ВШ 3

Хех, вон и Эльдар Рязанов медленно двигается ко входу в студию. Он-то здесь чего позабыл?

— Максим Варченко?

О, кажется, нашлись смелые поклонницы. Дорогу нам преградили две тётушки бальзаковского возраста, одна из них без преувеличения пожирала меня плотоядным взглядом, словно львица — филе антилопы гну.

— Здравствуйте! — вежливо здороваюсь с женщинами.

— Максим, это ведь вашу песню сегодня Алла будет исполнять? — полувопросительно, полуутверждающе заявляет «львица». — Она мне так нравится!.. Песня, я имею в виду. Хотя и Аллочка тоже прекрасная певица. Ой, мы не представились! Марина Витальевна, и а это моя подруга Александра Павловна. Между прочим — дочь знаменитого поэта Александра Блока.

— Мариш, ну не надо…

— Ну а что, пусть люди знают!

— А почему же отчество Павловна? — спросил я, подозревая, что меня пытаются неумело развести.

— Ой, там такой детектив… Своей матерью Саша всегда считала Марию Сергеевну Сакович, которая была главным врачом при только что созданном в Петрограде БДТ — тогда его называли Больдрамт. Там она часто встречалась с Блоком…

— Марина!

— Ладно, ладно, Саша, не буду. Но твоя история достойна журнала, поверь мне, не знаю, почему ты постоянно от всех скрываешь такую биографию… Извините, пойдём мы свои места занимать, а то через десять минут начало.

И нам пора. На входе в зал неожиданно встречаем Стефановича.

— Вы-то мне и нужны, — говорит он. — После концерта не убегайте, у нас тут кое-какое мероприятие намечается. Встретимся у выхода, я к вам подойду.

Интересно, что это ещё за мероприятие? Ладно, война покажет.

— Кстати, твоя песня, — это уже мне, — под номером 36, сразу после выступления Кикабидзе.

— А покажут когда? — встревает мама.

— 1 января, не забудьте включить телевизор, — улыбается Александр Борисович.

М-да, долго ждать. Ну да всё равно до конца сидеть придётся. Мы с моими женщинами разделяемся, им на двенадцатый ряд, а мне на третий. На самом деле он четвёртый, только укороченный первый ряд, находящийся в паре метров от второго, называется нулевым. Нахожу своё семнадцатое место, крайнее в ряду, по правую руку от меня сидит моложавый мужчина с весьма характерной причёской, и лицо мне его кажется знакомым. Не успеваю я опуститься в очень уж низкое кресло, как он вдруг улыбается мне, я тут же интуитивно протягиваю руку, и тот с готовностью жмёт мою ладонь:

— Максим, — представляюсь я.

— Максим Варченко? — уточняет мужчина. — Очень приятно, а я Владимир Мигуля. Наконец-то увидел вас, что называется, вживую. Всё не мог представить, как это в нашей композиторской среде завёлся столь юный талант. Вам же шестнадцать. Если не ошибаюсь? А так я бы уже лет восемнадцать дал, вон плечи какие.

— Это всё занятия спортом, — смущённо улыбаюсь я.

— Вы ведь боксом, кажется, увлекаетесь?

— Есть такое.

— Я читал, на чемпионате в Греции какой-то скандал даже случился…

— Юниорское первенство Европы, — мягко поправляю я. — Да, было дело, соперник меня русской свиньёй обозвал, я в ответ ему едва в челюсть не засандалил, не знаю, как сдержался.

— Да-а, как нехорошо… Я бы, пожалуй, и не сдержался, особенно когда помоложе был, за грубое слово мог сразу в лоб дать… А я так понимаю, Пугачёва и Добрынин вашу песню сегодня исполняют? Ближе к финалу концерта. Хорошая песня, им очень подходит.

— Спасибо, — искренне благодарю Мигулю. — А у вас что за песня сегодня прозвучит?

— «Солнечные часы», мы её с Ильёй Резником написали для Яака Йоалы.

Он кивнул в сторону прислушивавшегося к нашему разговору своего соседа по правую руку. Точно, Резник, ещё тёмная шевелюра, хотя и покороче, чем в старости. Правда, и залысин ещё нет.

— Тоже неплохая вещь, — улыбаюсь в ответ.

Не стал я говорить, что не знаю, что это за песня. Может, в прошлой жизни и слышал, но, видно, в памяти не отложилось. Не то что «Трава у дома», написанная тем же Мигулей.

— Дипломы будут вручать? — интересуюсь я.

— Должны.

Кстати, прямо передо мной на первом ряду сидели не кто иные, как Александра Пахмутова и Николай Добронравов, на чьей обрамлённой редкой порослью волос лысине отражались огни софитов. Почему-то не к месту вспомнился чеховский Червяков, неосторожно чихнувший на лысину сидевшего впереди генерала, и у меня тут же, как назло, засвербело в носу. Применил испытанное средство — потёр пальцами переносицу и через несколько секунд желание чихнуть исчезло.

В этот момент на сцене началось движение, появились ребята Большого детского хора Центрального телевидения и Всесоюзного радио под руководством Виктора Попова. Они заняли свои места на длинном постаменте у задника сцены, изображавшего останкинскую телевышку с исходящими от её вершины волнами эфира и стоявшие по обе стороны многоэтажные дома. Затем на весь зал заиграла музыка и зазвучало:

Ночью звёзды вдаль плывут по синим рекам,

Утром звёзды гаснут без следа.

Только песня остаётся с человеком,

Песня — верный друг твой навсегда.

На сцене один за другим появлялись артисты, которые хлопали вместе с залом и пели:

Через годы, через расстоянья,

На любой дороге, в стороне любой,

Песне ты не скажешь до свиданья,

Песня не прощается с тобой.

Вот и Пугачёва с Добрыниным, тоже хлопают и поют. Поймал себя на мысли, что жду, когда она посмотрит на меня и одарит предназначенной только мне улыбкой. Тьфу, какой же я… А сам тем временем тоже бью в ладоши и подпеваю залу и артистам про песню, которая не прощается с тобой.

Песня закончилась, на авансцену вышли ведущие вечера Александр Масляков и Светлана Жильцова.

— Добрый вечер, дорогие друзья! — приветствовала публику Жильцова.

— Добрый вечер, уважаемые телезрители и гости концертной студии! — продолжил Масляков.

— Начинаем заключительный концерт 8-го Всесоюзного телевизионного фестиваля советской песни.

— В нашем праздничном вечере принимают участие…

Дальше пошло перечисление исполнителей: Ксения Георгиади, солист Ленинградского театра музыкальной комедии Виктор Кривонос, солистка Киевского государственного мюзик-холла Татьяна Кочергина, лауреат Всесоюзного телевизионного конкурса «С песней по жизни» Владимир Романов, солистка Москонцерта Валентина Толкунова… В итоге, конечно, добрались и до Пугачёвой с Добрыниным. Аллу Борисовну представили как лауреата Всесоюзных и международных конкурсов и обладательницу Гран-при фестиваля Интервидения «Сопот-78», а Добрынина просто как автора-исполнителя. На будущей Примадонне было тёмное платье в пол, вокруг шеи было обмотано что-то вроде серебристой цепочки, свисавшей до пояса. Кобзон и Ротару стояли рядышком, и Софа смотрелась, на мой взгляд, куда выгоднее своей уже начинавшей полнеть извечной соперницы.