Всемирная история болезни (сборник)

Но время шло, посетители приходили и уходили, и ни в одном из них Жан не видел ничего подозрительного. И никто не подсаживался, не заговаривал с ним.

Чтобы оправдать своё присутствие здесь, Жан заказал ещё пива, потом ещё. Разговаривать с хозяином или официантом он не хотел. «Где мне найти того юношу, который якобы живёт здесь и который трижды в день превращается то в мужчину, то в старика?» Таким вопросом он бы в лучшем случае насмешил. В конце концов Жан до того насмотрелся в добрые глаза форели, стоявшей у него на столе, что и все люди вокруг стали плавно проплывать мимо него, молча шевеля губами и плавниками.

«Пора домой», – подумал неутомимый детектив и, выложив деньги на стол, в последний раз сунулся в окно. Вдруг мимо его взора достаточно быстро проплыла ярко-красная – в сумерках – рыба. Потом следом синяя, зелёная. И только когда что-то жёлтое мелькнуло по ту сторону открытого окна, Жан с грохотом вскочил и метнулся вон из пивной.

Ничего. Никого. Только ласковый пражский вечер, только ветер фыркает в кустах. Жану хватило самоиронии оценить степень собственного опьянения. «Домой», – скомандовал он сам себе, но почему-то пошёл в другую сторону, вниз по ступенькам.

Человек, которого Жан в начале своего пивного вечера принял за монаха, стоял шагах в тридцати от спуска и, кажется, мочился.

– Простите, а вы не видели здесь, – и Жан нарисовал в воздухе полёт разноцветных тел.

– Нет, не видел, – на удивление охотно включилась тёмная фигурка из глубины парка. – Но и вы тоже ничего не видели, – человек застегнул штаны, накинул капюшон, повернулся и зашагал прочь по аллее.

Последнее, чему удивился Жан в этой картине, были маленькие ушки на капюшоне незнакомца, такие, как нашивают на детские шапочки для пущего родительского умиления. Маленькие, круглые ушки на макушке.

Жан потёр указательными пальцами глаза и начал искать дорогу домой.

На следующий день он отправился по второму адресу. Нормальный градчанский дом с цветами на внешнем подоконнике. Жан позвонил и увидел в дверях девочку-подростка в белой майке с двумя косами.

– Э-э, а взрослые дома есть? – промычал Жан, считая, что это солидно и дипломатично.

Девочка кокетливо усмехнулась и вдруг удивила бархатным меццо-сопрано:

– Мне двадцать три, я мать двоих детей… с половиной, – Жан только теперь заметил, как топорщится на животе её майка. – Взрослее меня сейчас здесь никого нет. А вы по какому вопросу?

– Я детектив Жан Деррида, агентство «Добрый сыщик», – переминаясь на месте, признался Жан, словно пытаясь затоптать возникшую неловкость. – Я по поводу исчезновения Анны.

Взрослая девочка сразу встревожилась:

– Что с ней? Её нашли?

– Ещё нет, но собираюсь, – ответил Жан, предвкушая удачу.

Хозяйка провела Жана в комнату, назвалась Иванной и предложила чаю. Но он предпочёл сразу перейти к делу.

– Анна – моя сестра, она ушла из дома вот уже четыре дня как, – бойко начала Иванна, сев напротив него и зажав в каждой руке по косе. Косы были песочные, пушистые и свисали до пояса. Это они придавали своей хозяйке такой несерьёзный и юный вид.

И вдруг она резко выпрямилась и нахмурилась:

– Постойте, а откуда вы знаете? Ведь мы никому не рассказывали, никуда не заявляли.

– Ко мне вчера приходил человек, он назвался дядюшкой Анны, – Жан щёлкнул замочком на папке и вынул фотографию, письмо и список вещей. Иванна, отправив косы за плечи, стала изучать и то, и другое, и третье. Лицо её всё стремительней меняло своё выражение.

– Ничего не понимаю, – прошептала юная многодетная мать.

– Что? – не выдержал Жан. Его так и щипало изнутри любопытство: что же на сей раз?

– Во-первых, у нас нет никакого дяди, во-вторых, я не видела ни письма, ни даже этой её фотографии, а в третьих…

Чего-то подобного Жан ожидал после всех странностей вчерашнего дня и вечера.

– Но это ведь она на фотографии? – вклинился он в тревожную тираду Иванны.

Она кивнула.

– И почерк тоже её?

– Да вроде бы, – не очень уверенно ответила сестра пропавшей.

– А вещи?

– С такой точностью не скажу, но жёлтый цвет она действительно любит. А в-третьих, – машинально пробормотала Иванна, снова мучая свои косы, – в-третьих, боюсь, мне придётся вызвать полицию, чтобы вас допросили. Какое отношение вы имеете к исчезновению моей сестры и откуда у вас её фотография и письмо?

А этого Жан не ожидал. Вот это девочка. Вот это мамаша-подросток.

– А почему вы до сих пор этого не сделали? Почему не обратились в полицию? – парировал он.

Иванне этот вопрос был неприятен, сразу видно. Она раздражённо дрогнула ноздрями:

– Извините, это вас не касается.

– Нет-нет, это вы извините, – вставая, Жан протянул руку за списком, письмом и фотографией. – Эти вещи и полученный мной аванс за работу я верну лично в руки тому человеку, который мне их передал. Желаю здравствовать, – и он шумно и медленно начал двигаться к выходу.

– Господин Деррида, – устало окликнула его Иванна.

Он обернулся, и теперь она уже не казалась ему такой беззаботной девчонкой.

– Пожалуйста, останьтесь. Давайте поговорим. Я расскажу вам всё как было, а вы тогда тоже скажете честно, откуда у вас это, – она указала на папку.

Замочек снова щёлкнул, Жан сел и вернул на свет божий содержимое папки – в знак примирения. А Иванна уже не таким бархатным, а каким-то дрожащим, пунктирным голосом рассказала о том, как поссорилась с сестрой.

– У Анны несколько месяцев назад появилась новая компания. Я их никогда не видела, никого, кроме соседки-подружки, и мне очень не нравилось, что Анна проводит с ними всё время. Она даже в институт раздумала поступать, потому что пропадала где-то с ними целыми днями. С этими, с друзьями. Мы живём без родителей, я, как это говорится, вместо матери. А она чем дальше, тем хуже – стала пропадать по полночи, а потом и вовсе только к утру возвращалась домой, – Иванна снова взяла в руки свои косы, видно, это помогало ей взять в руки себя.

– Может быть, это любовь? В семнадцать лет такое случается, – попытался произнести Жан как можно добрее, но вышло слащаво и пошло.

Иванна дёрнула головой.

– Нет. Она говорила, что их в команде пятеро. И всё намёками, намёками заговаривала о какой-то важной миссии, о каком-то долге. По-моему, она то ли начиталась, то ли насмотрелась этой романтической бездарной дряни, которую сейчас гонят из каждой дыры. А по телефону разговаривала, я краем уха слышала – всё про какую-то принцессу твердит. Не знаю, детский сад какой-то. Как это всё объяснить полиции?