Всемирная история в 24 томах. Т.9. Начало Возрождения

Эти враждебные православию рудименты язычества в среде иноплеменного населения империи имели и древнеэллинское и свое, так сказать, отечественное происхождение. Они явственнее ощущались в тех провинциях, которые позже вошли в состав империи (например, некоторые армянские и грузинские земли, северо-западные районы Балкан (и где население вело более замкнутый образ жизни) например, влахи, албанцы). В основном, однако, оригинальные языческие обычаи и обряды иноплеменных ромеев успели тесно переплестись и слиться с чисто эллинскими, подверглись переосмыслению и даже некой ритуальной «христианизации».

Знаменательно, что число языческих торжеств и веселий даже увеличивалось с распространением христианства: языческие праздники приютились самозванцами в лоне самой ортодоксальной веры и вместе с нею наследовались неофитами. Поэтому церковь вынуждена была идти не по пути полного искоренения языческих обычаев, а по пути их адаптации, «обезвреживания» несовместимых с христианством идейных норм и истолкования древних игрищ в качестве обрядов, связанных, например, с циклами крестьянской трудовой деятельности.

Общенародными языческими праздниками в Византии были календы, брумалии и русалии.

Календы по-латыни — вообще первое число каждого месяца, но как праздник они отмечались в начале января и стали справляться на востоке Средиземноморья со времени установления римского господства. Под именем «коляд» этот праздник вместе с христианством проник и на Русь.

Сначала календы праздновали с 1 по 5 января, а с утверждением христианства в качестве господствующей государственной религии начало празднования календ было приурочено к важному церковному празднику — рождеству (25 декабря), и календы стали 12-дневными.

Каждый наряжался, как мог, чаще всего мужчины переодевались женщинами, а женщины — мужчинами. Надевали маски. Ряженые бродили от дома к дому с песнями и плясками, стучались в двери, участвовали в пиршестве у незнакомых людей, выпрашивали дары. Немало народу толклось в трактирах и кабаках -и заполняло ночные улицы.

Во дворце в ночь на второе января устраивались так называемые готские игры, во время которых приглашенные на праздник вельможи, а также члены цирковых партий «голубых» и «зеленых», певцы и музыканты, прославляли василевса и его наследников.

Петь подобающие для случая песни были обязаны и сановники. Пение перемежалось плясками ряженых и нескольких «готов», вооруженных мечами и щитами. «Готы» пели особые песни, имевшие когда-то ритуальный характер, но затверженные теперь на столь неузнаваемо испорченной латыни, что смысла их уже никто не понимал.

Брумалии праздновались незадолго до календ (слово «брума» по-латыни означает «самые короткие дни в году», то есть время зимнего солнцестояния).

Народ праздновал брумалии и календы почти одинаково.

Во дворце же для брумалий был разработан особый ритуал. Сановники плясали в хороводе и пели с горящими свечами в руках. Император одаривал их золотом, а представителей рядового населения столицы — серебром.

Вечером устраивалось многолюдное пиршество (как и во время календ), на котором присутствовал василевс, сидевший с семьей за отдельным столом.

Русалии — весенний праздник цветов — устраивались после пасхи, накануне троицы.

О том, как этот праздник отмечали в сельской местности, можно составить некоторое представление по судебному решению охридского архиепископа Димитрия Хоматиана (первая треть XIII века), вынужденного разбирать дело об убийстве во время русалий.

Сельская молодежь устроила танцы, игры, пантомимы и «скакания» — все это полагалось делать, чтобы получить дары зрителей. Пастух в овечьем загоне, у которого молодые люди потребовали сыра, отказался его дать, вспыхнула ссора, пастух был убит.

Назначая эпитимьи виновникам случившегося, архиепископ замечает, что русалии, как и брумалии,— воистину бесовские игрища, соблюдаемые как обычай «в этой стороне» (Македонии).

Однако особенно торжественно все слои населения Византии без исключения отмечали религиозные праздники, официально установленные церковью.

Твердо определился круг так называемых престольных церковных праздников (рождество, крещение, пасха, троица и так далее). Широко праздновались по всей империи дни таких почитаемых святых, как св. Георгий (23 апреля) и св. Димитрий (26 октября).

Кроме того, отмечались праздники в честь местных святых, памятные события, связанные с данной местностью, городом, церковью, монастырем и так далее.

Религиозный праздник требовал от прихожан присутствия на церковной службе в храме, а нередко и участия в торжественной процессии. В престольные и другие праздники совершался выход императора. В соответствии с церемониалом процессия проходила из дворца по украшенным улицам и площадям в св. Софию, где василевс с семьей присутствовал на праздничном богослужении, совершаемом самим патриархом.

Иногда процессия направлялась в иной храм, порою — на конях, порою — на судне. После официальных торжеств начинались игры, а за ними шли пиршества.

К праздничной трапезе готовились задолго до наступления праздника, запасали продукты, экономили. Простолюдины нередко ограничивали себя перед праздником в течение многих недель.

Накануне пасхи такое воздержание было приписано христианам самой церковью: пасха праздновалась после великого поста.

Этот праздник в Константинополе отмечался по традиции особенно пышно.

Помимо церковных праздников византийцы отмечали государственные праздники, ежегодные (например 11 мая — день основания Константинополя, день рождения императора) и экстраординарные, нерегулярные (коронация василевса, его свадьба, рождение наследника).

В такие дни вновь славословили государя, несли дары ему или его детям. Василевс повелевал выдавать народу медные деньги, выставлять на площадях, на специальных длинных столах, даровое угощение, устраивать на ипподроме массовые зрелища.

Народ водил на улицах хороводы, пел обрядовые песни и гимны в честь виновника торжества. Во дворце пировала высшая знать.

Государственным праздником, по крайней мере для жителей столицы и окрестностей, становился день вступления в столицу победившего узурпатора. В город он въезжал на белом коне, в сопровождении свиты, отряда телохранителей, отборного войска. В соответствии с определенным ритуалом, с песнопениями и славословиями его встречали сановники, высшее духовенство, руководители корпораций, толпы народа.