Вспомнить всё (сборник)

– Нет, я все равно не отступлю, – упрямо ответил посетитель, но горькая правда состояла в том, что он уже отступил. Чернокожий телохранитель, ходивший за Анархом как нянька, абсолютно прав, и оставаться здесь значит только тратить время. Вот прийти бы года два назад…

– Я ухожу, – сказал Энг с горечью, – пускай играет в свои шарики. – Он сунул конверт обратно в карман и двинулся прочь, потом, остановившись, добавил: – Попробую в последний раз вчера утром, перед встречей в Библиотеке – если, конечно, рабочий график Анарха позволит.

– Нет проблем, – ответил чернокожий сочувственно, – к нему теперь мало кто обращается, сами видите, какой он…

Энг благодарно кивнул и поплелся восвояси, оставив бывшего Анарха половины цивилизованного мира играть в траве.

Прошлое утро – последний шанс. Столько ждал, и все впустую.

Вернувшись в номер отеля, он позвонил на Западное побережье в Библиотеку и вскоре узрел перед собой очередного представителя чиновничьего племени, с которым в последнее время так много общался.

– Соедините меня напрямую с Нильсом Лерером, – потребовал Энг.

Если уж говорить, так с тем, кто принимает решения. Судьба его книги, от которой теперь осталась лишь машинописная рукопись, находилась в руках этого человека.

Секретарь ответил с ноткой пренебрежения в голосе:

– Сейчас уже слишком рано, мистер Лерер ушел.

– Нельзя ли позвонить ему домой?

– Скорее всего, мистер Лерер сейчас завтракает, – надулся секретарь. – Подождите до вчерашнего вечера. У мистера Лерера множество трудных и ответственных обязанностей, ему требуется отдых.

Совсем расстроившись, Энг бросил трубку, даже не поздоровавшись. Ладно, ничего страшного, все равно отсрочку он едва ли выторгует. В конце концов, у руководства Второго отдела Библиотеки и в самом деле обязанностей по горло, а таинственные Искоренители, между тем, не дремлют, следя за тем, чтобы изобретения уничтожались со всем усердием. Что и произойдет с его собственным трудом. Что ж, пора признать поражение и возвращаться на Запад.

Выходя из номера, Энг задержался у туалетного столика и взглянул в зеркало, проверяя, как врастает утренняя щетина из пакетика. Потом взглянул повнимательней… провел рукой по щеке… И вскрикнул в ужасе.

Щеки потемнели и кололись как наждак – щетина не втягивалась в кожу, она росла!

Что это?! Энг стоял с раскрытым ртом, испуганно таращась на свое отражение. Лицо в зеркале было чужим, непривычным, странно искаженным. Что происходит? Как это возможно?

На всякий случай он решил не выходить, сел и стал ждать, сам не зная чего. Похоже, встреча с Нильсом Лерером вчера в два тридцать не состоится. Потому что…

Он понял, почему, почуял каким-то инстинктом, едва лишь взглянул в зеркало на туалетном столике. Никакого вчера уже не будет, во всяком случае, для него.

А для всех остальных?

Надо снова поговорить с Анархом, сказал он себе. К черту Лерера, нет смысла теперь с ним встречаться. Главное – увидеть Себастьяна Пика, и как можно скорее, прямо сегодня, пораньше. Взглянуть – и сразу станет ясно, что происходит, и если догадка верна, то рукописи больше ничего не грозит. Безжалостные чиновники Агентства и вся зловещая система искоренения больше ему не угрожают – по крайней мере, на это можно надеяться.

Так или иначе, время покажет. Время… Фаза Хобарта. С ней что-то происходит, и это может касаться не только Людвига Энга.

– Мы были правы, – сказал Гантрикс, дрожащей рукой включая запись. – Это материал с видеокамеры в Библиотеке. Изобретатель своббла Людвиг Энг пытался поговорить с Лерером, но безуспешно.

– Стало быть, и смотреть нечего? – ядовито усмехнулся Бард. На его круглом зеленом лице появилась гримаса разочарования.

– Не совсем, – покачал головой Гантрикс. – Вот, поглядите. Главное тут – лицо Энга. Он провел день с Анархом, и в результате его физиологические процессы пошли обратным ходом. Смотрите сами.

Минуту они молчали, вглядываясь в экран. Потом Бард откинулся на спинку кресла и задумался.

– Это знак, – вздохнув, произнес он. – Тяжелый случай заражения волосяной растительностью. Встречается у лиц мужского пола, особенно у европеоидов.

– Может, искоренить его? – предложил Гантрикс. – Прямо сейчас, пока не добрался до Лерера.

Специальный пистолет возвращал любого человека в утробу в считаные минуты.

– Думаю, он вполне безобиден, – поморщился Бард Чай. – Свобблы больше не существуют, их не вернуть.

Однако в глубине души шевелились сомнения и даже смутное беспокойство. Что, если Гантрикс вернее оценил ситуацию? Прежде он не раз проявлял недюжинную проницательность, за что и был высоко ценим руководством Верховного Чистилища.

– Если фаза Хобарта не действует на Энга, – упорствовал, между тем, Гантрикс, – то разработка своббла начнется снова. В конце концов, Энг получит рукопись, и контакт с Анархом он установил еще до того, как исполнители Агентства приступили к последней стадии искоренения.

Верно. Бард Чай задумчиво кивнул. Тем не менее принимать Людвига Энга всерьез было трудно. С бородой или без бороды, этот человек никак не выглядел опасным. Чай повернулся к Гантриксу, собираясь заговорить… но так и застыл с раскрытым ртом.

– Вы как-то странно смотрите… – Гантрикс озабоченно нахмурился. – Что-то не так?

Бард долго молчал.

– Ваше лицо… – наконец, произнес он, с трудом скрывая волнение.

– Что с моим лицом? – Гантрикс поспешно ощупал подбородок, моргнул. – О боже!

– А ведь вы даже не приближались к Анарху, – проронил Бард.

На всякий случай он потрогал собственные щеки и подбородок… и явственно ощутил пробивающуюся щетину! Что же случилось? Обращение линии жизни Анарха могло быть лишь следствием некой причины, общей для всех. Это проливало новый свет на ситуацию.

– А не может это быть следствием исчезновения Энговского прибора? – задумчиво предположил Гантрикс. – Ведь помимо упоминания в рукописи своббл больше не имеет никакого отношения к существующей реальности – а между тем он напрямую связан с фазой Хобарта. Вообще говоря, нам следовало предвидеть что-нибудь этакое.