Вспомнить Все

Убрав с колен книгу, отломил кусочек. Положил омлет в рот, медленно прожевал.

— Ммм… похоже на воздушное облако, никогда такое не ел. Неужели ты приготовила? — засмеялся он, не в силах скрыть удивления. — Скажешь, наконец, что это?

Я кивнула, радуясь, что не решилась на более сложный рецепт. Если честно, с готовкой я не особо дружу. Чтобы получилось вкусно, мне нужен рецепт с точными пропорциями, а при импровизации часто получается несъедобная гадость.

— Омлет, — точное название я не помню, по сути это и не имело значения. — И почему я слышу сомнение в голосе? Не веришь, что это я сделала?

— Пойми правильно, у нас знатные девушки не готовят и, думаю, даже не умеют.

И это разумно. Не отвечу же, что и я бы не стала, боясь спалить дом без современных гаджетов. А еда — это извинение за мою вчерашнюю несдержанность и бестактность. Вместо этого я победно улыбнулась, сказав совсем другое:

— Тебе ли не знать, кто я и откуда, — выдала я, садясь напротив и принимаясь за завтрак.

К моему облегчению, Николас исчез так же внезапно, как и появился. Я было пристала к Алексу с расспросами, но он заявил, что это меня не касается и мои вопросы так и остались без внимания. А как мне не вмешиваться, если я вздрагиваю даже от мысли об Николасе? Шли дни, Ник больше не приходил, но это не значило, что он не явиться завтра или после завтра. Алекс раздраженно переводил тему, когда я пыталась разузнать хоть что-то. Его молчание нервировало.

Каждый вечер с тревогой ждала сгущающиеся сумерки и все чаще меня посещали мысли о родном доме. Они крутились в голове заведенным волчком, постепенно разбиваясь о безвыходность ситуации. От безнадежных мыслей спасало только душевное беседы с Энджилом.

После его откровения мы вновь стали ближе. Мне хотелось, а главное стало комфортно не только общаться, но и просто находиться с ним рядом. Видимо, тот разговор заставил посмотреть на него по-другому, увидеть настоящего и поверить наконец, что он не причинит мне вреда.

Мы стали часто проводили время втроем: я, Энджил и Лола. К моей радости, он очень любил детей и, похоже, обрадовался ее появлению в доме даже больше меня. Он часто общался с Лолой и баловал ее подарками. В последние время Энджил, неожиданно охваченный вдохновением, вечерами уединялся в мастерской, скрывая от меня подробности.

Из чайника белыми барашками плыл вверх белый пар. Вдохнув бодрящий аромат недавно заваренных трав с ясными нотками зеленой мяты, сделала глоток и прикрыла от удовольствия глаза. Благодаря недавним событиям нервы, натянутые до предела, начали расслабляться. Натянутые до предела последними событиями нервы постепенно отпускало, и я уже не вздрагивать по пустякам, чувствуя зыбкую безопасность.

Выпив чай, вернула пустую кружку на столик и с легкой грустью устремила взгляд в окно. Накрапывающий несколько дней дождь закончился только этой ночью; все эти дни я с нетерпением поглядывала на улицу, ожидая именно этого момента, а в подаренное ненастьем время наконец нашла силы заняться собой.

Ближе к вечеру солнцу, то и дело прячущемуся за пушистыми тучами, удалось подсушить промокшую насквозь землю. Не дожидаясь, когда освободится Энджил или вернется от родителей Лола, направилась в одиночестве прогуляться по пустынным дорожкам сада.

Придерживая наброшенную на плечи накидку, с упоением вдохнула посвежевший воздух. Сама не знаю почему, но я вдруг вспомнила парк недалеко от дома, где мы в детстве часто гуляли с папой и мамой. Парк отличался от здешнего. В нем росли многочисленные кусты сирени, дикие яблони, некошеная трава с обеих сторон дорожек часто дорастала до колен, но я любила это место, наверное, оттого что тогда все мы были вместе. Как же давно это было, словно в прошлой жизни.

Осмотрела вздрагивающую на ветру реальность залюбовавшись, как в тени деревьев поблескивают дождевые драгоценные капли, а когда, играя ветерок качнул травинки, они точно по горкам скатились вниз, спеша просочиться в подземные глубины. За раздумьями не заметила, как стемнело. Объекты вокруг меня стали более контрастными: светлые и темные пятна с четкой границей. Опомнившись, свернула в сторону мерцающего огоньками дома.

— Здесь я чужая, — вздохнула, вспомнив, чего лишилась. Грусть черной кошкой заслонила лицо, я нахмурилась от накативших переживаний. Стало трудно дышать.

Нет, нет и еще раз нет. Упрямо вскинула подбородок и сжала кулачки, не желая больше впадать в черное уныние.

— Грустишь? — раздался голос в ночи.

Я подпрыгнула. В панике обшарила взглядом темноту, кусты и деревья вокруг тревожно зашелестели, то и дело окутываемые разлитыми между ветвями чернилами. Я замерла будто в ожидании появления хищника, и он лениво вышел в свет луны. Лицо Алекса походило на голубовато-белую маску, он широко улыбнулся, специально блеснув клыками.

— Как прошел день? — в голосе даже слышался интерес.

— Нормально, — я скептически осмотрела его черный костюм, так удачно соединяющий его и тьму.

Несмотря на странный цвет кожи, он был красив, темные волосы на висках отливали сединой. И все же Алекс — истинное создание ночи, заметила я с восхищением.

Я вздохнула, отводя от него глаза.

— Хочешь покататься на лошадях? — он прищурил глаза.

— Вот так сразу, без вступления?

— К чему лишние слова? — от Алекса ко мне потянулась заряжающая энергия, проникающая под кожу против моей воли. По всему телу разливалось наполняющее силой тепло, захотелось сорваться с места и просто бежать, потратить бьющий ключом источник.

Я охнула от подобного ощущения, он лишь с интересом посмотрел на меня и втянул оставшуюся энергию назад. Ошарашенно заморгала, смущенно улыбаясь. Что это было? Даже от мысленного вопроса о случившемся стало неловко, решила отложить расспросы на потом. Уже на бегу крикнула:

— Сейчас только переоденусь, — и, окрыленная и одурманенная бурлящей силой, поспешила к дому, оставив Алекса безмолвно стоять в темноте.

К женскому седлу я так и не смогла приспособиться, поэтому надела мужские брюки и рубашку, сверху накинув неприметный фрак серого цвета, прибрав волосы.

Когда я вновь вышла, луну скрыли плоские белесые облака, дул теплый ветерок нежно касаясь пушистым хвостом по кожи. Алекс ждал на прежнем месте, держа под уздцы двух лошадей. Он слегка ухмыльнулся моему внешнему виду, но комментировать не стал.

Наш путь пролегал через проезжую дорогу и далее сворачивал в поля. Сначала мы ехали молча, лишь изредка перекидываясь фразами. Алекс пребывал в задумчивости, я особо не расстраивалась, наслаждаясь неспешной поездкой. Я по-прежнему ощущала трепет, страх и полную зависимость от моей лошадки, это заставляло сосредотачиваться и прилагать дополнительные усилия, максимально концентрироваться на шаге лошади, подстраиваясь под него, прислушиваясь к покачивающимся движениям животного. Сейчас это были мои первоначальные задачи. Когда мне удавалось абстрагироваться, попадание в такт происходило само собой, я восторженно ловила такие моменты, и улыбка непроизвольно озаряла мое лицо. Но как только возвращалась способность мыслить и анализировать, я быстро сбивалась с ритма.

Алекс натянул поводья, замедлив шаг своего коня, прислушиваясь. Я, поглощенная мыслями, продолжила движение вперед, не обратив на его маневр должного внимания. Его жеребец топтался на месте, раскидывая мелкие камни, попадающие под копыта. Алекс резко ударил коня с обеих сторон ногами, привстав. Повинуясь желанию седока, животное рвануло с места в галоп, оставив за собой столб пыли. За несколько секунд расстояние, разделяющее нас, было преодолено.

— В чем дело? — изумилась я его странному поведению, когда рука Алекса потянула за уздцы мою лошадку, останавливая.