ВШ 3

Утром я встал совершенно разбитым и, что самое ужасное, с осознанием того, что, кажется, простыл. Температуры вроде не было, но из носа текло немилосердно, отчего глаза постоянно слезились. Вот что значит бегать по зимней слякоти в осенних ботиночках.

Женщины тут же устроили вокруг меня беготню, хозяйка квартиры отыскала в домашней аптечке эвкалиптовые капли, которые ни фига не помогали, а мама принялась причитать, о каком боксе может идти речь в таком состоянии.

— Уж как-нибудь, — хмуро сказал я, натягивая в прихожей свою лётную куртку.

Хорошо хоть догадался вчера на змеевик в ванной поставить сушиться ботинки. Но это из серии: после драки кулаками не машут. Дело было сделано, я простыл, и уже покидая квартиру с набитой вещами спортивной сумкой, чувствовал, что и в горле начинает першить.

До Сиреневого бульвара, где располагался ГЦОЛИФК, добрался на автобусе № 230 от станции метро «Преображенская», хотя мама и настаивала, чтобы я ехал на такси. Хватит тратиться, я хоть и не жмот вроде бы, но уж лучше сэкономлю рубль-другой. Вышел на остановке неподалёку от Государственного центрального ордена Ленина института физической культуры. Сегодня немного подморозило, и я в своих ботиночках то и дело скользил по ледяному тротуару, который пока никто не спешил посыпать песком. К счастью, умудрился ни разу не упасть.

На часах было половина десятого, когда я толкнул двери ГЦОЛИФК. Храбсков, одетый, что удивительно, не в тренировочный, а во вполне цивильный костюм, уже поджидал меня в фойе. Увидев меня, тут же кинулся навстречу, протягивая руку.

— Привет, как ты, лишнего не наел? — поинтересовался он с довольной ухмылкой.

— Здравствуйте, Валерий Анатольевич! Не знаю, вчера банкет был поздно вечером, вроде ел не так много, да ещё с утра в уборной вроде посидел.

Я хлюпнул носом и тут же оглушительно чихнул.

— Ты что это, не простыл случайно?

— Кажется, простыл, вон, — кивнул на свои обутые в полуботинки ноги, — добегался по слякоти.

Следующие минуты две я выслушивал нотацию от своего тренера, о том, какой я безответственный, знал, что на носу турнир, и позволили себе форсить чуть ли не в летней обувке. Я покаянно кивал, соглашаясь с каждым словом наставника.

— Ну и что мне с тобой делать? — выдохнувшись, грустно спросил он.

— Понять и простить, — слегка картавя, ответил я, и дальше говорил уже нормальным голосом. — Валерий Анатольевич, да ничего страшного, закапаем в нос капли какие-нибудь, чтобы дышал, на три раунда уж хватит. А то и раньше дело закончу. Может, к финалу вообще уже всё пройдёт.

В итоге Храбсков махнул рукой и велел следовать за ним, на взвешивание. Предварительно в закутке переоделся в захваченные из дома майку и трусы. Майки я обе захватил, синюю и красную, с гербом Советского Союза на груди слева. Сейчас натянул красную, почему-то так захотелось. В таком виде и встал на весы, которые показали 74 кг 98 гр. То есть, не сходи я с утра, пардон, по большому — случился бы перевес.

Турнир стартует в 5 вечера. Мне, судя по вывешенному списку, выходить против представителя Казахстана, уроженца Павлодара Серика Садыкова. Ринг в единственном числе установлен на баскетбольной площадке с трибунами всего на тысячу зрителей. В общем-то, большого наплыва зрителей и не ожидается, всё-таки ведомственной турнир, хоть и всесоюзный.

Блин, как я буду биться в таком состоянии? Капли в нос я куплю, не вопрос, хотя выбор в советских аптеках в этом плане небогатый, всё большое нафтизин предлагают. Но надо бы ещё чего-нибудь выпить, для общего тонуса. От стакана водки с перцем я бы, может, и не отказался — научили меня в моём будущем так лечиться, но это ещё желательно на ранней стадии заболевания. Однако такой метод в данной ситуации не подходи. Во-первых, никто не продаст бутылку или водку в розлив несовершеннолетнему подростку, а во-вторых, выходить на ринг в поддатом состоянии — это заранее обречь себя на поражении. Да ещё и скандал какой может вспыхнуть. Пьяный боксёр — это же и из сборной, а то и из комсомола до кучи попрут, когда информация дойдёт до местной комсомольской организации. А в том, что дойдёт, можно было не сомневаться.

Так что когда мы с Храбсковым вышли из здания института, чтобы отправиться в бесплатно предоставленную участникам турнира ведомственную гостиницу в Новогиреево, я предложил по пути к станции метро зайти в аптеку и затариться всеми необходимыми препаратами. Аптеку мы нашли не без труда, к тому времени из моего носа сопли лились буквально ручьём. Фармацевт, выслушав нас с тренером, посоветовала от насморка… конечно же, нафтизин! А более-менее хорошие препараты, как выяснилось, нужно заказывать по рецепту.

— Вы вот что, — посоветовала пожилая аптекарша, — как домой придёте — отварите картошку, накройтесь полотенцем и подышите над ней. Очень помогает, это я вам как фармацевт с 40-летним стажем говорю.

Мы с Храбсковым переглянулись и, ничего не говоря, отправились восвояси.

Этот способ с картофельной ингаляцией я прекрасно помню, не раз в детстве меня им пытались избавить от простуды. Но услышать такое от фармацевта… Ладно, от насморка пока перебьёмся каплями, а в остальном, надеюсь, молодой организм сам справится с болезнью.

Полпузырька капель я использовал ещё до выхода на ринг. Поначалу вроде помогало, а затем слизистая носа снова принялась за работу с удвоенной энергией. На ринг я вышел, хлюпая носом и протирая перчатками слезящиеся глаза. Перед тем, как прозвучал гонг, Храбсков в очередной раз спросил, не сняться ли мне с турнира по причине болезни, но я самонадеянно отмахнулся, мол, и не в таком состоянии побеждали. Это я про первенство Европы ему намекнул.

Вышел на ринг и чувствую, что носом дышать совершенно невозможно. Приходится открывать рот, а в нём капа, и хочется её выплюнуть, чтобы не мешала дышать. А во всём теле, сука, слабость, просто руку поднять — и то нужно приложить большее усилие, чем обычно.

Э-э, брат, что-то ты слишком много о себе возомнил, нужно было всё-таки послушаться тренера и сказаться больным. И ничего в этом постыдного, все мы люди, имеем право иногда и простудиться. Но теперь уже поздно пить «Боржоми». Драться надо — так дерись, как пела черепаха Тортилла в исполнении Рины Зелёной.

Ну я и полез драться в надежде, что соперник, заранее впечатлённый моими регалиями, вышел в ринг на ватных ногах и после моей первой же атаки прижмётся к канатам, а рефери, не мудрствуя лукаво, остановит бой ввиду явного преимущества одного из боксёров.

Как же я ошибался… Этот Садыков оказался не так прост, и голыми руками, как выяснилось, его хрен возьмёшь. Да и в перчатках тоже. Он спокойно отстоял в защите те полминуты, что я пытался его уничтожить, а затем, выждав, когда я выдохнусь, принялся меня самого гонять по рингу. А что мне было делать, только убегать. Так и пробегал до конца раунда, вяло отмахиваясь от перворазрядника из последних сил, и возблагодарил всевышнего, когда наконец прозвучал гонг.

— Ты что-то совсем скис, — встревоженно заглядывал мне в глаза Храбсков, одновременно обмахивая меня влажным полотенцем. — Как себя чувствуешь?