Всемирная история в 6 томах. Том 1. Древний мир
Шрифт:
Чжоу-гун смог решить две важнейшие задачи: завершить уничтожение Шан и подчинить власти вана всех родственников, чем заложил фундамент для будущего развития западночжоуского государства. Ему же традиция приписывает формулирование ряда идеологических постулатов (прежде всего Тянъ мин — «Небесного повеления», или «мандата Неба»), которые легли в основу древнекитайского представления о высшей власти (хотя ее основным создателем был, по-видимому, его отец Вэнь-ван).
Положительные тенденции развития государственности чжоу были реализованы в правление Кан-вана (1004-985 гг. до н. э.), Чжао-вана (984–966 гг. до н. э.) и особенно Му-вана (965–928 г. до н. э.), при котором власть чжоуского вана достигла своего апогея. Но после его смерти начались борьба родовой знати за влияние на вана и одновременно — попытки ограничить его функции ритуальной сферой. С возрастанием угрозы со стороны центральноазиатских племен цюаньжунов на западе долины Вэйхэ было создано буферное владение Цинь, во главе которой стояла жунская знать. Через несколько веков именно царство Цинь захватит всю Восточную Азию и создаст первую империю.
Наиболее остро кризис
Согласно исторической традиции к этому времени на территории Китая насчитывалось около 200 самостоятельных царств (го), во главе которых стояли независимые цари. Начиналась эпоха полицентризма — Восточная Чжоу.
Социальная структура общества. Создание У-ваном системы удельных владений привело к возникновению новой социальной группы — наследственных правителей (чжухоу, букв, «все хоу»), обладавших одним из пяти титулов знатности — гущ хоу, бо, цзы или нань. Создавая свои династии и высвобождаясь от подчинения чжоускому вану, они начинали играть все более значимую роль в дальнейшей истории Китая. Обладание титулом знатности и, позднее, чиновничьим рангом определяло положение человека в обществе.
В комментарии к хронике «Чунь-цю» («Цзо-чжуань», под 535 г. до н. э.) указывается также на существование в чжоуском обществе десяти социальных прослоек — ваны, гуны, дафу, ши, а также шести прослоек служилых людей и рабов. На верхушке этой социальной пирамиды находился чжоуский ван. Эпитет обожествляемого вана — «Сын Неба» (кит. Тянь цзы) — окончательно вошел в политический и летописный язык. Пространство, на которое распространялось его сакральное влияние, именовалось Поднебесной (Тянь-ся). За ваном шла правящая элита, состоявшая из потомственных владельцев уделов — чжухоу. Среднюю часть пирамиды занимали главы влиятельных родовых групп — дафу, крупные землевладельцы, занимавшие высокие должности при дворе. Ниже располагались средние землевладельцы — главы семей и местные управленцы ши. Следующую за ними группу составлял простой народ: крестьяне, ремесленники и торговцы, а также многочисленная прислуга. Наконец, в самом низу находились не определявшие ни экономический, ни военный потенциал страны рабы, в которых обращали военнопленных и преступников.
Стратификация общества получает с этого времени четкое внешнее выражение. Принадлежность к рангу определяла весь образ жизни — размер полей, число слуг, форму головного убора, одежду, еду, размер повозок, оружие, жилье, обряд, в том числе погребальный и т. п. Разрешение или запрет на пользование ими строго определялись обычаем или законом.
В каноническом комментарии к хронике «Чунь-цю» под названием «Цзо-чжуань» («Хроника господина Цзо [Цю-мина]», 772 г. до н. э.) содержится один из примеров такой регламентации: «Сына Неба [окончательно] погребают на седьмой месяц; прибывают [для участия в похоронах] все, кто «имеет с ним одну колею» (т. е. все равные с ним по статусу правители царств). Чжухоу — на пятый месяц; прибывают все, кто состоит с ним в одном союзе. Дафу — на третий месяц; прибывают те, кто занимает с ним одно положение. Ши — через месяц; прибывают те, кто состоит с ним в свойстве»
Такая структура общества сохранялась на протяжении всего периода Западной Чжоу. Система уделов упорядочила структуру государства, но со временем позволила чжухоу присваивать высшую власть в своих владениях. Признавая власть вана как сакральной фигуры, «Сына Неба», они, однако, постоянно воевали, стремясь поглотить территории своих соседей. В результате на рубеже VIII–VII вв. до н. э. возникло множество фактически самостоятельных княжеств.
Главный источник богатства и власти — земля, формально принадлежала чжоускому вану. Но представители четырех высших социальных групп (ваны, гуны, дафу и ши) были фактическими, а позже и юридическими наследственными владельцами земли, которую они передавали крестьянам в пользование за отработочную ренту, сами же, за исключением вана, платили вышестоящим натуральную дань шелками, нефритом, шкурами животных, зерном и т. д. Видимо, на рубеже IX–VIII вв. до н. э. отработочная рента была заменена натуральной, первоначально равнявшейся одной десятой части урожая. Землю можно было наследовать, но нельзя было продавать и покупать. Это служило одной из предпосылок политики, направленной на то, чтобы люди из поколения в поколение занимались одним и тем же делом, достигая в нем лучших результатов. Как говорил известный мыслитель и административный деятель Гуань Чжун (ум. 645 г. до н. э.), только «когда амбары полны, люди знают правила благопристойности, а когда одежды и еды достаточно, люди знают, что такое слава и что такое позор».
Переселившись некогда ближе к землям шанъиньцев и к тому же смешиваясь с ними этнически, чжоусцы вплотную столкнулись с превосходящей культурой Шан-Инь и поднялись на новую ступень своего развития. Произошло то, что позже в Средиземноморье случилось с римлянами, завоевавшими Грецию и покоренными ее высокой цивилизацией. Правда, в отличие от греков шанъиньцы, отдав чжоусцам свои достижения, сами затем растворились в новом обществе и прекратили этническое существование.
Главными заимствованиями были структура управления, календарь, письменность, широкое применение колесного транспорта (колесниц и повозок), архитектуры и приемов строительства, изделий из нефрита, познания в математике (десятеричная система счета), медицине (акупунктура) и прочее. Особенно плодотворным оказалось заимствование
технологий бронзолитейного дела, которое дало прекрасные образцы чжоуских сосудов. Чжоусцы (изначально, видимо, не знакомые с металлургией бронзы, по крайней мере, в значительных масштабах) развили шанскую традицию помещения внутри сосудов текстов (от нескольких знаков до пятисот), которые содержат массу ценнейших сведений исторического, экономического, юридического и иного характера, важных для изучения древнекитайского языка, культа, палеографии, истории бронзолитейного дела, истории искусства и так далее.
Ритуальный сосуд. Бронза. Эпоха Западное Чжоу
Почти во всех надписях могут быть выделены три временных пласта: прошлое — в форме упоминания о заслугах предков и выражения почтения к ним; настоящее — информация о даре вана и действиях создателя сосуда; будущее — воззвание к последующим поколениям «детей и внуков», чтобы те своими поступками продолжили славные традиции рода. В этом отразился возникший, возможно, еще раньше историзм мышления древних (а позднее и средневековых) китайцев, возведенный Конфуцием (говорившим, что он «любит древность и доверяет ей») в ранг философского постулата. Этот образ мышления, проявлявшийся как на государственном уровне (уважение к прошлому народа и страны), так и на родовом (почтение к собственным предкам вплоть до основателя рода), явился одной из причин (возможно, главной) того, что китайцы никогда не поддавались воздействию культуры завоевателей, напротив, ассимилировали их в свою среду.
Важнейшим элементом верований чжоусцев стал культ Неба (Тянъ), который сменил шаньиньский культ Верховного божества Шанди. Как и шаньиньцы, чжоусцы, включая вана, поклонялись своим родовым предкам.
Для них строились особые поминальные храмы (цзунмяо), где осуществлялись сложные церемонии. Такое религиозное явление присуще всей истории Китая — вплоть до современности.
Заимствование у шанъиньцев письменности привело к тому, что при дворах чжоуских ванов и местной знати начала развиваться литература — создавались гимны, оды, поэтические произведения, а также речи, которые вкладывались в уста «совершенномудрых» правителей прошлого. Позднее, в конце периода Чунь-цю на их основе началось составление двух важнейших памятников древнекитайской литературы — «Ши цзина» («Книга песен и гимнов») и «Шан шу» («Записи о прошлом»), которые, кроме их художественных достоинств, имеют непреходящее значение исторических памятников, без которых невозможно изучать древнюю историю Китая.
СТРАНЫ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В РАННЕЙ ДРЕВНОСТИ (IV — первая половина I тысячелетия до н. э.)
Так сложилось в науке, что внимание отечественных историков сосредоточено в основном на западной части Старого Света. Но и его восточный ареал, бесспорно, заслуживает не меньшего внимания — и в особенности Юго-Восточная Азия (далее: ЮВА). Этот регион раскинулся от Индии и Китая до островов Океании: в своих современных пределах он включает страны Индокитайского и Малаккского полуостровов, а также островов филиппинского и Индонезийского архипелагов. Регион воспринимается как нечто очень удаленное и в географическом, и в культурном отношении. Отчасти это справедливо, хотя уже в далекой древности (конец I тысячелетия до н. э. — начало I тысячелетия н. э.), будучи втянут в международную торговлю и в войны (в своей северной части), он стал частью общего мира древности. Здесь располагался важнейший источник пряностей, за которыми приплывали греки, римляне, кушаны и др. Только здесь производились гвоздика, мускат, некоторые лекарственные растения, отсюда везли перец, камфору, которые ценились на вес золота на рынках Старого Света. Отсюда также вывозились черепаховые панцири, драгоценные и цветные металлы (золото, серебро, олово, медь и др.). Сюда двигались не только торговцы, но и буддийские миссионеры.
Меньшее, по сравнению с Индией или Китаем, внимание к ЮВА обусловлено в том числе тем, что здесь не возникло ни мировой религии, ни значительных по размерам государств древности. Тем не менее здесь жили и живут десятки различных народов, говорящие на языках не менее пяти крупных мировых языковых семей, здесь распространены все мировые религии.
Закономерности исторического процесса в данном регионе нередко обретали формы, мало известные на классическом Востоке, а также в Южной или Восточной Азии. Для всех долинных регионов ЮВА характерны следующие особенности: поливное рисоводство как основополагающий хозяйственно-культурный тип; небольшая прочная община как база социальной структуры; более развитый, чем у других народов, культ духов предков в качестве основных верований; наличие этнолингвистической общности (все народы, кроме обосновавшихся здесь позднее тибето-бирманцев и тайцев, объединяет аустрический праязык); наконец, генетическая общность.
У народов, которые обитали на границах с сино-тибетской народностью хуася (как и у них самих), также формировалась «религиозная дополнительность», т. е. использование в различных сферах жизни разных верований. Этот принцип в настоящее время является определяющим в Китае, Вьетнаме, а также в Корее и Японии; без знаний о нем трудно представить религиозную жизнь почти двух миллиардов человек. Для понимания истории ЮВА также важно учитывать действие закона неравномерности развития, который связывает эволюцию общества с условиями «вмещающего ландшафта». В данном регионе эту особенность определяли долины крупных рек, бассейны средних и малых рек, морское побережье, предгорные и горные районы. Как и везде, насельники последних существенно отставали в технологическом и социальном развитии по сравнению с жителями долин больших и средних рек и морского побережья. И в наше время в долинах живут народы, создававшие экономически и социально сложные структуры, за пределами же таких долин сохраняется более архаический уклад жизни.