Всемирный следопыт 1929 № 07

Внезапно их глазам представилось необычайное зрелище. На поверхность стали всплывать мертвые рыбы разных видов и размеров и спутанные водоросли.

— Надо полагать, что на дне либо появились новые горы, либо столкнулись две горы и сплющились в одно целое, — сказал Фредди Нюлин.

Его внимание привлекла странная черная масса, подплывшая почти к самому паруснику. Это была рыба-лента длиною метра в три. У нее не было заметно ни малейшего признака костяка, и передвигалась она с невероятной быстротой.

— Будем надеяться, что этот переполох на дне океана принесет нам пользу, — добавил Фредди. — Я слышал, что при образовании новых подводных хребтов и рифов рыбакам нередко достается хорошая добыча.

— Не может быть, чтобы нам хотя бы один раз за три года не улыбнулось счастье, — сказал Генри Дэрк.

Товарищи встали и взялись за небольшую сеть, ежедневно снабжавшую их свежей пищей. Улов на этот раз был очень скудный: несколько небольших зеленоватых скумбрии. Но зато в сети оказалось одно забавное создание, какого никогда не видывал даже Генри Дэрк, уроженец этих мест.

Это была глубоководная камбала величиною с тарелку. Она преспокойно лежала среди отчаянно бившихся скумбрий и неподвижно глядела на людей, словно спрашивая их: «Что, собственно, вам от меня нужно? Уж не думаете ли вы, что я гожусь в пищу?»

Фредди знал, что глубоководную камбалу, упругую, как резина, можно назвать лакомой пищей лишь с очень большой натяжкой.

Дэрк хотел взять камбалу, но Фредди остановил его:

— Не стоит, Дэрк, зубы поломаешь. Будь поблизости какой-нибудь ученый, он бы нам отвалил на табачок за этот редкостный экземпляр. Такая камбала, насколько мне известно, редко попадается в сети.

Подняв забавную рыбку за хвост (если только можно назвать хвостом еле заметный выступ на теле камбалы), Фредди подошел к борту суденышка и, бросая ее в воду, крикнул:

— Ну, прощай, дружок! Сердечный привет всем устрицам и крабам!

Камбала быстро скрылась из вида, направляясь в глубину океана. Много чудесного и страшного случалось ей видеть на своем веку, но встреча с человеком превосходила все ее представления об ужасе. Будучи, однако, по натуре философом, рыбка неторопливо поплыла к затонувшему галлеону и, утолив голод (а это не трудно дается камбале, питающейся мелкими организмами, которыми изобилует дно океана), отправилась в путешествие вокруг суденышка, заглядывая выпуклыми глазами в каждую щелочку. К счастью для камбалы, хранитель золотого клада — осьминог — временно отлучился из своей резиденции.

Весь день продолжались колебания дна океана, и даже невозмутимый осьминог был несколько встревожен, несмотря на то, что в его организме нет ничего похожего на наши нервы. При виде бесконечного количества морских обитателей, стремящихся к верхним слоям воды подальше от взбудораженного дна, осьминог вдруг поддался непонятному влечению последовать за ними. Оттолкнувшись от верхушки подводного вулкана и выбрасывая сильные струи воды из сумки у основания щупальцев, он стал быстро подниматься.

Подняв забавную рыбку за хвост, Фредди бросил ее в воду, крикнув: «Ну, прощай, дружок!..»

Генри Дэрк мирно дремал на палубе суденышка, дожидаясь ветерка, который позволил бы им сняться с якоря. Внезапно он вздрогнул, протер глаза и уставился в одну точку. Дэрку показалось, что весь океан вокруг парусника ожил и покрылся кольцами страшных белых змей, между тем как в воздухе разнесся противный мускусный запах. Испустив отчаянный вопль, Дэрк бросился к лестнице, которая вела в трюм.

Быстро прицелившись, Фредди выпустил одну за другой пять пуль…

Фредди Нюлин, прибежавший на крик товарища, увидел, что тот, дрожа от страха, указывает пальцем на воду. В течение нескольких секунд оба моряка в изумлении смотрели на выходца из океанских глубин. И тому и другому впервые приходилось видеть осьминога. Генри побледнел, и загорелое лицо его приняло цвет ржаного теста. Фредди, не веря своим глазам, провел рукой по лбу. В этот момент от извивающейся массы чудовища отделились два щупальца и метнулись к палубе парусника. Фредди не растерялся: кинувшись в каюту, он схватил винтовку и вернулся на палубу. Быстро прицелившись, он выпустил одну за другой пять пуль, метя в огромные страшные глаза. Между тем успевший притти в себя Генри носился по палубе с острым топориком в руках и превращал в окрошку кончики щупальцев, держась, однако, на почтительном расстоянии от них.

Раненый осьминог стал быстро погружаться в воду, и через несколько секунд на палубе осталось лишь несколько белесоватых лоскутков, служивших доказательством тому, что людям не померещилось диковинное чудовище.

— Ну и ну! — беспомощно сказал Фредди, вытирая холодную испарину, выступившую у него на лбу. — Чего теперь еще ожидать?

Словно в ответ на его слова, вдруг затрепетали под напором ветра паруса, остававшиеся

неподвижными в течение многих часов. Минут через десять ветер начал крепчать, и моряки, сильно потрясенные всем пережитым, быстро подняли якорь, спеша уйти под прикрытие ближайшего острова, чтобы провести там ночь.

Осьминог тем временем быстро опускался на дно океана, оставляя за собою след в воде струй сероватой жидкости. Раны, полученные им от пуль, не были смертельны, но боль они причиняли неимоверную, и чудовище было взбешено до крайности. Но прежде чем осьминог достиг своей обители, весть о случившемся каким-то таинственным путем успела распространиться под водой, и целая стая хищников устремилась по его следу. Никто не осмеливался кинуться в атаку, но судьба осьминога была уже предрешена, ибо ослабевшему и раненому бывает один конец как в джунглях, так и на дне океана…

Не успела камбала устроиться поудобнее в тине, обволакивавшей галлеон, как инстинктивный страх заставил ее метнуться в сторону, и лишь благодаря этому она избегла щупальц осьминога, который возвратился в свои владения и немедленно принялся наполнять свою утробу.

На этот раз камбала одновременно избегла и второй смертельной опасности, так как на расстоянии нескольких метров от нее пронесся незнакомец, который, несмотря на свои ничтожные размеры, был страшнее всех морских чудовищ. Это был сверлящий угорь — хищник, которому уступают дорогу даже акулы и другие кровожадные обитатели морей, хотя им не стоило бы никакого труда проглотить его. Дело в том, что сверлящий угорь присасывается к телу рыбы и с помощью языка, представляющего собой настоящее сверло, начинает прокладывать себе путь во внутренности; с удобством обосновавшись там, он, не торопясь, пожирает изнутри свою жертву, пока от нее не останется лишь пустая оболочка.

Очевидно, осьминог обезумел от боли, так как он в одно мгновение проглотил сверлящего угря, даже не дав себе труда предварительно раздавить его. В следующий момент он уже раскаялся в своем поступке и спазматическими движениями всего тела пытался выкинуть угря из желудка. Но было поздно: маленький враг уже приступил к работе, просверливая внутренности осьминога.

Заметив, что осьминог извивается в страшных корчах, выдерживая бой с каким-то невидимым врагом, хищники всех видов из семейства акул осмелели и начали постепенно сужать круг около намеченной жертвы.