Всемирный следопыт, 1930 № 10-11

Выдерживаю самолет до потери скорости и сажаю на заструги. Машина дергается, крылья пляшут вверх и вниз, вот-вот, кажется, зацепят за заструг, пробег замедляется — и мы на снегу. Контакт выключен. Вое благополучно.

Завтра люди на лыжах и собаках привезут лопаты, пилы, продукты, а сегодня нужно так или иначе переночевать на морозе.

Под крылом самолета выкапываем в снегу яму, натягиваем палатку и пытаемся устроиться. Молча, обжигаясь, пьем чай. По небу полыхает северное сияние. Сбоку на белизне поблескивает крылом зловещий «Гамильтон 10 002». После чая гасим примус, залезаем в кабину «Юнкерса» и засыпаем тяжелым сном. Всю ночь брезент хлопает по кабине. Нестерпимо холодно. Тогда механик на несколько минут разжигает примус, но вот он погас — и холод снова пожирает нас.

Утром, часов в десять пришла первая группа людей.

Момент аварии, по моему мнению, был воссоздан вполне правдоподобно, и я смог поставить раскопки, уже имея известные соображения. Было очевидно: Эйельсон, подлетев к реке Ангуэме, попал в полосу сильной пурги и стал терять ориентировку. Пришлось сильно снизиться. Над избушкой охотника Петушкова он сделал два круга, повидимому, определился, так как взял прямой курс на мыс Северный и решил к нему пробиваться сквозь снег и ветер. Лагуну Ангуэмы он перелетел на высоте не более пяти метров и за лагуной ударился колесом о тундровый берег. Колесо самолета снесло. Затем машина, подкинутая вверх, пронеслась метров на двести вперед, с силой ударилась о землю и разбилась.

VII. Начальник!.. Нога…

Каждый день приносил находку — то какие-либо части от самолета, то обломки груза, находившегося в кабине.

_{Передняя часть разрушенного самолета Эйельсона.}

Когда были найдены револьвер Эйельсона, шлемы и патроны, стало ясно, что пилот и механик погибли.

13 февраля матрос «Ставрополя» Джекопсон крикнул:

— Начальник!.. Нога!..

Все бросились к месту, где из-под слоя снега виднелся брошенный меховой сапог или… нога в сапоге.

Спеша и волнуясь, но вместе с тем осторожно снимали пласты снега и обнажили труп человека, лежавшего лицом вниз, со страшным смерзшимся натеком крови. Никто не знал, кто это — Эйельсон или Борланд? Я приказал закрыть труп железным листом и снегом, чтобы не тронули собаки. И мы стали ждать прилета летчика Гильома.

Летчик Гильом посмотрел на труп и тихо сказал:

— Борланд…

VIII. Летчик Эйельсон

17-го пришла санная партия, положение людей и собак улучшилось. Оставалось найти Эйельсона. И 18-ю днем, на сравнительно небольшой глубине, под тем снегом, по которому проходили десятки людей, был найден Эйельсон — мертвый.

Задача по отысканию была выполнена, нужно было начинать труднейшую часть работы — отступление.

Первой партией я отправил самых слабых и обмороженных. Затем «наладил» на лыжах, дав немного собачьих упряжек, здоровых и сильных.

Больше нужды в дежурном советском самолете не было, и летчик Галышев на 182-м повез в бухту Лаврентия женщин и детей, пассажиров «Ставрополя».

Остались я, механик Фарих, два матроса со «Ставрополя» и двое мертвых в самолете.

И тогда со стороны Америки показался желтый «Ферчальд» капитана Рида, сделал два красивых круга и пошел на посадку.

Коснувшись заструг, самолет подскочил, треснул и, снеся шасси и пропеллер, врезался грудью в снег. Все бросились к разбитой машине. Из нее вышел пилот и, приложив рукавицу к шлему, отрапортовал:

— По специальному заданию. Сел, чтобы вручить вам телеграмму из Вашингтона.

«Государственный департамент охотно дает согласие на то, чтобы командор Слепнев и механик советского аэроплана сопровождали тела погибших до Фербенкса.

Соединенных Штатов маршал (подпись)».

IX. Поле мертвых

22 февраля ночью мороз дошел до 50°, и Фарих с большим трудом завел мотор.

Мертвые Эйельсон и Борланд находились в пассажирской кабинке. Над самолетом развевалось черное траурное полотнище.

Рид полетел на самолете летчика Гильома, а примерзший к снегу «Юнкерс» едва оторвался земли.

Скоро впереди сказались очертания «Нанука» и «Ставрополя», и Лильом вежливо отошел в сторону. Я спустился и встал рядом с самолетом Галышева, украшенным приспущенным советским флагом. На шхуне «Нанук» и на «Ставрополе» флага тоже были приспущены.

К нам подошли американцы с нартами, на которые и были положены трупы. Их немедленно прикрыли американскими звездными флагами. И печальное шествие двинулось к помещению на берегу.

Помещение — избушка, принадлежащая фактории было декорировано флагами.

По моему предложению, тела погибших до передачи их Америке, должны были быть осмотрены смешанной комиссией, состоящей из представителей Союза, САСШ и Канады.

Врач парохода «Ставрополь», тов. Комартовский, раздел трупы, для того чтобы тела оттаяли. К трупам был приставлен караул. Только через два дня, когда тела совершенно оттаяли, в присутствии всех членов комиссии был произведен осмотр и составлен акт.

27 февраля мертвые Эйельоон и Борланд были зашиты в полотно и перевезены на борт «Нанука».

Я передал трупы — в лице старшего американского летчика Ионга — американскому дароду.

От имени правительства САСШ Ионг благодарил нас…

X. Отправка пассажиров со «Ставрополя»

Отлет самолетов разыскной экспедиции был предположен на 1 марта. Решено было так: американец Ионг на «Ферчальде», Гильом на легком разведчике, и я на своем «Юнкерсе» полетим в Америку. Галышев заберет вторую партию пассажиров и уйдет в лаврентьевскую культ-базу. Разбитый самолет канадского ка, — питана Рид останется на нашей территории под охраной, сам Рид сядет на самолет Гильома. Летчик Кроссэн свой поврежденный самолет оставит на мысу Северном и полетит на самолете вместе с Ионгом.

Погода первых чисел марта была хотя и не совсем удовлетворительной, но позволила бы вылет, если бы… не телеграммы из Теллора на американском берегу: «Снежный шторм, ветер 8 баллов, видимость отсутствует».

Так как санной партии нужно было итти не в Америку, а к заливу Лаврентия, то, «снарядив» Ивана Михайловича Дьячкова шестью пассажирами с соответствующим количеством чая, галет и сахара, я отправил санную партию в обратный путь.

XI. Отлет в Аляску