Вселенская пьеса

– Не уверен, что таких минут у нее много, - проворчал Змей, и я услышал, как что-то звякнуло на заднем плане.
– Поторопись.

Я поторопился и меньше чем через минуту, свернул к медицинскому отсеку, дверь в который уже была открыта. На пороге стоял Стас который, стоило мне появиться из-за поворота, сразу же юркнул обратно.

– Сюда, - он указал на операционный стол.
– Да шевелись же ты!

Я положил Лору на стол и сделал шаг назад.

– Нет уж!
– резко бросил Змей.
– И не думай увильнуть! Держи ее ноги, пока я не введу снотворное.

Я повиновался приказу врача, но прикосновение к девушке было для меня необычайно тяжелым испытанием. Казалось, ладони обеих рук у меня сожжены, а я еще и кладу их на неровную, постоянно движущуюся поверхность, из которой то и дело вырастают толстые иглы. Больно и немного страшно. Чем больше я узнавал о людях и их ощущениях благодаря дару, которым наградил меня Ворон, тем страшнее мне становилось.

– Ох уж эти женщины!
– ворчал тем временем Змей, перехватывая грудь выгибающейся в судорогах Лоры, широкими ремнями.
– Детородная функция - их проклятье и неимоверная удача человечества! Что ж ты, дура, таблетки не выпила, хотела без матки остаться?!

Змей быстро сделал девушке два укола и включил ионизатор, от чего воздух стал свежим, словно после грозы с легким запахом озона. Лора еще несколько раз вздрогнула и расслабленно обмякла на операционном столе.

– Теперь все, - Змей отошел от стола и подключил мониторы.
– Ворон проследит за тем, чтобы не произошла какая-нибудь досадная неожиданность.

– С ней все будет хорошо?
– осторожно спросил я, прислоняя к холодной шее горящие болью ладони.

– Будет, - кивнул головой Змей, разглядывая цветное изображение на мониторе, - но я удивлен тем, как все благополучно кончилось. Гляжу вот на это, - он ткнул пальцем в изображение, на котором мне было ровным счетом ничего не понятно, (какие-то розовые ткани с белыми перемычками) - и понимаю, что девка легко отделалась! По предупреждению Ворона все должно было быть гораздо хуже и развиваться гораздо стремительнее. Опять же боль, которую она должна была испытать...

– Вот, - я показал ему припухшие, красные ладони, - вот это ее боль. У тебя нет ничего от ожогов?

– Что это?
– искренне удивился Змей.
– Такого не может быть.

– Не веришь в паронормальные явления?
– фыркнул я, уже зная ответ моего скептически настроенного родственника.

– Определенно не верю, - сообщил Стас, вперив в меня недовольный взгляд.

– А в Ворона поверил?

– И все равно я не верю в то, что чья-то боль может перейти к другому человеку, да еще оставить на его теле след!

– Хорошо, Стас, я взялся за горячую сковородку! Это ничего не меняет. Если ты мне чем-нибудь не помажешь ладони, они пойдут волдырями.

– Ох, Доров, какое же вы недоразумение!
– Змей шутливо замахнулся на меня и, открыв выдвижной ящик, стал шарить там в поисках лекарства.

– Я вот одного не пойму, Стас. Почему ты ко мне то на "ты", то на "вы" обращаешься...

– Никак не могу определиться кто ты мне: больной на голову племянник или одаренный капитан звездолета, забывающий, что вся ответственность лежит не только на его плечах...

От такого заявления я опешил и долго молчал, глядя, как Стас смазывает мне ладони зеленоватой мазью и осматривает мои ступни.

– Руки у тебя, конечно, выглядят плохо, - непринужденно сказал врач, стараясь на меня не смотреть, - но это для твоей жизни не опасно...

– Стас, мне поговорить надо, - сказал я мягко.

– Родеррика нет, - тихо посетовал дядя.
– Мне так не хватает его здравого рационализма. Я ведь не стратег, я - всего лишь врач.

– Военный врач, - напомнил я.
– А еще мой друг и дядя.

– Худшее сочетание, которое может быть, не находишь? Кровные узы только мешают делу, племянничек, только мешают, - тихо повторил он.

– И все-таки давай попробуем. Я выскажу тебе все свои размышления, а ты оценишь.

Ворон, вербальное обращение.

– Есть вербальное обращение, - подтвердил корабль.

– Корабль андеанцев проявлял активность?

– Пол часа назад он ушел в подпространство.

– Не попрощались, - я посмотрел на Стаса.
– Конечный пункт - Земля. Отдаю приказ на начало расчета первого из векторов полета. Какого расчетное время до первого прыжка?

– Курс - Земля. До первого прыжка два часа двадцать семь минут в земном исчислении.

– Курс - Нуарто, сектор ноль. Отдаю приказ на начало расчета вектора полета. Каково расчетное время до первого прыжка?

– Два часа тридцать две минуты в земном исчислении.

Взглянув в глаза Стасу, я усмехнулся:

– Отлично, у нас полно времени, чтобы выбрать! На такое я даже рассчитывать не мог! Веришь, не знаю, что делать. На Землю, наверное, лучше не соваться. От нас отказались с легкостью, которая удивила даже меня. Значит, правительства напуганы. Я не виню их, хотя чертовски обидно, когда тебя одного оставляют отдуваться за всех. Но знаешь, причина вовсе не в этом, мы можем привести андеанцев за собой.

– Неужели ты думаешь, Антон, что андеанцы не знают курса до Земли?
– спросил Стас с насмешкой.
– Неужели ты думаешь, что им понадобится проводник, если они знают о нас так много? И объясни мне пожалуйста, что это за Нуарто, не помню такой планеты. Зачем нам туда?

– Нулевой сектор, планета Нуарто в системе Союза. Главная дипломатическая планета космоса, как не стыдно это не знать? Нам непременно надо попытаться вступить в Союз. Однажды мы получили отказ, но это был первый полет и мы не очень-то хотели принимать на себя все вытекающие из подобного договора обязательства. Кроме того, мы не понимали всей важности подобного хода. Информация, которую мы получили в полете на Ротос-4...

– Это когда ты чуть не сдох? Знаешь, я был очень зол на тебя, да и на всех тоже. Родеррик после взлета все тянул время, забивая системы корабля материалами с кристаллов. Сидел, сгорбившись, у монитора, и просматривал информацию, стараясь на глаз определить относительную важность тех или иных данных. Он тогда был молодцом, но я до сих пор не могу простить ему того, что торианцы успели сделать с тобой.