Вспомни меня

— Ты всегда столь цинична?

Его губы изгибаются в чувственной улыбке, и ей до смерти хочется прижаться к ним своим ртом...

— Цинична? — Она пробежала глазами по его фигуре и лицу — узкая талия, широкие плечи, тонкие, твердо сжатые губы — и ободряюще улыбнулась. — Извини. Я не хотела ранить твои чувства.

— Неужели? — Серые глаза улыбнулись в ответ, а голос слегка дрогнул.

Этот мужчина использовал свой взгляд как оружие, очень действенное, кстати. Санчия никогда не чувствовала себя столь возбужденной. Пыталась сопротивляться магии его глаз — и не могла.

— Значит, предпочитаешь анонимность? — Его голос снова дрогнул, и она внезапно поняла, что за непроницаемым и даже ироничным лицом скрыта ранимость. — Ты меня интригуешь.

— А почему бы и нет? — Ей так хотелось погладить его по щеке, что она сжала пальцы. — Мы же больше не увидимся.

— Разве?

Недоумение в его голосе слегка смутило ее. Она хотела бросить ему вызов, но никак не могла найти подходящих слов. Их взгляды скрестились — его темно-серый увяз в янтарном омуте ее глаз.

Она сама обозначила их отношения.

Какая глупость!

Схватив со стола фотоаппарат, Санчия встала и, ни слова не говоря, направилась к лифту. Двери почти закрылись, когда между ними протиснулась сильная мужская рука. Они взвизгнули и открылись. Мужчина и женщина застыли, глядя друг на друга, словно враги перед битвой.

Бежать было некуда.

Внезапно их прорвало. Существовали лишь губы — требовательные и искушающие. Он погрузил руки в копну ее волос. Поцелуй оказался столь сладок, что Санчия вцепилась в мужчину, чтобы удержать равновесие, и воскликнула от удовольствия. Сильная рука обвила ее талию, и она прижалась к крепкому мужскому телу.

Лифт плавно поднимался, раздалась мягкая трель, двери разомкнулись.

Никого, лишь звенящая тишина, Алекс поднял голову и замер в ожидании ее решения: уйдет или останется.

Она не помнила, кто первый потянул другого к двери номера. В сущности, это было неважно, ее волновало лишь, как быстрее очутиться в его объятиях.

Алекс никогда за собой ничего подобного не замечал. Он пользовался девушкой, чтобы заглушить боль, и в то же время интуитивно чувствовал, что она использует его тем же образом.

Алекс не мог насытиться ею. Так бы до скончания века обнимал это горячее тело, дрожа от прикосновения ее рук и ног!

В номере было темно, в открытые двери балкона лился лунный свет, доносились томные песни лягушек и интимное шипение ящериц. Бермудские ночи созданы для любви.

Она хотела его немедленно. О, пожалуйста! Не желала ждать, не могла ждать.

Алекс застонал, опьяненный ее мгновенной отзывчивостью. Ему тридцать шесть, он ведущий адвокат с развитым чувством ответственности и здравым смыслом... Но сейчас ему на все плевать.

Он знал, что в такой романтичный, тихий вечер ему следует любить ее с нежностью, неторопливостью и вниманием, но она выгнула спину и напрягла бедра. И Алекс понял, что пропал.

На возню с кружевными трусиками ушло несколько секунд. Возможно, Алекс действовал немного грубо — она тихо вскрикнула, выражая протест, но кто обращает внимание на мелочи в момент экстаза?

Почти одновременно они достигли пика наслаждения.

Когда к Санчии наконец-то вернулась способность соображать, она никак не могла взять в толк, как очутилась здесь.

Почему? Она никогда не совершала столь безрассудные поступки!

Девушка задвигалась, и он убрал руку. Не глядя на своего неожиданного любовника, она подобрала с пола платье и стала шарить в поисках трусиков.

— Ты это ищешь?

Санчия чуть со стыда не сгорела.

Она выхватила тонкую полоску кружев из его загорелой руки, стараясь не встречаться с ним глазами.

Мы уподобились животным! Господи, он даже не раздет!

Только большое горе могло толкнуть ее в его объятия. Вероятно, она слишком много выпила и мало ела сегодня. Санчия прижала руку к губам и бросилась в ванную.

В порыве вожделения они забыли даже о средствах контрацепции! Девушка с ужасом прижала полотенце к дрожащим губам.

Что он обо мне подумает?

— Ты в порядке?

Девушка мысленно воздала хвалу своим длинным волосам, в которых можно спрятать перепачканное косметикой лицо.

— Прекрасно. — Ее голос звучал бесцветно.

— Я не понял, что ты слегка перебрала. Думал, ты контролируешь ситуацию. Никогда бы не привел тебя сюда, догадайся я об этом раньше.

Мужчина брал вину на себя. По страдальческим ноткам в голосе Санчия догадалась, что он тоже сожалеет об их необъяснимом порыве.

— Не переживай. — Ей никак не удавалось справиться со смущением, голос предательски сорвался. Этот человек все еще оставался для нее незнакомцем, которому она не в силах объяснить, что стыдится происшедшего не меньше, чем он. Чем быстрее она покинет этот номер, тем лучше.

— Это не должно было случиться, — попытался объяснить он.

— Не должно.

— Я вызову такси и отправлю тебя домой.

Девушка подняла на него глаза. У нее и сейчас замирало сердце при виде этих нежных и чувственных губ.

— Да. — А что ты, собственно говоря, ожидала? Что такой мужчина захочет от тебя нечто большее, чем допуск к телу?

—А пока сделаю тебе кофе, — нашелся Алекс.

Когда пять минут спустя Алекс захотел проведать девушку, то обнаружил комнату пустой. Он заметил приоткрытую дверь и вышел в тихий коридор. Работал лифт. Должно быть, это она ехала вниз. Алекс толкнул дверь запасного выхода, и тут же влажный воздух ворвался в помещение, послышалось шипение ящериц под аккомпанемент бормочущего моря.

Он увидел ее вдалеке — одинокая фигура, освещенная прибрежными фонарями. Девушка ступала по розовому песку, покачивая сандалиями в руке.

Она даже лифта не дождалась, так ей не терпелось уйти, воспользовалась пожарным ходом.

Алексу стало не по себе. Ему ее не догнать, даже если он станет скакать через две-три ступеньки. Сама пришла к нему и сама ушла без расспросов, без упреков, без слез, не желая общаться ни с ним, ни с кем-либо еще.

А она уже сейчас, возможно, беременна его ребенком...