Вспомни обо мне

– Пятое! Меня чуть не сбила машина! Как же я забыл?! И это был «Мерседес»!

– Вот именно! Толя, скажи, в случае, если с тобой что-нибудь случится, у тебя есть наследники?

– Нет. Я хотел написать завещание в пользу Лары.

Значит, дело в Вере. Кто-то хочет отомстить тебе за ее смерть. Но почему? Ведь она, насколько мне известно, умерла от кровопотери плюс гепатит.

– Да, этот доктор сказал еще мне, чтобы я не приближался к ней.

– Если он так сказал, значит, она была жива, я лично так думаю, – сказала Мира. – Рита, выпей чаю.

На столе заерзал телефон Концевича.

– О, а вот и Леня! – Он схватил телефон. – Да, Леня… Что? Да… Понял… Хорошо… Нет, я не боюсь… Приеду…

С потрясенным видом он довольно долго слушал, что ему говорили в трубку, после чего отключил телефон и посмотрел на своих гостий с умоляющим выражением лица.

– Она там… Вера… В ресторане «Европа». Снова сидит с тем парнем… Леня говорит, что я должен туда поехать, чтобы ее увидеть собственными глазами. Я сказал ему, что не боюсь, но это не так… мне страшно.

– Мы поедем с тобой, – сказала Рита. – Быстро одевайся, собирайся… ну вот наконец-то и я ее увижу… А ты не нервничай… Пойми, покойники не возвращаются. Это – не Вера. Но та женщина, я думаю, все же имеет отношение ко всем тем несчастьям, которые свалились на твою голову. Толя, возьми себя в руки. Мира… Поехали.

22

Марк поужинал в одиночестве, вымыл посуду и улегся на диван перед телевизором. Он отлично знал, где Рита и с кем, и, тем не менее, злился на нее за то, что она снова, уже в который раз, чрезмерно увлеклась расследованием. Он считал, что она занимается явно не своим делом, действует подчас рискованно, увлекается, распутывая криминальные узлы, и забывает на время о том, что у нее семья и что это он, ее муж, Марк Садовников, следователь прокуратуры, а не она.

Он был счастлив первое время их брака, когда она, несмотря на новый для нее статус жены и хозяйки, продолжала заниматься в своей мастерской. Рита, талантливая художница, много работала, создавая новые полотна и успешно их продавая, и так было до тех самых пор, пока она не почувствовала вкус нового для себя дела – криминальных расследований. Со свойственным ей азартом она время от времени, если новое дело представлялось ей интересным, необычным, оригинальным, активно вмешивалась, бесстрашно встречалась с самыми разными людьми, завязывала знакомства, совершала длительные и опасные поездки, если они казались ей нужными, и все это проделывала уверенно, с размахом проявляя внутреннюю свободу, которой так дорожила и с которой не собиралась расставаться ни при каких условиях. Я – свободная женщина. Не смей покушаться на мою свободу. Я предупреждала тебя, что всегда буду свободной. Даже если выйду за тебя замуж.

Он знал наизусть все то, что она может сказать в ответ на его попытку каким-то образом остановить ее, запретить заниматься опасным делом, помешать поехать туда, куда тянули нити расследования, и, что самое главное, виновником такой непростой ситуации он считал в первую очередь себя. А потому и ответственность за все, что происходило с Ритой, лежала на нем.

Марк лежал и представлял себе, как в ресторане «Европа», скорее всего в большом зале, собралась довольно-таки странная компания. Пьяный Леня Охрименко, играющий роль наблюдателя, а потому возомнивший себя главной персоной на этом необычном ужине. Двойник Веры со своим спутником, скорее всего, Михаилом Нольде. И, наконец, Рита и Мира, охраняющие впавшего в депрессию Толю Концевича. Как будут развиваться события? Попытается ли Анатолий поближе познакомиться с этой женщиной? Напьется ли? И почему там нет его самого, Марка?

В ответ на его немой вопрос послышался характерный звон ключей – вернулась Рита. Прошла в комнату, тихо села на диван и обняла Марка.

– Ох, как я устала. Ноги гудят. Я сегодня целый день на каблуках. Так устала, что даже чулки снять не могу… пошевелиться не могу… Ты был прав, не женское это дело. Хотя и ужасно интересное.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе снять чулки?

– Да… Только они грязные, я имею в виду, забрызганы грязью. У меня и плащ тоже в грязи. Меня проезжающая машина окатила.

– Расскажи, не томи, он видел ее?

– Да. Мы все видели. Сели за соседний столик, который, к счастью, оказался свободным. Охрименко сидел вообще возле сцены, но мы тоже наблюдали за ним. Он сильно выпил и все порывался встать и подойти к нам. Так вот, видела я эту молодую женщину. Ну, что я могу сказать? Красивая, здоровая, уверенная в себе и, главное, спокойная. Ничего и никого не боится, не оглядывается, от резких звуков не вздрагивает, улыбается и кажется вполне счастливой. А ее спутник, Михаил Нольде, как я понимаю, производит впечатление интеллигентного молодого человека по уши влюбленного в нашу «Веру».

– Что Концевич?

– Он сразу, как только увидел ее, сказал: да, это она. И ни капли сомнения. Все ее: и внешность, и движения, и смех… Он весь вечер не сводил с нее глаз, но так и не подошел. Побоялся.

– И что вы намерены теперь делать? Кто попытается выяснить, кто она такая на самом деле?

– Не знаю. Но для Концевича это будет настоящее испытание. Он, мне кажется, сейчас вообще не в себе. Сильно напуган. Говорит, что не понимает, каким образом она осталась жива, но что это она. Я даже опасаюсь за его психику.

– Как вы расстались?

– Мы с Мирой проводили его домой. А эта парочка осталась в ресторане. Охрименко ушел еще раньше. Он едва на ногах стоял.

Марк поднялся, встал на колени перед женой и принялся медленно снимать с нее чулки. Прозрачные, тонкие, они легко скользили по гладкой коже… Марк поцеловал колени Риты.

– Я не хочу, чтобы ты связывалась с этим делом. И с другим тоже. Хочу, чтобы ты принадлежала только мне, чтобы всегда была рядом со мной, чтобы… Рита, ну хочешь, я всегда буду снимать с тебя чулки, надевать их, могу даже заштопать. Я понимаю, ты свободна, но как же я? Я не хочу свободы, я хочу принадлежать тебе… Я люблю тебя. Как видишь, твой муж не слишком красноречив…

– Но твои руки рассказывают мне о любви не хуже тебя. Марк, я понимаю все, что ты чувствуешь. Но и ты пойми меня. Я пытаюсь тебе помочь. Что в этом плохого?

– Да ничего… Давай вторую ногу. Понимаешь, если бы я, к примеру, был ученым, и мы с тобой в лаборатории занимались, скажем, какими-нибудь опытами, оставались вместе и ночами что-то писали, считали, ты помогала бы мне – это понятно, ты бы всегда была рядом. Но ты помогаешь мне таким образом, что я тебя не вижу, я переживаю за тебя и не знаю, что тебе придет в голову в следующую минуту!

– А если бы это ты был художником, а я – следователем прокуратуры, тогда как? Ты бы поставил мне условие – бросить работу? Во благо семьи, любви и т. д?

– Возможно, – искренне признался Марк.

– Но тогда и я, учитывая принцип равенства между мужчиной и женщиной, поставлю тебе условие: или семья, или работа? Что ты выберешь, дорогой Марк?

– Семью, конечно. Но мне будет так жаль расставаться с любимым делом.. Думаешь, мне работа в тягость? Или я иду на нее как на каторгу?