Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Так он, пока писал шпаргалки, всё выучил.

По общепринятым правилам мне должны были снизить оценку на балл, но поставили «отлично». Этим закончился мой первый и последний опыт со шпаргалками.

С полицией шутки плохи

С сирийской полицией чаще всего приходилось иметь дело в связи с авариями машин и наездами на людей. Помимо служебных автомобилей, работники Торгпредства и специалисты часто покупали списанные советскими организациями машины (их вывозили теплоходом из Тартуса в Одессу), ездили на них и тем самым увеличивали число происшествий. Так, однажды преподаватель из Института русского языка (в г. Телле, возле Дамаска) сбил пешехода и попал в тюрьму. Его жена захотела срочно и почему-то на ночь глядя отвезти ему передачу. Мы подъехали к зданию тюрьмы на большом

автобусе с нашим водителем, который обычно возил русистов. При свете фар увидели, как из-за ворот выскочил охранник с автоматом в руках. Я вышел, объяснил, что нам надо, и меня пустили вовнутрь. В ярко освещённой комнате сидело несколько тюремщиков. Они сказали, чтобы я оставил сумку им, обещая утром передать нашему специалисту. Я положил её на каменный пол и вернулся в автобус.

В таких случаях Посольство старалось как можно быстрее отправить наших людей в СССР, потому что по сирийским обычаям первые трое суток родственники погибшего имели право на кровную месть. Один раз, когда был сбит насмерть старик, нам с юристом Торгпредства (виновника происшествия уже давно вывезли в Советский Союз) пришлось договариваться с представителем семьи погибшего. В присутствии местного адвоката было подписано так наз. полюбовное соглашение, по которому нами был под расписку выдан чек на сумму около 100 тысяч сирийских лир (фунтов) в обмен на отказ от каких-либо дальнейших претензий к Торгпредству. С этим же юристом мы улаживали в полиции дело с аварией, которая случилась по дороге в Дамасский аэропорт.

Как-то мы с ним пытались расследовать дело об убийстве нашего специалиста в Латакии. Он исчез, и поехавший туда офицер безопасности из Посольства обнаружил его тело между трансформаторной будкой и стеной городка советских специалистов, в котором мы с начальником неоднократно бывали во время наших командировок. Мужчину убили точным ударом ножа в сердце. Поскольку под его телом тоже нашли перочинный нож, внешне это выглядело как дуэль с одним из жителей городка, если только труп с тем, чтобы подумали на наших, не подбросили туда сирийцы. Арестовали всех, кто с ним жил (в другом месте), но вскоре выпустили. К тому времени я уже работал в отделе кадров и заполнял на арабской пишущей машинке для МИДа САР необходимые документы к дипломатическим и служебным паспортам работников Торгпредства. В этой же комнате находилась картотека. Юрист вызвал меня в коридор и сказал, что хорошо было бы поискать в ней какого-нибудь бывшего мясника, хирурга или спецназовца: уж больно подозрительным ему казался этот единственный, точный удар в сердце. Виновного в убийстве так и не нашли.

Однажды мне пришлось переводить полицейский протокол о наезде машины сопровождения на своих же велосипедистов, в результате которого погибло и было ранено несколько местных спортсменов.

Что касается самих сирийцев, то у нас не было с ними никаких проблем, ввиду почти полного отсутствия преступности в стране. Если случаи с наездами в Сирии обычно улаживали с помощью денег, то другие преступления часто карались повешением, например: пассажир ограбил таксиста, студент университета соблазнил свою однокурсницу, врач насиловал пациенток, находящихся под наркозом. Казнь проводилась ночью, затем труп в назидание народу висел в течение суток в каком-нибудь людном месте. Один раз до нас дошли сведения, что на площади Аббасидов казнили трёх молодых мужчин. Мы с шефом поехали посмотреть. Тела повешенных были обернуты в большие листы белой бумаги с надписями. Я вылез из машины, чтобы выяснить причину казни. Мне объяснили, что это израильские шпионы. Были ли они евреями или арабами, я не спросил.

И, конечно же, почти полное отсутствие пьянства и воровства. Лавки и столы, заполненные товарами. Хозяин спокойно с кем-нибудь пьёт чай на другом конце улицы или вообще отсутствует. Никто ничего не украдёт. Наши военные специалисты проверяли, оставляя в комнате, куда заходили солдаты, разные предметы, включая фотоаппарат. Ничего не пропало. Ну, у кого-то украли куртку из УАЗика. У другого исчез из квартиры пистолет. И всё.

Редкий случай воровства, в расследовании которого я участвовал как переводчик. Наша женщина, уезжая на пляж возле Латакии, оставила дорогие часы на своей подушке. Вернулась, они исчезли. Мы с начальником обратились к управляющему. Тот отказался что-либо делать, мол,

мы всё придумали. Поздний вечер, но мы едем вдвоём в ближайший полицейский участок. Коротко объясняем случившееся. У нас не требуют никаких заявлений, документов и т.п. Везём одного из полицейских на нашей "Ладе" в гостиницу, заходим к управляющему.

– Кто-нибудь был в номере в её отсутствие?

– Да, одна наша работница, она производила учет. Но у нас никто не ворует. Может, ваша женщина потеряла часы на пляже, а теперь валит на нас. Сколько они стоят?

– 500 лир.

– Это она так говорит. Может, гораздо меньше.

Наконец, управляющий сдаётся:

– Ладно, ладно, вот я отдаю свои собственные деньги, – раздраженно говорит он, вытаскивает из сейфа 500 лир и кладет перед нами, на стол.

Полицейский встает и говорит управляющему:

– А завтра утром подъезжайте в участок.

Отвозим его обратно и возвращаемся в гостиницу.

Доморощенный теоретик

В 1987 г. я, пользуясь своей собственной картотекой и рукописным дебютным указателем к имевшимся в моей библиотеке шахматным книгам, написал небольшую статью о защите Оуэна 1. e4 b6 2. d4 Cb7 (B00 – один из индексов пятитомной югославской «Энциклопедии шахматных дебютов», которые используются вплоть до настоящего времени) под названием «Почему играют ферзевое фианкетто?» и послал её самотёком (как тогда было принято говорить о рукописях начинающих авторов, приходивших в журналы по почте) в «64-Шахматное обозрение» («64-ШО»). Мне прислали ответ из редакции, в котором сообщалось, что вопрос о публикации статьи будет решён после проверки предложенных мной вариантов. Вскоре я уехал во вторую, теперь уже четырёхгодичную загранкомандировку в Сирию. Там я узнал, что статья опубликована в № 6, 1988 (стр. 19).

Приехав в очередной отпуск, на волне достигнутого успеха я написал ещё одну статью – о варианте 1. c4 b6 2. d4 e6 3. e4 Cb7 (A40) под заголовком «Английская система в английском начале» и так же самотёком послал в «64-ШО». На этот раз к двум упомянутым выше источникам я добавил материалы из появившихся у меня в небольшом количестве югославских «Шахматных Информаторов». Статью опубликовали в № 4, 1990 (стр. 18-19). В отличие от первой, занявшей три столбца, здесь их было уже шесть и маленький рисунок, изображавший толстого пешехода в пальто и шляпе. На одной брючине у него было написано «с2», а на другой – «с4». Следует отметить, что в обоих случаях я получил в бухгалтерии журнала «64-ШО», где на меня была заведена отдельная карточка, положенный мне неплохой гонорар.

Вернувшись в Москву после августовского путча 1991 г., я, завершая цикл статей о неправильных началах с фианкеттированием ферзевого слона чёрных, написал о том, какие варианты могут возникнуть при другом порядке ходов: 1. c4 b6 2. d4 Cb7 (А40), назвав статью «Ещё один камень в фундамент английской системы».

Решив до конца разобраться с индексом А40, я обнаружил большое число партий, начинавшихся с 1. d4 е6 2.с4 Сb4+ (это так наз. защита Кереса, поклонником которой является В. Эйнгорн), и решил написать об этом статью, предложив два её названия – «К чему может привести перестановка ходов» или «На стыке дебютных систем».

Обе статьи я отправил почтой в «64-ШО», но у журнала тогда были финансовые проблемы, а в 1992 г. он вообще перестал выходить. Через некоторое время я попросил жену позвонить главному редактору. Ей ответил шахматный мастер и журналист Александр Рошаль, сменивший на этом посту Анатолия Карпова. Она напомнила о предыдущих статьях и спросила о двух других.

– Помню-помню, хорошие статьи, – ответил тот. – К сожалению, во время переезда редакции они потерялись.

Больше в "64-ШО" я не писал.

В 2005 г. международный мастер И. Одесский выпустил книгу под названием «Невозможное начало», дав своё, не вполне точное, если вспомнить тему моих третьей и четвёртой статей, название системе 1. d4 e6 2. c4 b6 – «А40». Спустя два года она вышла в переводе под принятым в англоязычных книгах заголовком “English Defence” («Английская защита»). Прочитав русский вариант, я написал по электронной почте автору. О моей статье он ничего не знал и, кроме неё, попросил прислать сканы двух других, неопубликованных статей, поскольку его тоже интересовал весь индекс А40. Но у меня сломался сканер, и на этом наша переписка закончилась.

Поделиться с друзьями: