Всем стоять на Занзибаре (сборник)

Я сам задавал себе этот вопрос: в те дни я еще сохранял остатки веры.

– Это, чтобы вам тоже теперь терзаться, – помедлив объявил он и поднялся. – Я, правда, держусь другого мнения. Для меня важно вот что. После смерти я познал запредельное зло, которое покоряется одному лишь Создателю. Все ничтожные пороки и грехи рода людского только бледная тень этого зла.

И он направился к своим ведрам.

– Подождите! – вскричал я, чуть не попытавшись перехватить его за руку… но в последний момент возможность физического контакта устрашила меня.

Остановившись, он поглядел на меня пустыми глазами – такими наверно были они в день его возвращения.

– Но каким образом ваша история может заставить меня страдать? – поинтересовался я.

– Очень просто! Весь остаток своей жизни вы будете гадать, прав я или нет. Только я, в конце-то концов, уже побыл мертвым.

Взяв ведра, он направился прочь.

Это случилось тридцать четыре года назад, тогда я был молод. С той поры я отдался изучению фольклора и библейской экзегезы. Тысячу раз, сотню тысяч, читал я о воскресении, и чаще всего, конечно, повествование об Иисусе и Лазаре. Но никогда не находил утешения. Все случилось так, как предсказал бывший мертвец.

Теперь, на семьдесят третьем году, я понимаю, что срок моего свидания с истиной уже недалек. Здоровье мое ухудшается, пора решаться. Он говорил, что знает, как бывает с теми, кто умер насильственной смертью. Я купил бутылочку яда. Говорят, он действует мягко – просто засыпаешь. Навсегда.

Если действительно мы запечатлеваемся в вечности такими, как в последний миг, а после ничего уже не меняется, кроме мыслей, – так вот, я не желаю, чтобы у меня вообще были хоть какие-то мысли перед концом.

Я промокну эту страницу и оставлю свои записки в том месте, где их найдут. Рюмка ждет рядом с бутылкой. Я разжег очаг – сегодня холодно.

Отсветы пламени играют на гранях стекла, напоминая об Аде.

Какая жестокость со стороны Творца… зачем понадобилось Ему, чтобы создания Его знали о неизбежности смерти?

Как-то в недавнем будущем...

Р одиться пророком — все равно что быть брошенным в море с жерновом на шее. Тому, кто пишет научную фантастику, это известно слишком хорошо. Появляется в гостях некий незнакомец, который интересуется с таким видом, будто задает самый оригинальный в мире вопрос: «Мне всегда хотелось узнать, а где вы все— таки берете свои безумные идеи?»

Ну, к этому можно привыкнуть. Но в последнее время любознательные поклонники повадились спрашивать: «Как это вам удается вычислить, что случится в действительности?»

Человек, который на полном серьезе способен вымолвить такое, вряд ли удовлетворится ответом, содержащим в себе хотя бы частичную правду, например: «Это же всякому видно, кроме политиков…»

«Но я никогда…» — спешит уверить любопытствующий…

«… а также людей настолько тупых, чтобы доверять политикам»

Чем именно я. по его мнению, должен гордиться, сделав свое предсказание, когда другие не смогли, зависит от того, какую из моих книг прочел вопрошающий. Я написал их немало. Как и большинству коллег, мне не раз удавалось попасть в цель в соответствии с «законом стрелка»: если в одну и ту же мишень метит достаточное количество авторов, можно быть уверенным, что некоторые окажутся точными, а о 99 процентах наших промахов никто и не вспомнит.

Поверите ли вы сегодня в рассказ о том, что для передачи информации из одного лунного поселка в другой приходится запускать ракету? Или истории, когда астронавт, вернувшийся с Альфа Центавра, определяет свое местоположение при помощи циркуля и логарифмической линейки? Осмелитесь ли вы оспаривать утверждение, согласно которому компьютер на борту космического корабля будет выдавать информацию как на принтер, так и на дисплей только к трехтысячному году? А ведь мы и сами не верили ничему из перечисленного, включая и те крохи, которые потом оказались верными!

Точнее, думаю, никто из нас не положил бы голову на отсечение за то. что хоть часть сказанного нами сбудется. Как говорят— «Становясь реальностью. будущее оказывается слишком скучным — ведь оно становится единственно возможным». Правильно предсказать его значит просто усугубить скуку, а это уже сродни преступлению.

Однажды я давал интервью для телепередачи «Ночные кошмары». Помимо прочего, журналист, конечно же, хотел знать, как рождаются сюжеты моих книг. Нередко ответ бывает простым. Например, «Стоять на Занзибаре» — роман о перенаселенности Земли. В 1966 году я задумался. как будут реагировать люди, когда в страшной тесноте будущего потребуются нелегкие евгенические законы, препятствующие рождению детей с наследственными пороками, в то время как учеными будут созданы средства воздействия на зародыш, позволяющие любому ребенку стать хоть Эйнштейном, хоть Моцартом, хоть троянской Еленой Прекрасной, — кем угодно, если это модно в текущем месяце?

Но ведь Дж. Б.С. Холдейн рассматривал нечто подобное еще в двадцатых годах (между прочим, он, Бертран Расселл и Дж. Д.Берналл снабдили «сырьем» производство научной фантастики чуть ли не на два поколения вперед).

Чтобы квалифицированно угадать, как будет развиваться та или иная область познания и к чему это может привести, вовсе не обязательно досконально разбираться в предмете- достаточно лишь представлять себе уровень человеческой тупости.

Когда в 1973 году я писал «Оседлавшего взрывную волну», придумав компьютеризированный мир, не только у меня самого еще не было никакого компьютера, но и ничьим чужим я еще ни разу не пользовался. Это отнюдь не помешало мне представить, как среди людей, едва приступивших к обработке огромного массива информации, нашелся некто, решивший стать вредителем.

Первым встреченным мною читателем этой книги, не считая литагентов и редакторов, был юноша в нью— йоркском книжном магазине. К моему удивлению, он сказал, что это лучшее изображение будущего компьютеризированного мира, которое он где-либо встречал. «Я сам, — добавил он,— работаю как раз в этой области».

Потом почтальон начал доставлять научные статьи американца Джона Ш oxa , который описывал своим студентам программы, ныне известные как «вирусы».

Кстати, когда я подбирал термины для программ-паразитов, я остановился на определении «ленточный червь», обращаясь к биологической аналогии: ведь новая техника имеет тенденцию занимать любую подходящую нишу, совсем как живой организм.

Задним числом меня особенно пугает, что, как показало время, изображая будущий мир, где загрязнение среды вышло из-под контроля, я буквально ничего не придумал, если не считать химического оружия, сводящего людей с ума. Впрочем, и в этой области уже были разработки.

Все остальное просто заимствовано из газет и журналов. Я давно убедился: как бы я ни закрутил сюжет, он никогда не превзойдет того, что я завтра смогу прочесть на страницах газет.

Одной из самых, на первый взгляд, неожиданных моих догадок была возможность появления террориста, для которого это занятие — хобби. Такого, как в книге «Стоять на Занзибаре». В то время, в шестидесятых, США брали на военную службу во Вьетнаме множество негров и обучали их владению современным оружием. Я спросил себя: что произойдет, когда они вернутся домой и увидят, как мало там изменилось, а лидера, чтобы сплотить их, не окажется? Мартина Лютера Кинга уже не было в живых, Малкольма Икса — тоже. А солдаты тем временем отправляли домой гранаты и карабины… Размышляя об этом, я разработал эволюцию субцивилизации, ставящей перед собой цель самым изобретательным и непредсказуемым образом взорвать все на свете, что только можно, просто для того, чтобы оставить правительство в дураках. Я ожидал подобных событий примерно в 2010 году.

Но террористы «из любви к искусству» уже появились. Они возникли, едва я закончил книгу. И никто не убедит меня в том, что «бомбисты» Ирландской республиканской армии, например, — это доблестные борцы за свободу, ведущие партизанскую войну против империализма, которые будут прославлены своим народом после победы. Чушь. Им просто нравится устраивать взрывы. И если кого-то убило или ранило, их не одолеет бессонница даже на одну ночь.

Еще один кошмарно точный прогноз из книги «Овца взирает вверх».