной и о Линзе. Мне стало казаться, что все это, - он повел рукой вокруг, - модель, макет Вселенной, мироздания.

– Макет?
– удивленно спросил Анмай.
– Возможно. А скорей всего, - совсем не так. С таким же успехом можно считать макетом мироздания тебя, или, например, меня. Разве в нас не отражается весь окружающий мир, и мы не создаем в себе его подобие?

Айэт подумал.

– Да, но мне кажется, что ты... в общем, ты лучший из всех файа и людей, которых я знал в своей жизни.

Анмай неожиданно зло рассмеялся, потом вдруг сел, и сделал знак сесть удивленному Айэту.

– Послушай... ты молод... я не хочу сказать, что ты глуп, но... ты хоть раз думал о том, что такое действительно хороший человек... файа?

Юноша отрицательно помотал головой.

– Народ людей признает действительно достойным лишь того, кто не совершает насилия, подлости и лжи, - даже по отношению к лжецам, палачам и тиранам, и готов пойти на мученическую смерть, не обнажая оружия. Мне кажется, что они требуют больше, чем можно требовать, - ведь история пишется теми, кто остается в живых. И эволюция тоже. И потом... про свою жизнь я не говорю, но разве нельзя защищать жизнь любимой? Поэтому у нас, файа, с незапамятных пор иной идеал. Люди произошли от вздорных приматов-собирателей. Мы, - от зверей, которых они назвали бы леопардами, и наше внешнее сходство, - лишь результат мощи эволюционной конвергенции. От наших предков нам достались лишь глаза... и часть души, Айэт. Мы знаем, что убивать страшно, но умереть, оставив землю мрази, гораздо страшнее! Каждый файа... и каждый человек должен помнить об этом. Но... нельзя оставаться в живых любой ценой, а как определить грань, которую нельзя не перейти, не падая? Ведь всё это решается заново каждый раз, и никакая отвлеченная мораль тут не поможет. Но для меня, увы, нет ничего ценнее собственной жизни.

– А как же Хьютай?

– Ради неё я готов умереть. Но... только ради неё. А разве у тебя иначе?

– Нет. Кроме Юваны у меня никого нет. И я хочу, чтобы она жила... даже если меня не будет. А ты... я не могу думать о том, чья жизнь для меня ценнее. Вот и всё.

Айэт в последний раз взглянул на башню, затем повернулся и пошел назад. Анмай последовал за ним.

Их босые ноги, ступая по ровному металлу, не создавали никакого шума. Они словно плыли, беззвучные, как привидения. Анмай лениво подумал, что всего в нескольких милях под ними, - бездонная пустота, холод, бессчетные рои звезд. А здесь, - только неизменный свет и мертвая тишина.

Вернувшись к товарищам, они заметили, что те тоже растеряны и напуганы. Мертвое спокойствие равнины, на которой человек терялся, подавляло их. Безмолвные, они поднялись на борт Уйты, и через минуту та взлетела, чтобы продолжить свой путь.

* * *

Они летели над гладкой металлической равниной день, затем второй. Ничего не происходило, ничего не было видно. Они изнывали от скуки. Анмай с помощью обзорных камер разглядывал горизонт и башню.

Внизу он не смог заметить ничего. Башня блестела как зеркало, - ровная, гладкая, полностью лишенная деталей. Но на одной пятой её высоты он заметил темное пятно. Даже при стократном увеличении оно казалось почти точкой, - совершенно черное, немного вытянутой формы. Анмай понял, что это многомильное отверстие, дыра, несомненно, пробитая кораблем файа, стремившимся к центру башни. Разрушить её нейтридную броню он мог лишь с помощью сверхжесткого гамма-излучение или пучка релятивистских частиц, а это ставило под угрозу существование всей Линзы: нейтрид сопротивлялся любым нагрузкам, но если всё же подавался, - хотя бы в одной точке, - то просто взрывался всей массой, подобно закаленному стеклу. Избежать этого можно было лишь с помощью Йалис, и то, с очень большим трудом.