Вселенская пьеса
Шрифт:
– Я так устал...
Слова сами вырвались вместе с хрипом, Змей торопливо вколол мне вторую дозу обезболивающего, и боль стала утихать, оставляя меня истерзанным и опустошенным на окровавленном операционном столе.
– Не мудрено, - просто ответил Стас и облокотился на край стола. И в этой простой фразе было все. И понимание, и сочувствие, и поддержка. Была его собственная усталость и боль.
– Не уверен, что тебе по силам еще что-то делать, - сказал он через некоторое время. Врач почему-то готовил скальпели и пинцеты, раскладывая их в удобном ему порядке.
– Куда ты собрался лететь?
– На их корабль. Попытаюсь устроить переговоры, - с трудом ворочая языком, сказал я. Глаза слипались, и так хотелось потерять, наконец, сознание.
– Говори, говори со мной, иначе ничего больше не будет!
– Стас приблизил ко мне бледное, с бесцветными губами, лицо.
– Отвечай на мои вопросы! Ты хочешь туда лететь, чтобы тебя убили? Или того хуже: взяли в плен и начали нас шантажировать?
– Я еще отдам распоряжения по этому поводу, - согласился я, с силой сжав веки и снова открыв глаза.
– Чтобы при первом упоминании о шантаже, после предупреждения стреляли.
– Но зачем тебе лететь?
– Стас хмуро вглядывался в экран сканера.
– Мы ведь победили. Можем штурмовать их и захватить, но лучше забыть о них и бросить так, как есть. А я бы и вовсе их взорвал - они убили троих наших товарищей.
Он сказал это так спокойно, что мне стало страшно. Он, врач, говорил о том, чтобы нажатием хитрой комбинации клавиш оборвать десятки жизней, и посылом к тому была не месть, а рассуждения разума: они напали на нас, они убили троих членов нашего экипажа, чего еще они заслуживают? И что самое ужасное, отдай я приказ запустить ракеты, все это было бы лишь самообороной.
А вдруг они починятся раньше нас, вдруг повернутся другим бортом и получат возможность расстрелять Ворона? Или перегрузят ракеты на внешний борт...
Когда-то давно, кажется, в другой жизни, отец, бережно держа на ладони жука, говорил мне: "Убить просто, а ты попробуй, сохрани жизнь. Хватит ли у тебя терпения на это? Чтобы сохранить жизнь, нужно затратить куда больше сил".
– Эй, эй, эй, - Змей с силой сжал мое запястье.
– Не проваливайся, Антон. Ты со мной?
– Да, да, - вяло согласился я. В голову лезли какие-то странные, посторонние мысли, какие-то пустяки, которые вообще не могли иметь значения.
Я бросил там, в коридоре свой платок, теперь его сметут уборщики в утилизацию. Если она заработает.
Лора спит и ей снятся сны, а мне нельзя.
Я так никого и не любил по-настоящему. Меня на Земле никто не ждет.
– Доров, если ты не возьмешь себя в руки, я сделаю тебе еще больнее!
– Прости...
– Говори со мной, Антон! Отвечай, зачем ты летишь на корабль, расстрелявший Ворона?
Зачем мне все это? Неужели я оказался настолько глуп, что поверил Вени? Ведь они не упустят случая убить меня или захватить в плен. К чему мне все это, если я могу убрать проблемы разом, нажав пару клавиш? Все их системы защиты уничтожены, одна ракета в реактор двигателей может обезопасить нас и упростить задачу...
Почему я уверен, что найду какие-то ответы на Чистильщике? Потому что я знаю и этим все сказано. А это значит, что я обязан подняться через полчаса на борт челнока и отправиться уговаривать Ванессу Вени стать моей союзницей.
Не представляю, чем мне поможет ее поврежденный корабль класса схожего с уровнем Ворона! Что мы можем противопоставить андеанцам, какую роль может сыграть второй игрушечный кораблик перед военным гигантом - убийцей планет? Я не могу ответить на все эти вопросы, но если мысли никогда не приходят просто так и догадки мои верны, то систему планет Купала Алиан уничтожил не Союз... Впрочем, еще узнаем.
– Давай-ка сядь, я помогу тебе раздеться, - прервал мои размышления Стас.
– Перевяжешь?
– с трудом поднимаясь, осведомился я.
– Нет, буду оперировать...
Я непонимающе посмотрел на дядю.
– Зачем? У меня мало времени...
– На это и не потребуется много времени. В твоем плече мертвый ТУС, обломок меча нарушил нервную структуру волокон, и он умер. Теперь твое тело начнет отторгать его, уже через несколько часов ты ощутишь это отторжение. Сначала поднимется температура, начнется стремительный некроз тканей, потому что ТУС - совершенно инородный организм. Дальше...
– Не продолжай, - морщась, я стянул истерзанную куртку.
– Уложишься, мне бы хотелось еще умыться?
Змей торопливо разрезал на мне майку.
– Ложись и не фыркай, я буду оперировать столько времени, сколько на это потребуется, - отрезал он.
– И объясни мне, наконец, зачем тебе понадобилось вести переговоры, да еще прямые, с нашими врагами?
Я со вздохом лег грудью на неприятно липкий стол и расслабил плечи.
– Думаю, их голос поможет нам вступить в Союз, - сказал я тихо, понимая, что Стас мне не поверит на слово.
– С чего ты взял такую глупость? Ты видимо бредишь, откуда у них право голоса?
– возмутился Змей и взял скальпель. Я затаил дыхание, непроизвольно напрягаясь.
– Ты и вправду думаешь, что будет больно?
– осведомился Стас, заглядывая мне в лицо.
– Тебе больно? Это было очень хорошее обезболивающее...
– Нет, нет, - поспешно ответил я.
– Не больно, но страшно.
– Тогда ладно, - кивнул Стас, - но если будет больно, сразу говори, даже и не пытайся терпеть. Расслабься, но глаза не закрывай и расскажи мне о своих соображениях по поводу этих пиратов. Можешь за одно рассказать мне о бое, я ведь не знаю толком, что произошло.
– Скажи мне, - вдруг вспомнил я, - ты видел тело Рика Ирина?
– Видел оттиск, - Стас легким движением рассек кожу на плече. Я вздрогнул, но не от боли и Змей это понял.
– Сейчас расширю рану, - сказал он, - и извлеку остатки ТУСа, потом залью разрез гелем, наложу швы и перебинтую...
– Так что на счет пилота?
– не унимался я, чувствуя, как Стас стал ковырять у меня в плече пинцетом. Ощущение не так чтобы очень приятное, но никакой боли я больше не чувствовал - двойная доза препарата подействовала.