Встреча с силами тьмы (издание второе, исправленное)

Хозяин толкнул внутрь избы тяжёлую створку, переступил высокий порог и сразу исчез в неосвещенных сенях.

Подхватив свой рюкзак, парень направился следом, вошёл в тёмное со двора помещение и увидел в противоположной стене очень яркий проём, ведущий куда-то ещё. Свет бил оттуда прямо в глаза. Рассмотреть, что там перед ним, парень не смог.

Помня, что в подобных местах, обычно стоят бочки, бадьи и разная крестьянская утварь, Глеб совсем не хотел натолкнуться на незнакомые вещи. С большой осторожностью, он пересёк небольшую прихожую, вошёл в открытую дверь и, с облегчением понял, что находится в кухне.

Слева, возле порога одиноко стояли запылённые сапоги старика. Гость опустил «сидор» на пол, настеленный их широких досок, скинул кроссовки и поставил их рядом с крестьянской обувкой хозяина.

Большую часть помещения занимала огромная русская печь, не очень давно побеленная известью. Всё в ней, как и положено, оказалось на месте. Внизу темнело подпечье, с сухими дровами. Чуть выше, находился подшесток, с двумя чугунками. Над ним, разместился глубокий шесток, в котором виднелась заслонка чёрного цвета. Сверху, уже на кирпичной трубе, устроилась вьюшка с задвижкой.

Боковая стена русской конструкции упиралась в дощатую перегородку и, по всей вероятности, выходила в соседнюю комнату. Слева тянулся продолговатый кухонный стол, покрытый старой клеёнкой со стёртым рисунком. Тут же приткнулись четыре простых табурета, изготовленных ловким народным умельцем.

Несколько деревянных кадушек и разномастные вёдра, стояли вдоль длинной стены, свободной от какой-либо мебели. Почти все они были накрыты разными крышками, как деревянными, так и жестяными с эмалью. Над ними висела широкая полка с разнообразной кухонной посудой.

Небольшое, оконце выходило на пустынную улицу тихой деревни. Филёнчатая синяя дверь вела в жилые горницы дома. Глеб вдруг услышал, что старик возится за перегородкой. Никого не стесняясь, парень прошёл прямо туда и оказался в большой светлой комнате.

Стены из хорошо ошкуренных бревён, были пусты. Только на противоположной от двери поверхности висела простая деревянная рамка. За запылённым, давно не мытым стеклом, виднелись десятки фотографических карточек разных размеров. Все они оказались чёрно-белого колера и весьма пожелтели от долгого времени.

Глянув на древние снимки, Глеб сразу узнал хозяина дома, снятого в разные годы его продолжительной жизни. Почти что везде, рядом с мужчиной стояла какая-то женщина явно вогульского типа. Скорее всего, она и являлась женой старика.

С середины дощатого потолка помещения свисала электролампочка без абажура. «Светильник» крепился к витому серому проводу в оплётке из тоненьких ниток. «Кабель» шёл по стене и крепился к маленьким фарфоровым изоляторам, размером с фалангу среднего пальца руки.

В переднем, «красном» углу, вместо православных икон, темнела большая «тарелка» старинного радиорепродуктора. Нечто похожее, Глеб видел в кино, про далёкие послевоенные годы. В те времена, подобная вещь имелась почти в каждой семье советской страны.

Под чёрным устройством радиосвязи стояло большое и очень высокое двуспальное ложе. Такое «произведенье искусства» Глеб видел один только раз в своей коротенькой жизни.

Это случилось в тот год, когда он впервые приехал к бабушке с дедушкой. Потом, мода на подобные вещи куда-то ушла и все относились к спальному месту значительно проще.

В этом же доме всё осталось в том состоянии, как было принято в пятидесятых годах двадцатого века. То есть, имелась стальная кровать с высокими спинками. Они были украшены блестящими стержнями, бляшками и мелкими шариками.

Сама же постель представляла собою пару ватных матрацев, на которых лежала перина толщиною в полметра. Сверху белело покрывало из ткани с богатым подзором. То есть, с широкой каймой, идущей понизу.

На покрывале лежало несколько маленьких думок, с вышитыми вручную щенками, котятами и разными птичками, неведомых земным орнитологам. В изголовье, к полотку вознеслась пирамида, сложенная из разновеликих подушек и укрытая тонкой накидкой из прозрачного тюля.

Над «шикарным» вычурным ложем висела, поблекшая от долгого времени, большая клеёнка. На ней виднелось горное озеро с тремя лебедями. За небольшим водоёмом темнел очень маленький, похоже, трёхкомнатный, готический замок с зубчатыми башнями и острыми шпилями.

На переднем плане «ковра» устроился внушительный Рыцарь с лихими усами времён позапрошлого века. Он щеголял ярко блестящими латами и красною розой в правой руке.

Воин стоял на левом колене, смотрел на дорогую избранницу, которая находилась поблизости, и протягивал ей крупный цветок. Принцесса была с такой тонкой талией, которая может вам встретиться лишь у игрушечной куклы по имени «Барби».

Неведомый народный художник нарисовал эту картину такими ядовито-кричащими красками, что минувшие десятилетия не смогли с ними что-либо сделать. Их неестественный цвет нельзя было ничем приглушить. Даже серая пыль и та не справлялась с такою задачей.

Почему-то у Глеба создалось впечатление, что эту кровать не разбирали уже очень давно. Он вновь посмотрел на рамку с чёрно-белыми фото. В этот раз, он заметил нечто другое.

Вернее сказать, он разглядел довольно большую, и судя по чёткости линий, сравнительно новую карточку. На ней парень увидел хозяина дома, стоящего возле открытого гроба. В неукрашенной ничем домовине лежала усопшая женщина. Скорее всего, пожилая жена Латимира Серкoвича.

Пока Глеб вертел головой, старик стоял на коленях возле большого ларя, что притулился у фундаментального ложа. Наконец, он закончил возиться в глубине сундука, что-то потянул на себя и вытащил увесистый свёрток, покрытый кусочками ткани разного рисунка и цвета.

Развернув стёганое одеяло из ваты, он бросил на его большой половик, расстеленный вдоль помпезной кровати. Глеб с удивленьем увидел, что коврик был связан из разноцветных лоскутьев, скрученных в небольшие верёвочки.

– Спать будешь здесь, в этой комнате, а я, как всегда, лягу на полатях на кухне. – бросил гостю хозяин. Чуть слышно кряхтя, он тяжёло поднялся с колен. До Глеба донёсся отчётливый хруст изношенных суставов мужчины.

– Спасибо. – откликнулся парень.

– А сейчас, идём ужинать. – старик вышел в сени и тут же вернулся. В руках он держал долгополый овчинный тулуп: – Укроешься, если замёрзнешь. – он бросил потёртую шубу рядом с кроватью, отправился в кухню и загремел там какой-то посудой.

Гость двинулся следом.

– Рукомойник и всё остальное, на улице. – на ходу объяснил Латuмир Серкoвич.

Благодарно кивнув, Глеб вышел из дома и остановился у двери. Солнце уже скрылось за высокими кронами леса. Ранние сумерки заполнили двор. Тагaй тихо сидел в своей будке и не высовывал носа наружу. Наверно считал, что нет здесь ничего интересного.