Всем глупышкам посвящается

Проходит несколько часов. Мы нежимся подле блестящей глади воды, возле нас лежат бокалы с соками, ибо еще одного алкогольного дня мы бы не пережили. Яркий белый свет жжет наши глаза и ласкает наши бледные, из зимы вытащенные тела. Но тут, отнюдь не жарко. Временами прохаживает прохладный ветер, что противно холодит еще влажную кожу. Мы плескались в воде битый час, что, кажется, было не очень по душе домработнице. Бассейн не очень большой, вместо этого он довольно глубокий, отчего вода в нем становится еще прохладней. Но мы находим волейбольный мячик и идем в отрыв. Мокрое все вокруг, вода попадает в наш сок, всякие вещи возле бассейна, мы много кричали, смеялись, дурачились - получали удовольствие. Устали, чуть успокоились, легли на подстилки, под лучики нового дня.

– И все же, - нарушаю я тишину, - как ты подцепила этого музыканта? Ты говоришь на испанском? Тебе больше не нужен Саша?

– Да, Свет, - тут же и Катя вернулась в действительность, - куда ты с ним делась? Что вообще происходит?

Света чуть сдвинула на лоб единственную среди нас пару очков, и насмешливо отозвалась самой худшей в таких ситуациях фразой:

– Все вам расскажи!

Катя окинула ее таким взглядом, что я сразу поняла - еще секунда, и кто-то окажется опять в воде. Причем глубоко.

– Ой, девочки, да ничего такого. Он неплохо говорит по-английски, довольно симпатичный, мы на отдыхе. Что не так?

– Да все так, просто кое-кто бросил нас в незнакомой стране одних и, - Катя не успевает закончить предложение.

– Скажи спасибо Косте, - проговаривает Света, надевая обратно свои зеркальные очки.

Она замолкает, отворачиваясь от нас.

– Ладно, хватит вам. Свет, ну он хоть был нечего? Потом еще сведетесь?

– Он очень даже ничего, но нет, еще чего. Повеселись и хватит, - она некоторое время молчит.
– Саша пишет мне. Пишет, что запутался и все такое. Перед нашим отъездом я встретила его вечером вместе с Тасей. Они расстались.

– Что? Но они же...

– Обручены были, - договаривает за меня Катя.

– Да. И он рассказал ей о нас. А она отрезала ему хорошей пощечины, и в этот момент увидела меня.

– И что было дальше, - спросила Катя.

– Ничего, - вертит головой Света, - она расплакалась и убежала от нас.

– Смотрите, какая чувствительная, - саркастично проговаривает Катя.

– Мне было жаль ее, какой бы характер у нее ни был. Откуда ей знать, что от ее парня у меня все внутри сжимается и перегорает. А мы просто остались там, он обнял меня и смеялся при каждом поцелуе. Понимаешь, он смеялся, когда та, кому он не один год клялся в вечной верности, ревет сейчас в подушку, готовая убить и его, и себя.

– Но, Света, ты ни в чем не...

Да-да, это был день короткой мысли.

– Не виновата, я знаю. А еще знаю, что это вовсе не так.

– Стой, - говорит Катя, - но если ты вчера с тем парнем, значит, ты порвала с Сашей?

– Нет. Я не могу. Не могу сказать ему, особенно теперь. Это было бы неправильно.

– А то, что сейчас, это что ли правильно?
– сказала я, переворачиваясь на спину.

– Нет. Но я просто хотела наконец-то не думать обо всем этом. Мы приедем, и я просто сквозь землю провалюсь, если увижу Таисию.

– Что-то мне подсказывает, что она не захочет больше приходить к нам в парк.

– Кать, ну а что делать то?
– говорю я.
– Свет, просто прими это и попробуй быть с ним. Желательно, без укоров совести. Он рядом, ты этого хочешь, ну и все.

– Так и будет....

– Ой, от этих мужчин одни проблемы, - смеясь, говорит Катя.

– Думаешь, сегодня Костя не появится?
– спрашивает Света.

– Не знаю. Если честно, я ни в чем не уверена.

– Не кажется, что ты сильно волнуешься.

Катя отпивает немного сока, поворачивается к нам, и в сиянии ее глаз, игриво отливающих серым, и в кроткой улыбке читается игра:

– Оглянитесь, мы впервые на нормальном отдыхе - сейчас меня меньше всего волнует Костя.

Мы чокаемся и со смехом окунаемся в свои девичьи разговоры с новой силой.

Так прошел день, так наступил вечер, так приближалась ночь. Двор с бассейном давно опустели, мы сидели на диванах на первом этаже, с ужасом наблюдая за испанским комаром, который был куда больше похож на паука, и отчаянно боремся за его смерть. К счастью, к нам на помощь пришла милая испанская леди, которая, резво прощебетав что-то отправила мутанта на тот свет. Она присела рядом с нами, и с интересом наблюдала за нами. А мы, сами того не признавая, думали каждая о своем любимом, и параллельно все о Косте. Где он в такой поздний час? Совсем скоро домработница, как родная бабушка, выгоняла нас спать.

Костя так и не появился ночью. А на следующий день мы вооружились билетами и отправились на футбольный матч. Знала бы я, как эти клочки бумаги круто повернут мою историю. Ведь ни на какой футбол я не попала.

На сей раз мы смогли позволить себе вызвать такси. Одеты мы были по мере возможности, в спортивные, но от этого не менее красивые вещи. В основном, это футболки, туники и шорты. Кроссовок у меня не нашлось, зато в запасе были любимые зеленые кеды со сложной шнуровкой. Около стадиона мы даже купили шарфы с эмблемами играющих команд. Как настоящие женщины, мы чрезвычайно предусмотрительны, и, дабы не стать жертвами болельщиков, запаслись шарфами обеих команд и были настроены так же уверено поддерживать каждую. Стадион, к которому мы пришли, был с открытом верхом, овальной формы, и уже донельзя заполнен болельщиками. Среди них были как мужчины, так и женщины всех возрастов. Ничего не зная о тех, кто будет сегодня играть и о статусе игры, мы все же были только за покричать и посмотреть на красиво забитые голы, и не менее красивых футболистов. Оставалось ждать немного, наконец народ стал заходить в распахнутый центральный вход на стадион. Катя со Светой разговорились в предвкушении матча, и я уж было хотела присоединиться к их шуткам, как вдруг меня задела чья-то рука. Обернувшись, я увидела его, и едва-едва не потеряла сознание. "Девочки, я сейчас вернусь" - только и успела сказать я, выныривая из толпы, и даже не зная, услышали ли они меня.

Чуть дальше всего сборища парень собирал с пола упавшие блокноты и ручки. Он и не заметил, что я, затаив дыхание, подхожу к нему. Сердце настолько разогналось, что готово было остановиться в любую секунду. Он явно не шел на матч, его простая, свободная одежда и суета, с которой он спешил собрать все свои упавшие канцтовары, выдавали в нем опаздывающего делового человека, которого только раздражает вся эта толпа. Но нет, это не мог быть, тот, о ком я думаю, нет. Словно завороженная, я смотрела на эти неестественно блестящие на солнце рыжие волосы, на этот до боли знакомый профиль с широким носом, на эти губы, прикрытые недельной небритостью. Его руки, такие знакомые мне и даже неуклюжесть движений, которую я подметила сразу. Либо это Джек, либо я сошла с ума от испанского климата. Вот-вот он подберет последнюю ручку и уйдет восвояси. Боже, почему я не дала ему это сделать! Тогда все могло бы выйти иначе. А тогда мой разум помутился от шока, и я только подбежала к нему, хватая злополучную ручку с пола. Мы оба сидим на корточках и оба замерли. Я боюсь поднять на него полные испуга глаза. В нерешительности я протягиваю ему ручку и наконец окидываю незнакомца застывшим взглядом. Перед собой я вижу его раскрытые голубовато-зеленые глаза, я знаю их, кажется, всю жизнь. Его рука застывает на ручке, которую теперь мы держим оба, и оба боимся сделать лишнее движение. И внезапно, словно сияние молнии, меня до дрожи пробирает его улыбка. Это его улыбка, он одарял меня ею столько раз, поверить не могу! В его лице я ловлю едва заметные морщинки, это странным образом старит его доселе чистое от меток времени лицо. Но тело отныне ни одним мускулом не слушается меня. Я схожу с ума от волнения. Секунда - и я уже лежу на нем, сжимая беднягу в объятиях. Какая же дура!

– Джек, - шепчу я, толи на русском, толи на английском, - не могу поверить, что это ты...

– И не надо, - смеясь, отвечает мне он.
– Насколько я помню, меня точно зовут не Джек.

Вмиг мой розовый рай растворяется от его голоса и русской речи. Ну, конечно, это не мог быть он. И этот насмешливый тон, этот чужой слишком низкий голос. О чем я только думала! Делаю резкий рывок назад и вновь смотрю на беднягу, которого я сбила с ног. Он все еще слишком похож на Джека, но теперь я чувствую такой холод от этого обманчивого лица. Мелкие детали его внешности вовсю выдают в нем постороннего человека. Как же стыдно мне стало в тот момент. Готовая сквозь землю провалиться от стыда, я бросаю ему писклявое "простите" и встаю. Он встает следом за мной. Я замечаю его ручку в своей руке и спешу отдать ее. Он вдруг задерживает мою руку и пристально смотрит на мое смущенное, раскрасневшееся лицо. Этот человек с таким пристальным взглядом и серьезностью голоса и повадок, меньше всего был похож на моего Джека. Что заставило меня так обознаться?

– Все хорошо?
– удивительно ласково спрашивает он.

– Извините, я вовсе не хотела...я...я... я просто спутала вас с одним человеком.

Он куда выше Джека и выше меня еще больше. Читая надвигающийся страх в моих глазах, он робко отпускает мою руку.

– С Джеком?

– Да, - говорю я, с ужасом понимая, что возле стадиона осталось только несколько человек... И среди них нет моих подруг.

Я стою практически одна с этим человеком, который, почему-то проявляет интерес ко мне, чем только смущает меня. "Хорошо, что он русский" - проносится у меня в голове, - "вот мама удивится, когда я ей расскажу". Ну, о чем я думаю?! А вдруг он вообще окажется маньяком и все - прощай жизнь, я так красиво умру: в Испании, под заунывным звучанием танго и гитары, от рук русского, который один в один моя интернет-любовь.