Всемирный следопыт, 1930 № 07

Едва было произнесено слово «золото», Бартоломео сразу насторожился, а когда старуха кончила, он попросил Рагиба подробнее расспросить ее о той стране, где находился счастливый город. Но как тот ни бился, он узнал только, что надо обогнуть горы и плыть все время на заход, пока не встретится большая река — там и будет счастливый город.

Бартоломео снова оперся подбородком о меч. У стены, за костром теперь стоял Лоренцо. Красные прорези около плеч и бедер на его обтяжном костюме багровели словно раны. Бартоломео мельком, но внимательно взглянул на него — ив глазах его мелькнула хищная злорадная мысль.

Наутро был об’явлен поход. Бартоломео решил попытать счастья у золотых людей. Его не смущало, что из морского корсара ему придется на время превратиться в подземного: для нею попутный ветер всегда дул туда, где лежало золото.

И вот галера, то распуская паруса, то подгоняемая десятью парами весел, пошла в неведомую страну. Атаман стоял на носу и зорко оглядывал землю. Сначала они шли вдоль гористого берега стеной упавшею в море. Потом галер: повернула на полночь. Берега пошли низкие, песчаные. Через несколько дней взяли на заход и вскоре достигли большой реки, называемой Борисфеном^[14]). Тут на высоком берегу они и увидели мертвый город.

Величественные руины покрывали берег тысячи на четыре шагов. Развороченные плиты, обвалившиеся стены и дома, обломки колонн, позеленевшие лоскутья бронзы на пристани — все это говорило о страшной катастрофе, когда-то постигшей город.

Внизу, у лимана Бартоломео заметил жалкие хижины рыбаков и, чтобы не возбуждать подозрения, решил остановиться за мысом. А едва лиман подернулся ночной синевой, он приказал снять с галеры рабов. Забрав необходимый инструмент, двинулись на разведки. Окружающая обстановка была мрачна. Люди шли по узким темным уличкам, то и дело спотыкаясь о камни.

Впереди шел Бартоломео с небольшим факелом — он держал его низко, чтобы с берега не было видно огня. Сзади атамана шли рабы, позвякивая кандалами, а с боков молча шагали корсары. Тени, лохматые и пугливые, прядали по сторонам, словно сбегались и шептались встревоженные обитатели разрушенного города.

_{Впереди шел Бартоломео с небольшим факелом}

Наконец Бартоломео остановился. Он разделил свой отряд на две части: одна должна была обследовать прилегающую к морю часть города, а с другой он отправился в глубь территории. С ним были Рагиб, Лоренцо и еще несколько сотоварищей и рабов. Они миновали площадь с изуродованным и забитым мусором бассейном, с широкой лестницей, ведшей к развалинам когда-то пышного дворца, прошли в какие-то ворота с разлезшимися плитами свода — и неожиданно очутились в некрополе. Под ногами застучали плиты. Тут и там на земле белели мраморные торсы, головы и ноги, наполовину вросшие в дерн. Кое-где плиты были сдвинуты и под ними зияли черные дыры подземелий.

Бартоломео решил приступить к работе. Сначала он обшарил несколько открытых могил; как и следовало ожидать, там было пусто — очевидно он был не первым охотником за золотыми людьми. Тогда он стал разыскивать склеп с нетронутой начинкой. Рабы поднимали одну плиту за другой, разворотили не один бугорок. И вот наконец под одной из плит открылась пустота, но дальше ход был забит обвалом. Бартоломео решил пробиться в могилу сверху. Вскоре на небольшой глубине наткнулись на каменную преграду. Начали пробивать — могила глухо отвечала. После получасовой работы из свода вылетело несколько камней — внизу что-то звякнуло.

Когда спустили двух рабов, а за ними Лоренцо и осветили подземелье — глазам ошеломленных грабителей предстало редкое зрелище: весь склеп был забит серебряной и медной посудой, ларцами и вазами. Очевидно какая-то богатая семья, спасая свое добро от превратностей судьбы, устроила из склепа потайной склад. Бартоломео смотрел в дыру, пробитую в своде, и в восторге скалил хищные зубы.

Началась выгрузка. Рабов одного за другим подтягивали к отверстию и принимали от них добычу. Лоренцо внизу вскрывал ларцы. Некоторые из них хранили гниль и труху наглевших одежд, другие — мелкие безделушки, но две шкатулки ослепили его золотым сиянием: в них оказались пряжки, браслеты, цепи, кольца… Сказочное богатство мутным угаром ударило в голову искателям легкой наживы.

— Поворачивайся, Лоренцо! Или ты опьянел от золота? — хриплым, сдавленным голосом крикнул Бартоломео.

Лоренцо передал ларцы рабам и еще раз оглядел склеп. Около сброшенной с камней плиты, среди полуистлевших костей он заметил золотую цепь, браслет и два кольца и, подняв их, обвязал себя веревкой.

В ту же минуту Бартоломео что-то быстро шепнул Рагибу. А едва голова Лоренцо показалась из отверстия, Бартоломео крикнул.

— Стой! — и, обращаясь к Лоренцо, он грозно спросил: — Что скажешь, изменник? Сегодня или завтра ты думаешь отнести рабам пилы и алебарды? Перебежчик! Бунтовать этих собак? Рыжая лиса! Чтобы доказать тебе, что у Бартоломео золотое сердце, я дам тебе возможность породниться с золотыми людьми.

С этими словами он схватил камень и ударил Лоренцо по темени. Голова как сказочный цветок вмиг расцвела багровыми лепестками. Бартоломео выхватил меч, разрубил веревку и сказал:

— Итак, сеньоры, в дележке одним меньше! Кто возражает?

_{Бартоломео ударил Лоренцо по темени.}

Корсары приветствовали атамана. Рабы молчали как могилы…

* * *

С тяжелым чувством я стоял в склепе. Мне рисовалась эта кровавая минута, когда Лоренцо, висящий над сводом, судорожно вздернул ногами, а потом грохнулся на каменный пол. И затем все смолкло. Только вверху дрожали две звезды, случайно заглянувшие в склеп… Я поблагодарил сторожа и с облегчением вздохнул, выбравшись из подземелья на крестьянский двор. Опрятно подрезанная солома на крышах, белые мазанки, высокое солнце и гудки с машинно-тракторной станции сразу вернули меня из глубин истории к нашим социалистическим рубежами.

V. «Сто могил»

«Основанная во второй половине VII века до нашей эры, Ольвия к V веку была уже богатым городом. С богатством пришли и невзгоды. В IV веке к ее стенам подступил Запирион — полководец Александра Македонского, а в последующие столетия ее постоянно беспокоили дикие племена. В последнем веке до нашей эры на Ольвию обрушились полчища готов под начальством Бурвиста и не оставили здесь камня на камне. Но скифы снова пригласили греков. Ольвия встала из мусора и пепла. Она пыталась восстановить свою былую славу, пока новый разгром не превратил ее в захудалую римскую колонию. А в половине IV века нашей эры Ольвия совсем сошла с исторической сцены»… Так бесстрастно записывает история.

Теперь Ольвия ушла под землю. Об ее существовании говорят только ямы, канавы да кое-где обнажившиеся груды камней и черепков. Но наука не боится тяжелых покровов времени и смело заглядывает в отдаленнейшие эпохи. На территории Ольвии есть уже несколько расчищенных участков.

Старые истории культуры обычно снимали только сливки с античных эпох, они вели свое повествование от героя к герою, от великого художника к знаменитому философу. Но мы органически не можем так относиться к прошлому. Нас интересуют не только великие люди древности, но и не могучие народные волны, которые подняли их на такую высоту. Советская молодежь часто ставит в тупик старых культурников. Те говорят: