Встреча с тобой: Какая разница!

– Сейчас сниму трубку, задержи дыхание и ложись набок, если тошнить будет, плюй в судно. Договорились? – заботливо говорила мне.

Снова подавая сигналы глазами, женщина в белом что-то начала снимать с моего лица, и я сомкнула веки, слыша отдаленно мужской голос.

Вместо того, чтобы задержать дыхание, глубоко вдохнула и открыла глаза, переставая дышать. Легкость обуяла всё тело, после освобождения. Не мутило, слава богу, после того, как трубку убрали. Мужчина, пришедший после женщины в бело-голубом халате, смотрел на меня, явно поражаясь моей подвижности и стойкости.

– Дизендорф?

Надо же, фамилию правильно произнесли! Как только не говорили и Дизельдорв, и Дизеньдоф, а самое популярное и противное – это Дизендорфа, ё-моё! Наградили фамилией! Можно самого Люцифера вызвать, и он будет учить всех, чтобы запоминали в муках его пыток, как моя фамилия правильно звучит! Честное слово, одолели!!! Особенно Дизельдольф, я, что Адольф Гитлер какой-то или что?! Надо наверно по-немецки научиться ругаться, а то только и могу сказать «фэрштейн» и «шнеля».

Я посмотрела вправо, встречаясь с темными добрыми глазами, выглядывающие между голубой маской и шапочки.

– Юлианна, правильно?

– Да… – хрипло отозвалась я. – Пить хочу.

– Потерпи котёнок, через час можно будет.

– Можно губы намочить, – подсказал мужчина своей подопечной. – Не надо ей маску, она сама дышит.

Я уже готова была сама сказать это женщине, которая намеревалась нацепить зелёную маску с противным запахом, что был до этого в трубке. Кислород, вот что это. Нет, я хочу сама дышать.

– Как самочувствие? Подвигай пальчиками. Нога как?

Вместо этого, я показала большой палец правой руки вверх, а глянув на левую, увидела белый бинт. Намотан на запястье, перекинут через большой палец. От него шел какой-то проводок. Тонкий. Скользя по нему взглядом, я повернула голову влево, изучая монитор с красной, зелёной и серой полоской.

Низкий мужской голос отвлек от изучений, и я повернулась вправо, давая женщине смочить мои губы влажной салфеткой. А на правую ногу отреагировала вопросительным вдохом. Совсем забыла повязку у бедра.

– Нормально. Не болит.

Боже, как я хочу пить! Надо потерпеть немного…

– Я думаю, завтра утром отвезём тебя в палату, и к вечеру начнешь ходить. А пока отдыхай.

– Хорошо, – осипшим голосом согласилась я и попросила: – Можно спинку опустить? Неудобно.

– Да, конечно.

Женщина явно медсестра здесь и скорее всего, наблюдает за мной. Кроме меня никого в палате нет. По крайней мере, никого построенного не слышала, а как оказалось на соседней кровати ещё кому-то сняли трубку. Я не вдавалась в подробности. Задавали те же вопросы, что и мне. В голове слышались одни и те же слова: «Зеркало. Мне надо зеркало». Что-то с моим правым глазом было не так… я не чувствовала, что двигаю им, а веки были закрыты…

…прошло не знаю, сколько времени, и я проснулась от знакомых голосов. С меня снимали все провода, которые мешали моему телу двигаться, а ещё обрадовало, что смогу сама сходить в туалет. Прилив сил дал возможность перебраться на кушетку и наблюдать за переменой света, стен. Меня будто по лабиринту возили! В основном это были приятные холодные цвета и чем дальше увозили, тем людней становилось. Слыша знакомые шаги, сердце подпрыгнула от радости.

– Мам!

– Моя ж девочка, как ты? – заботливо говорила она, держа за правую руку, идя рядом.

– Пить хочу, – как маленький ребёнок, жаловалась я.

Мне дали всего один стакан в реанимации, и то разрешали по три глотка! Этого было недостаточно, чтобы утолить жажду. А ещё я помнила должны прокапать. Видишь ли, в реанимации пузырей мало влили в меня, ещё надо!

Перво-наперво, как только меня привезли в палату, я не могла сходить по маленькому на гребаную утку! Ну, не могу и всё! Маме пришлось помогать мне сидеть, потому что ходить пока нельзя было. На правом бедре туго намотанная повязка мешала. Предупредили об этом в реанимации, что только после основных капельниц можно будет ходить.

Бесит…

Бесит меня всё!

Я хочу пить!

Нормально сходить в туалет!

Умыться!

Да, в конце концов, послушать музыку!

Всё это можно будет делать по мере поступления. А то, что правый глаз не поддавался на мои команды, тотчас забывала обо всём. Нужно срочно поговорить с врачом. Где Антон Викторович?

– О. Приехала. Как ты?

Этот мужчина вызывал у меня приятные ощущения. Не было настороженности, как с другими докторами. Как-то располагал к себе и взгляд добрый в отличие от заведующего отделением. Сразу видно, кто начальник!

– Здрасьте, – поздоровалась я без улыбки. – Как всё…

– Пройдёмте.

Он обращался не ко мне, а к маме. Она сжала мою руку, целуя в лоб, поспешно уходя за лечащим врачом. Как только двери палаты закрылись, я плюнула на то, что надо лежать на месте и привстала немного дотягиваясь до тумбочки слева от себя, она напоминала больше комод! Запомнила, где находилась моя сумочка. В верхнем отделе.

Каждое движение, проделанное моими руками, заставляло в груди ощущать жар, и он отдавался болью по рёбрам. Я буквально не дышала, в прямом смысле находя косметичку. Доставая круглое карманное зеркальце.

Открыв, я приблизила ту сторону, что увеличивает, на правый глаз.

Веки были закрыты.

Полностью.

Я даже бровь не чувствовала!

Левая ощутимо двигалась, а правая двигалась, но онемела.

Уже что-то…

…попыталась моргнуть одновременно с левым, получилось довольно необычно. Веки реагировали на мои попытки двигать ими, но не чувствовала. Закрыв зеркальце, спрятала его под подушку и расправила одеяло, ещё до того, как мама вернулась.

– Ну что? – нетерпеливо спросила я.

– Удалось закрыть сорок восемь процентов.

– Остальная часть сосудов вокруг глаза?.. – поняла я, с частым стуком сердца.

– Большая часть, – без колебаний поправила мама.

А по взгляду видела нарастающую тревогу и злость, что ничего сделать не может, но остаеться со мной честной.

Она взяла меня за руку, а я сидела и понимала, насколько всё сложно… Так хотелось взять снова зеркало, посмотреть в последний раз на свой глаз, пока он ещё остался. Потому что потом его удалят, иначе я снова буду ждать деньги, чтобы поехать в больницу. Это снова упущенное время будет… и не факт, что смогу выдержать операцию, если не закроют сосуды. Замкнутый круг.