Вспоминая голубую Землю

Джеффри подумал обо всех тех случаях, когда Юнис утруждала себя общением с ним, когда была жива. Если мнение конструкта было точным отражением чувств реальной женщины, то она проделала отличную работу по сокрытию их от остальных членов семьи. Вращаясь над ним, глядя вниз из своего лунного изгнания, она излучала примерно столько же тепла, сколько Плутон.

– Ты действительно заставила нас почувствовать, что нас ценят, - сказал он.

Это был настоящий шок - оказаться на солнышке, снова в Габоне, свободным человеком, вернувшимся на Землю.

Он прошел через одну таможню в лунной иммиграционной службе; теперь в конце Либревиля была еще одна. Джеффри знал, что все его документы были в порядке и что он сознательно не нарушал никаких правил. Но он все еще размышлял об инциденте на границе с Китаем, убежденный, что рано или поздно его имя будет втянуто в судебное разбирательство. Похлопывание по плечу, тихое слово на ухо. Извиняющиеся чиновники вводят его в комнату без окон с ордером на арест.

Но в Либревиле ничего не произошло. Их даже не заинтересовала перчатка, о которой он обязательно заявил перед тем, как пройти через охрану. Возможно, озадаченные тем, зачем кому-то понадобилось утруждать себя импортом такого совершенно невзрачного предмета, но не настолько озадаченные, чтобы что-то из этого сделать.

Некоторое время он бродил по садам рядом с терминалом лифта, регулярно останавливаясь на парковых скамейках, чтобы дать отдых мышцам. Фонтаны шипели и переливались вокруг него. Была середина дня, и на небе не было ни облачка, оно было до нелепости голубым и бесконечным, как будто простиралось до самой Андромеды, а не ограничивалось острием цвета индиго, которое он видел из космоса. После освещенных прожекторами пещер Непросматриваемой зоны это было похоже на то, как если бы к реальности было прикреплено отдельное измерение. Он был совершенно доволен тем, что просто откинулся на спинку скамейки в парке, следя за шестью нитями гитарных струн лифта, когда они поднимались и сходили на нет, в точной, сводящей на нет демонстрации перспективы точки схода. Поезда на нитях поднимались и опускались, менисковидные шарики черного масла скользили по проволоке. Буруны набегали на морскую стену полуострова, убаюкивая своим бесконечным грохотом, похожим на грохот цимбал. Чайки проносились мимо него, ослепительно белые окна в форме птиц открывали вид на другое, более чистое творение.

Он с трудом поднялся на ноги и поднял спортивную сумку, которая теперь казалась набитой дюжиной вольфрамовых слитков. Морщась от напряжения, он пошел обратно через мерцающие сады к железнодорожной станции, где вполне рассчитывал сесть на экваториальный экспресс обратно в Найроби. Ночной поезд дал бы ему время собраться с мыслями, и это отложило бы возвращение домой еще на несколько часов. Но когда он прибыл в зал ожидания, диспетчер сообщил ему, что сейчас в зарезервированной посадочной зоне ожидает присланный специально для него частный аэролет.

– Пошли вы на хрен, - сказал он себе под нос.

Два часа спустя он снова оказался в воздушном пространстве Восточноафриканской федерации. Солнце еще даже не село, когда он приземлился у дома; он обнаружил, что экзоскелет ждет его, стоя там, как безголовая конструкция, готовая принять Джеффри в свои мягкие объятия. Он отшвырнул экзо в сторону и прошествовал в дом, как человек, ощетинившийся перед дракой в баре.

Гектор и Лукас ждали его, развалившись в садовых креслах и попивая послеобеденные напитки на террасе, выходящей на запад. Перед ними, словно настольная игра, была развернута парящая проекция футбольного матча Премьер-лиги.

– Джеффри, - сказал Гектор, делая вид, что почти встает со своего места, но на самом деле не завершая движение.
– Рад наконец-то видеть тебя снова на твердой земле! Я вижу, ты нашел аэролет.

– Его трудно не заметить, - сказал Джеффри, бросая спортивную сумку к своим ногам.

– Впрочем, вам не стоило беспокоиться.

– Мне показалось целесообразным способствовать твоему скорейшему возвращению, - сказал Лукас, наклоняясь, чтобы почесать кожу под яркой пластиковой сороконожкой, прикрепленной к его ноге. На нем были шорты, теннисные туфли и оранжево-желтая рубашка с разрезами.
– Ты решил не использовать экзо?

– Я не калека, кузен.

– Конечно, нет.
– Лукас сделал футбольный матч невидимым.
– Однако мы принимали близко к сердцу исключительно твои интересы. Сейчас мы с братом легко приспосабливаемся к земной гравитации, но это только потому, что у нас обоих накопилось очень много космических часов. С опытом адаптация действительно становится легче.

– Буду иметь это в виду.
– Он не хотел быть слишком любезным с кузенами, особенно когда ему было что скрывать от них.
– Не то чтобы у меня были какие-то планы снова лететь в космос.

– Луна все равно почти не в счет, - сказал Гектор.
– Но давай не будем портить Джеффри настроение - я уверен, что это было похоже на отличное приключение. А эта неловкость, история с задержанием вашего друга? Мы больше не будем говорить об этом. Честно говоря, мы тебе очень благодарны.
– Он многозначительно взглянул на сумку.
– Эта... гм... штука - она там?

Джеффри наклонился и расстегнул молнию на сумке. Перчатка лежала поверх его одежды; это была последняя вещь, которую вернули обратно после прохождения таможни. Он вытащил ее и бесцеремонно бросил Гектору, которому пришлось поспешно поставить свой стакан, чтобы поймать ее.

Гектор осмотрел перчатку прищуренным, испытующим взглядом коллекционера марок.

– Дай-ка я посмотрю, - сказал Лукас.

– Мы можем обратиться к домашним архивам, - сказал Гектор, передавая вещь брату, - посмотрим, соответствует ли она какому-либо из костюмов, которые, как известно, носила Юнис.

Лукас с явным отвращением потрогал перчатку, наморщив кончик носа.
– Исходя из строгого соотношения затрат и выгод, отправка Джеффри на Луну, чтобы забрать это, возможно, была не самым благоразумным из наших недавних финансовых решений.

– Это действительно выглядит немного неряшливо, - признал Гектор, прежде чем вернуться к своему напитку.
– И в хранилище действительно больше ничего не было, Джеффри?

– Именно это я и сказал.

– Больше ничего?
– Лукас допытывался.
– Никаких сопроводительных документов?

– Только перчатка, - раздраженно сказал Джеффри.

– Она была не в себе, - сказал Гектор, забирая перчатку у брата.
– Это единственное возможное объяснение. Не то чтобы это имело особое значение, зачем она ее туда положила. Мы опасались, что в хранилище может быть что-то опасное, что может подорвать репутацию семьи. По крайней мере, мы можем быть спокойны на этот счет, не так ли?
– Он все еще рассматривал перчатку, вглядываясь в нее с удвоенной сосредоточенностью.

– Полагаю, что так, - согласился Лукас.
– По крайней мере, наша главная проблема устранена.

– Какая проблема?
– спросил Джеффри.

– Что мы найдем бумажную волокиту, документы, - сказал Гектор.
– Кое-что, за чем нужно было проследить. Не какая-то старая реликвия, которую мы можем безопасно спрятать в семейном музее, где на нее никогда не взглянут во второй раз.

– Если это все, для чего я вам нужен...
– сказал Джеффри, потянувшись застегнуть молнию на спортивной сумке.