Вслед за тенью. Книга вторая

«Смирилась ли? — задумался он, — Скорее нет. Но никогда и словом больше отца не упрекнула. Лишь каждый раз просила „с осторожностью управлять этим монстром“».

Окно на нужном этаже приветливо подмигивало развешанной по его периметру гирляндой и как тогда — в его крайний визит к Стриж, гостеприимно приглашало заглянуть на огонек.

Когда-то он летел к ней как на крыльях. Летел за легкими необременительными отношениями, за отличным сексом, за вкусным ужином, за интересным общением. Теперь всё изменилось, и он шел к ней исключительно за общением. Общением на строго определенную им тему. Информация по Громовой-младшей была скудна и несмотря на усилия Гринева отказывалась складываться в цельный пазл.

Впервые на его памяти Кирилл Андреевич настолько нетерпеливо стремился что-то выяснить. Впервые он так рьяно хотел подтвердить или опровергнуть свои подозрения относительно Громовой-младшей. Он был уверен, что это нужно сделать как можно скорее, будто от оперативности зависело нечто важное. Нечто такое, что он упускает из виду или трактует не так, как следует. И разобраться во всем он непременно должен лично: без предположений и советов Гринёва, без «шпилек» Жарова, без подозрительной помощи Эльвиры, непонятно каким боком завязанной во всем этом.

«Что ею движет? Зачем она вышла на Громову? Ладно, Элю оставим на завтрак. Займемся фигуранткой. Посмотрим, что поведает Стриж».

Лифт привез его на нужный этаж и, гостеприимно распахнув стальные створки, предъявил взору знакомую дверь. Несколько шагов, гулким эхом отдававшихся в безлюдном пространстве, знакомая трель звонка, «кодовая» комбинация нажатий: один короткий, один длинный, щелчок открывающегося замка, и на пороге появилась все та же элегантная дама из его прошлого. Даже прическа не изменилась: неизменная «Бабетта» с короткой челкой.

— Ну здравствуй, Кир, — негромко поприветствовала его она, — Добро пожаловать.

— Добрый вечер, Стрижонок. — Кирилл тепло улыбнулся своей давней подруге. Вошел в некогда привычную просторную прихожую и преподнес ей букет: — Это тебе.

— Надо же, мои любимые… Не забыл, — негромко проговорила она, всматриваясь в его лицо. И добавила: — Спасибо.

Отложила букет на тумбу у двери. Потянулась к нему, успевшему расстегнуть пуговицы на полупальто, и поцелуем коснулась его прохладной с мороза щеки. Не дождавшись ответного, уткнулась лицом в грудь, обтянутую плотным свитером, и замерла, будто предоставив ему карт бланш.

Он обхватил ее напряженные плечи ладонями и некрепко сжал. Не обнял, как прежде. Просто ненадолго задержал ладони на плечах и провел ими вниз по ее рукам, безвольно свисавшим вдоль тела. Она сделала над собой усилие и отступила на шаг, поймав его спокойный взгляд. Он изучал ее, будто тестировал своим фирменным экспертным взглядом, пытаясь выявить насколько изменились с годами функции «механизма».

— Этот твой взгляд… — пробормотала она и отвернулась к тумбе, на которой сразу не заметила фирменный пакетик от «Диор». — А это что?

— Загляни, — предложил он, сняв пальто и водрузив его на плечики. — Похожа на ту — давнюю.

— Кто? — уточнила Дана, вытягивая из аккуратного пакетика коробочку.

Распаковав подарок, она брызнула духами на запястье. Вдохнула аромат и ненадолго прикрыла глаза.

«Сработало?» — мысленно уточнил Кирилл, наблюдавший за ее действиями. И понял, что да, едва она медленно разлепила веки и чуть слышно проговорила:

— Как кучу лет назад… Орлов, ты гений.

Подошла и снова коснулась губами его щеки. И снова дотронувшись до него только губами.

— Старался, — ответил он, приобняв ее скорее по-дружески. — Не кто, а что, Дана. Вешалка.

— Что? А… Вешалка… Вешалка та же.

— Надо же… Раритет…

— Всё как тогда, да? — усмехнулась она. И добавила: — Так с чем ты пришел на этот раз?

«Как всегда схватывает на лету. Поняла, что пришел по делу», — безмолвно похвалил он ее и вслушался:

— Ах да, припоминаю. Снова нужны вводные по Громовой. Только теперь по младшей, да? Ловко же они взяли тебя в оборот. Это судьба, Орлов, — не иначе.

— Не ерунди, Птица, — предостерег он негромко. Провел костяшками пальцев по ее щеке и заметил: — Будто вчера расстались — совсем не изменилась.

— Да брось, — коротко взмахнула она рукой. И чуть смутившись добавила: — Ладно. Идем к столу. Остывает всё.

— А что там? — спросил он, заговорщицки ей подмигнув. И, подхватив под локоток, распорядился: — Веди!

Она рассмеялась. Немного разочарованно, но всё же по-доброму. Как старому другу. Он аккуратно выдохнул и понимающе кивнул: акценты в предстоящем общении постепенно расставлялись в нужном ему направлении.

В гостиной, как и прежде пылал камин. Правда сегодня — не на полную мощь. Только занимающееся пламя едва облизывало с фантазией выложенные поленья. Их внутренние боковинки были обожжены лишь местами. Расставленные в виде «вигвама», чуть внахлест на вершине сего древесного сооружения, поленья лениво потрескивали в огненных всполохах. Раскаленные языки поднимались от пары дровишек, «прикорнувших» внутри композиции, и беспокойно метались из стороны в сторону, время от времени озаряя верхушку «домика» снопом светящихся искр. Будто опасаясь, что огонь затухнет, не разгоревшись.

— Почему «вигвам»? — поинтересовался он.

— Позже, — отмахнулась она, добавив: — Не заморачивайся пока. Присаживайся за стол.

Орлов принял приглашение и занял когда-то привычное место со стороны камина. Дана коротко кивнула, словно взяла на заметку и села напротив него.

Стол был красиво сервирован и просто ломился от яств: несколько видов шашлыков, внушительный ассортимент закусок и салатов, включая его любимый «Гранатовый браслет».

Он смотрел на ухоженные руки с французским маникюром, легко порхающие над его тарелкой. Безмолвно наблюдал за тем, как на ней появились пара бутербродов с черной икрой, небольшая порция салата с просыпавшимися вокруг гранатовыми зернами — с противоположной от бутербродов стороны; внушительная порция шашлыка из баранины с овощами, запечёнными на гриле.

Он взглянул ей в лицо и понял, что к разговору о Громовой она не готова. Она явно была настроена на другое и будто слегка нервничала. Или была озадачена. Он видел, что она оттягивает начало беседы и словно решает задачку в несколькими неизвестными.

«Пытается уловить, что меня связывает с Громовой—младшей? И будто опасается чего-то? Чего? Реакции Громова? А может размышляет о чем-то о своем…»

— Достаточно, Стрижонок. Присаживайся. Давай я за тобой поухаживаю.

— Да… Спасибо… Салата мне положи, пожалуйста…