Вспомни меня

Санчии стало неловко, и она обрадовалась, когда появился официант с вином.

— О, мое любимое! — с восторгом воскликнула она.

— Естественно, — осторожно заметил Алекс. Конечно же, он знает ее, возможно, даже больше ее самой. Санчия смутилась.

В приглушенном свете ламп его волосы блестели черным шелком. Для вечера он выбрал рубашку в черную и серую полоску, пиджак, сшитый на заказ, сидел на нем как влитой. В расстегнутом вороте виднелись жесткие кудрявые волоски.

Неосознанно она скользила взглядом по его плечам, шее, груди, словно ощупывала и пробовала на прочность мускулы. Голова ее внезапно затуманилась, на ум пришли томные слова любовных баллад.

Санчия была похожа на человека, заснувшего с открытыми глазами. Внезапно ее щеки окрасились румянцем.

— Как мы встретились?

— Никаких проблесков? — Алекс взял булочку с тарелки и принялся намазывать ее маслом, чтобы потянуть время.

Санчия безнадежно махнула рукой.

— Это случилось на вечеринке.

— На вечеринке?

— Около двух лет назад.

— Двух лет? — эхом отозвалась она. — Не помню, — девушка поставила локти на стол и сжала пальцами виски.

— Я совмещал приятное с полезным, бизнес, сама понимаешь, а ты... ты делала фотографии.

— Фотографии? Я работала?

— Нет, не в эту ночь.

Санчия нахмурилась.

— А где это случилось? Чья была вечеринка? — на лице у нее появилось страдальческое выражение.

— Детали не важны.

— А я была одна? Поколебавшись, он кивнул.

— Итак, мы встретились, — продолжила девушка, — и ты попросил меня... уйти с тобой?

Алексу внезапно показалось, что на него обрушили тонну земли, стало трудно дышать. Как он может признаться сейчас, что тогда использовал ее, чтобы выплеснуть свое горе и чувство вины из-за смерти брата? Он даже имени Люка не мог произнести.

— Не... совсем так.

— А как? — Глаза Санчии расширились. — Я попросила тебя уйти со мной? — Она не могла поверить в столь отчаянный поступок: к таким мужчинам, как Алекс Сабре, она вообще боялась подойти. Ее характер не мог круто измениться. В голове застучали, забарабанили тысячи молоточков.

— В ту ночь, — продолжал Алекс, — я даже имени твоего не узнал.

— Как так?

Его рот печально скривился.

— Кажется, ты не хотела сказать его мне. — Густые ресницы опустились, прикрыв серые глаза.

— Почему я вела себя столь неучтиво? — засмеялась она, не веря собственным ушам.

Он не засмеялся в ответ, просто сидел и внимательно наблюдал за ее реакцией. Взвешивал, оценивал, анализировал, как в суде.

— Ты, вероятно, меня напугал, — с легкой дрожью в голосе подвела итог Санчия.

— Ты находишь меня страшным? — мягко удивился он.

Девушка промолчала. Я же не знаю, что он за человек, убеждала она себя и чувствовала, что врет, знает откуда-то — вероятно его шарм создавал атмосферу дружелюбия и понимания.

— А что случилось потом?

Потом? Он едва не задохнулся. Как сказать ей, что у них не было ничего общего, на чем могли строиться серьезные отношения, только неуемная, обоюдная жажда друг друга? Не оттолкнет ли это ее снова?

— Понимаешь, мы встретились... при... таких... обстоятельствах. Я... — Он говорил запинаясь, словно ему с трудом удавалось восстановить в памяти детали. — Ты работала в маленькой провинциальной газете независимым репортером.

— Я работала в газете... — Она снова покачала головой, роясь в закоулках памяти и снова не находя ни малейшего отклика на его слова.

— Однажды я пришел туда и натолкнулся на тебя.

— Правда? — Она нервно хмыкнула. — В тот раз я была более сговорчива?

Алекс сел прямо и положил руки на стол.

— Ты никогда не была сговорчивой, — пробормотал он, бросая на девушку странный взгляд.

Что он имеет в виду? Неужели я могла отвергнуть потрясающего мужчину? Сразу же видно, что он восхитительный любовник.

— Я дала тебе отставку на время, — вслух решила она. — Но мы долго не возились с охами и вздохами?

Она сама поразилась своей наглости. Надо же такое ляпнуть! Неудивительно, что его улыбка стала похожа на оскал хищника.

Краска стыда выступила на ее щеках. Конечно, он не знает ее мыслей, но зачем врать себе: такой мужчина не может желать исключительно платонических отношений, да и у нее вряд ли нашлись силы противиться его шарму...

— А что ты делал в редакции? — переменила она опасную тему.

— О... — он поджал губы. — Искал информацию.

— По поводу судебного дела?

— Можно сказать и так.

Санчия кивнула. Все, что он говорил, выглядело откровенным и чистосердечным желанием помочь ей, и все-таки оставалось ощущение, что он не договаривает, выдавая ей правду порциями, и исключительно ту, которая устраивает его. Санчия передернула плечами. Какой уверенностью в себе она должна была обладать, чтобы играть с таким человеком!

— Откуда мне знать, что твои слова — правда? — громко спросила она. Он, в сущности, незнакомец, который уверил ее в своем сердечном расположению. — У тебя есть наши общие фотографии?

Уголки его рта опустились, он пожал плечами и, к ее удивлению, достал из внутреннего кармана и положил на стол маленькую цветную карточку.

— Вот.

Она увидела себя на фоне каменной стены, волосы развевались на ветру, лицо сияло. Санчия от всего сердца улыбалась тому, кто ее снимал.

— Это ты фотографировал? — выдохнула она.

— Она послужит доказательством нашего знакомства, — заметил он. — И вот еще.

Алекс вручил ей следующую карточку. На ней крупный лебедь распростер крылья над другим лебедем, сделанным изо льда. На черном фоне казалось, настоящая птица бьется грудью о своего замершего близнеца и брызги превращаются в лед.

— Красиво, — прошептала Санчия. — Где она снята?

— Там же, где и первая.

— А кто снимал? — насторожилась девушка.

— А ты как считаешь? — мягко поинтересовался он.

Музыка изменилась, над залом поплыли яркие, чувственные звуки. Санчия закрыла лицо руками и задышала прерывисто, стараясь обрести контроль над внезапным липким страхом.

— Тебе плохо?

— Я не знаю, я... — Пот, холодный и противный, заструился по спине, голова пошла кругом. Санчия взглянула на него огромными ошалевшими глазами. — Мне очень неловко, но можем мы выйти на воздух?